«От родителей Фредо нам достался маленький домик с участком. Давно хотим продать его. Вот, слава тебе господи, нашелся клиент… Одного Фредо в Толо я не отпущу, иначе до города с деньгами он не доедет, пропьет все по дороге. А мне надо ребенку лечение оплатить, у нее опять анемия обострилась».
Сегодня надо посидеть в Интернете, найти какой-нибудь вкусный рецепт из безглютеновых продуктов. Хочу побаловать мою маленькую гостью.
Оператор мобильной связи наконец-то отвечает на мой звонок. Объясняю ситуацию. Девушка на том конце провода просит продиктовать номер, во время звонков на который возникают помехи.
– Простите, вы точно не ошиблись в номере?
– Нет, девушка, я его знаю наизусть. Это мой самый любимый номер…
Замешательство оператора, небольшое молчание, после чего девушка заявляет:
– Этот номер уже десятый месяц не активен. На него невозможно позвонить. Если вам не трудно, перепроверьте номер.
От удивления чуть не роняю трубку телефона:
– Девушка, вы ничего не путаете? Давайте я еще раз повторю. После 18 524…
На том конце провода все тот же категоричный тон.
– Да, речь идет об этом номере. Он заблокирован. За более подробной информацией вы можете обратиться в один из наших филиалов… Всего доброго!
Чушь какая-то. Тогда кому я звонила последние четыре месяца?..
Почему-то именно сейчас я остро ощущаю, как не хватает мамы. Хотя я никогда особенно не чувствовала ее присутствия в своей жизни – бабушке удавалось компенсировать недостаток материнской ласки. Но сейчас мне хочется поговорить именно с мамой. С человеком, который дал мне жизнь. Уверена, будь она рядом, как всегда, перебила бы меня словами: «Хватит сопли жевать! Лучше займись делом и заруби себе на носу: терпение – главная благодетель».
Я отбиваюсь в мыслях от реального образа и воображаю идеальную картину – мама с дочерью, самые настоящие подруги, понимающие друг друга с полуслова. И я, положив голову на родные колени, признаюсь маме в том, что всегда любила ее, но практически не говорила об этом. Боялась ответной реакции.
Она не любила подобных сантиментов, она не любила обниматься. Мне даже казалось, что она не любит ничего, кроме своей работы.
В детстве моим самым большим страхом было то, что за мной не придут. Помню, в садике, если у нас не гостила бабушка, меня всегда забирали последней. Мама постоянно не успевала, а соседка, которую она просила меня забрать, всегда опаздывала. Хорошо помню тишину пустой группы и измученные игрушки, словно уснувшие там, куда их бросили. И лошадку деревянную, на которой я качалась в одиночестве.
Мне до сих пор снятся вечера, когда уже все дома, а я в окружении казенных крашеных стен уныло смотрю в окно, дожидаясь появления мамы. Еще я очень боялась смотреть вверх – меня ужасно пугали мигающие люминесцентные лампы.
Мам, я никогда не забуду твои слова, ставшие для меня настоящим источником сил: «Если ты хотя бы вяло трепыхаешься, значит, не все потеряно. Значит, есть еще надежда на спасение».
Мам, я так хочу поговорить с тобой. Заварить твой любимый кофе, сесть за кухонный стол и рассказать о том, что я люблю талантливого писателя; о том, что вчера у нас случилась гроза, начавшаяся с цыганского дождика с краем солнышка, а под конец все так громыхало и лило стеной! О том, что теперь я живу в другом городе, в окружении чудесных людей; они стали моей семьей. О том, что я больше не бегу от воспоминаний – я остановилась, отдышалась, свыклась и отпустила. А еще непременно расскажу тебе о здешнем море, о волнах, пена которых украшает берег белыми кружевами. Я по ним гадаю, когда в чем-то сомневаюсь.
Мам, знаешь, я счастлива. Настолько, что даже перестала бояться смерти.
* * *
Где фотографии? Что происходит? Те снимки, где я с Рэ, исчезли и из моего ноутбука, и из телефона. Все остальное в целости и сохранности. В панике дозваниваюсь ему в Желтую деревню и, сквозь ужасные помехи, кричу, что люблю и скучаю.
«Хочешь, я приеду за тобой, и мы вместе вернемся сюда? Ты что-то там задержалась». Меня порывает согласиться, сказать, чтобы он как можно быстрее приехал ко мне, но я не хочу его тревожить. Ревес дописывает книгу, остались последние пять глав, а потом наступит абсолютная свобода. Мы будем наслаждаться октябрьским солнцем, в нем осенняя мягкость, другой угол падения, и рождает оно другие эмоции.
Я люблю гулять в октябре. Дышать прохладным воздухом, забегать в уютные кафешки, когда начинает моросить дождь, а у меня открытая обувь и легкая верхняя одежда. Я сложно перехожу от летней одежды на более теплую – не хочется отпускать пору светлого неба. Хорошо, есть осень, она нежно и аккуратно готовит нас к холодам. Любимая осень. Время размышлений, рук в карманах, глинтвейна по вечерам и приятной меланхолии…
Деньги перечислены в местный благотворительный фонд, осталось оформить бумаги, отослать оставшуюся сумму в Город непогод, посидеть с Сию, а потом со спокойной душой уехать в Желтую деревню. Со дня возвращения в Овальный город я отчетливо ощущаю, как нечто пытается помешать моей связи с Рэ. Проблемы с телефонным соединением, исчезновение фотографий, и еще сон, который повторяется изо дня в день.
Будто я одна в нашем домике в Желтой деревне, жду возвращения Ревеса. Уже поздно, я засыпаю почему-то в дальней комнате и ближе к рассвету вдруг просыпаюсь в тоске. Обхожу дом – Рэ все еще не вернулся. Звоню – телефон отключен. И мне вдруг становится дьявольски одиноко, и я думаю:, горело бы оно все огнем, весь этот дом, в котором я сижу одна, без него. Такое очень живое и страшное чувство, от которого вздрагиваю в постели.
К чему все это?.. Я хочу домой. Я хочу к тебе.
Последние годы я жила, словно стремясь доказать тому, кто от меня когда-то отказался, что снова могу стать счастливой. Я не была зациклена на этом желании. Скорее, оно проявлялось как-то подсознательно и проживало вместе со мной каждый день: просыпалось, выходило на улицу, садилось на диету и флиртовало тоже вместе со мной. Я носила его в себе, и каждый раз, когда происходили какие-либо приятные и радостные события, я заглядывала в себя, смотрела в глаза этому желанию и, улыбаясь, торжественно говорила: «Смотри, у меня получается, я могу быть счастливой без него».
Порою мне хотелось позвонить нашим общим друзьям, чтобы услышать, что у него дела не очень – проблемы на работе, плохое настроение, или про то, что он снова ушел в себя, редко с кем видится и даже располнел. Узнать об этих неприятных событиях в его жизни, вслух высказать сожаление, а про себя сказать: «Это все из-за того, что ты от меня отказался!» Хотела ли я расплаты, возмездия или наказания? Чего больше, сама не знаю. Но на одной полке с этим желанием мести была большая любовь к нему. Лучшая месть – разлюбить его, но не получалось.
