— Есть. Хочешь, довезу тебя до Джексона?
Хэнк покачал головой и побежал принимать душ.
— Думаю, ты уже достаточно потрудился для меня, братец.
— Non! Non! Non! — Этьен Бушод размахивал руками. Вы не можете резать морковку в жюльен ножом для чистки овощей.
Шеф-повар выхватил у Алекс маленький ножик и вручил ей нож с длинным, тонким лезвием.
Алекс заставила себя улыбнуться пухлому французику.
— Мерси, мсье Бушод.
Он надменно улыбнулся, словно король буфетчице.
— Вы быстро обучаетесь, Александра.
Опасаясь, что если придется улыбаться еще секунду, то она порубит в жюльен не только морковку, Алекс переключила внимание на овощи. Она ненавидела, как он произносил ее полное имя. Ненавидела, как он врывается на кухню, критикуя всех и вся, а потом уносится прочь, бормоча что-то по-французски.
Она хотела бы никогда больше не слышать об Этьене Бушоде и его ресторане, хотела вернуться в Вайоминг, где люди были в восторге от ее блюд. И никому не было дела, каким ножом она режет морковку.
Она почувствовала себя совершенно несчастной, как всегда, когда думала о Райском Саде. Пройдет ли когда-нибудь эта боль?
Алекс сделала глубокий вдох и попыталась отогнать мысли прочь.
Никто здесь не в восторге от ее блюд. Она даже не видит клиентов. Семь часов в день она стоит у разделочного стола.
Алекс вздохнула, проверила, что хозяин удалился, затем отложила длинный тонкий нож и взяла свой маленький ножик. С ним она справляется лучше. Нужно ли крошить соломкой свои пальцы ради кого-нибудь, тем более ради такого эгоиста, как…
Возня у входной двери прервала ее мысли. Неужели кто-то из посетителей пытается ворваться на кухню? Она вытянула шею, чтобы рассмотреть, что же случилось. Кто бы это ни был, он выбрал неудачное время. Мсье Бушод категорически запрещает всем, кроме персонала, заходить на кухню. Вот и сейчас он бежит, чтобы…
И тут среди белых колпаков и фартуков она увидела ковбойскую шляпу.
Видение исчезло, как только шеф-повар лично вклинился в толпу официантов и поваров, окруживших пришельца.
Алекс тряхнула головой. Не слишком ли разыгралось ее воображение? Будь это даже ковбойская шляпа, миллионы людей носят…
— Алекс, где ты, черт возьми?
Этот крик проник в каждую клеточку ее тела. Хэнк. Она узнала бы его голос среди сотен других.
Все как один повернулись к ней. Но она не обратила внимания на любопытные взгляды. Хэнк здесь. Как?.. Почему?.. Ее сердце перевернулось в груди. Мсье Бушод метал на нее громы и молнии.
— Это ваша вина, Александра?
— Пустите. — Хэнк пробирался сквозь толпу ресторанных работников. И остановился, увидев ее. Его голубые глаза просвечивали ее насквозь. — Алекс.
— Хэнк, — прошептала она. Затем собралась с мыслями. — Что ты здесь делаешь?
Хэнк шагнул вперед, наклонился и подхватил ее на руки.
— Я приехал увезти тебя домой.
Руки Алекс сомкнулись вокруг его шеи. Домой. Это слово обожгло ее, как крепкое вино — согревающее, сладкое, приятное. О, как она скучала по нему!
Он двинулся к выходу, но дверь перегородил мсье Бушод.
— Что все это значит, Александра?
— Не знаю, мсье Бушод. Я…
— Она уезжает, — прогремел Хэнк, шагая вперед.
Шеф-повар отскочил испуганно в сторону. Когда Хэнк распахнул плечом дверь, Алекс задрыгала ногами.
— Что ты такое делаешь, Хэнк Эдем? Отпусти меня немедленно.
— Черта с два. — Он прокладывал путь между столами. Богато одетая публика смотрела на них, разинув рот.
Алекс прекратила брыкаться, лишь когда сбила ногой шляпку с перьями и фальшивыми бриллиантами с головы тщательно завитой дамы. Покраснев от стыда, Алекс спрятала голову на его груди.
— Будь ты проклят, Хэнк Эдем. Ты поплатишься за это!
Он приложил губы к ее уху и прошептал:
— Ты обещаешь?
От его теплого дыхания все поплыло перед глазами. Ресторан пропал, она закрыла глаза и крепче прижалась к Хэнку. Его сердце стучало рядом с ее щекой, знакомый запах наполнял ее ноздри. Ее собственное сердце заколотилось в ответ. В этих сильных руках она дома. Алекс сделала глубокий вдох, не в силах поверить, что это не сон.
Минуту спустя Хэнк поставил ее на ноги. Они находились на автостоянке шикарного ресторана, перед черным спортивным автомобилем.
Хэнк достал из кармана ключи.
Алекс сбросила с головы крахмальный поварской колпак и перешла в наступление:
— Ты сошел с ума? Я никуда не поеду с тобой.
— Поедешь, еще как поедешь. Я отвезу тебя домой.
Она уперлась руками в бока.
— Чего ради ты решил, что можешь вваливаться сюда и тащить меня как мешок с продуктами?
Он оставил попытки найти нужный ключ и повернулся лицом к ней.
— Потому что ты любишь меня.
У Алекс перехватило дыхание, она остановилась как вкопанная.
— Откуда… откуда ты это взял? Я сказала тебе…
Он сделал шаг вперед.
— Зачем же ты звонишь в Сад по нескольку раз в неделю и проверяешь мои успехи на родео?
— Клэр разболтала, — вынесла она приговор. — Так и знала, что разболтает.
— Ты сама мне сказала. На автоответчик. — Он положил руки ей на плечи. — Признайся, Алекс. Ты скучала по мне.
Она взглянула в милые голубые глаза. Как рассказать ему, какой жалкой она чувствовала себя эти два месяца? Как рассказать, что с каждым днем ей становилось все тяжелее? Что она не могла ни есть, ни спать, думая о нем?
— Да, приблудный сын косоглазой змеи. Я скучала по тебе. Услышал? Счастлив?..
Поцелуй оборвал ее слова. Удивление на миг сковало ее, но потом она обвила руками его тело и вложила всю свою любовь в этот поцелуй.
Хэнк прижал ее к машине.
Алекс почувствовала его возбуждение и едва не взвыла от огорчения. Она страстно, до боли желала его. Но сейчас оторвала от него губы.
— Прекрати! Пожалуйста.
Он приподнял голову и долгим взглядом посмотрел на нее. Его дыхание срывалось.
— Ты права. Мы не можем заняться любовью здесь.
— Мы не можем заняться любовью нигде. — Она попыталась оттолкнуть его, но он не поддался.
— Проклятье, Алекс, не строй из себя недотрогу, — прохрипел он. — Я прожил два месяца в аду, мечтая о тебе. И после этого поцелуя ты не можешь объявить, что не хотела меня.
Алекс посмотрела в глаза, которые перехватывали на лету ее мысли. Именно это нужно сказать. Но она не могла найти в себе силы.
— Нет, не могу объявить. Это была бы самая большая ложь в моей жизни.
— Тогда зачем ты отталкиваешь меня?
— Потому что… — Она с трудом проглотила огромный ком в горле. — Потому что я люблю тебя.
