— О боже, я была права! Ты полностью справилась с Роумом!
Элиза почувствовала, как ее плечи ссутулились, и ей захотелось спрятаться под сиденьем машины. Не очень хорошая идея, учитывая, что она была за рулем.
— Вовсе нет.
— Ты сделала это. Посмотри на свое лицо. Ты выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит!
— Я бы выглядела так, будто меня сейчас стошнит, если бы мы говорили о парне, с которым я встречаюсь? — Элиза пыталась отвлечься.
— Если мы говорим о тебе? Да! Ты всегда выглядишь так, будто тебя тошнит, когда смущаешься. Тебе стыдно встречаться с Роумом! — Она повернулась на сиденье и подпрыгнула.
— Эмили сказала, что никому не скажет!
— Ну, на самом деле она этого не сделала. — Бренна бросила на нее самодовольный взгляд. — Я написал ей «как долго Элиза и Роум трахаются?», и она все рассказала. Это было просто предположение с моей стороны, но похоже я потрясающе угадываю. Грант точно высрет кирпич, когда узнает.
— Бренна, — сказала Элиза, ее голос был резче, чем она думала. — Пожалуйста, ничего не говори.
— Почему?
— Потому что Грант и так чересчур заботлив. Ты же знаешь, каким он бывает.
— М-м-м, возможно, ты права. — Бренна постучала себе по подбородку. — Это может быть плохо.
— Пожалуйста, Бренна. Пожалуйста. Не говори ему.
— Все в порядке. Это будет наш секрет, — вздохнула Бренна.
Элиза тихо всхлипнула от облегчения.
***
По предложению Роума, они построили большой сарай рядом с полем для пейнтбола. После утренней пробежки, решив пойти дальше, начали перемещать часть оборудования. Роум был ответственен за создание полок и организацию вещей эффективным способом, но он не возражал. Работа есть работа, и он был этому рад. Только что повесил большую доску на заднюю стену сарая и с помощью отвертки прикреплял ее на место, когда ворвался Грант.
— Лозада, — позвал он разъяренным голосом. — Мне нужно с тобой поговорить.
Вот дерьмо. Роум не мог сказать, что не ожидал этого дня, но он наступил немного раньше, чем мужчина надеялся. Со вздохом он закончил вкручивать винт, повернулся и вышел из сарая.
Грант был там, одетый, как всегда, в брюки и рубашку на пуговицах, очки сидели на носу.
«Теперь ясно, кто здесь главный, а кто ворчун, и Грант никогда никому об этом не позволит забыть», — подумал Роум.
Челюсть мужчины была сжата так сильно, что казалось, его зубы вот-вот раскрошатся. Он был в ярости из-за чего-то.
Роум мог догадаться из-за чего именно.
— Да? — сказал Роум, вытирая лоб.
Хотя на улице было прохладно, в сарае быстро становилось душно.
«Они должны найти способ сохранить в нем летом прохладу», — лениво подумал он.
Если он все еще будет здесь в то время.
— Нам с тобой нужно поговорить, — сказал Грант напряженным голосом.
Понеслось.
— Давай.
— Бренна только что написала мне, что ты встречаешься с моей сестрой.
А, черт. Роум спокойно посмотрел на Гранта, ничего не говоря.
— Ну и что? Что скажешь?
— Не знаю, кого это касается, кроме меня и Элизы. — Роум на мгновение задумался.
— Моя сестра молода, впечатлительна и очень хрупка… — Лицо Гранта покраснело.
— Она взрослая и сама может принимать решения, — прямо сказал Роум.
Черт, Грант говорил так, будто Элиза была сделана из стекла. Она была человеком, а не хрупким фарфором.
— У нее не так много жизненного опыта…
— Я понимаю. Вот почему она пришла ко мне.
— Что значит, она пришла к тебе? — Его глаза сузились.
Черт подери! Было неправильно говорить такое ее чрезмерно заботливому брату.
— Мне жаль, что я это сказал, но это дело Элизы. Не твое.
— Она моя сестра.
— Она уже взрослая.
— Элиза получила очень спокойное воспитание. Она не очень мирская. Я не хочу, чтобы кто-то воспользовался ею.
— Я не использую ее в своих интересах, — сказал Роум, зная, что слова бесполезны.
Грант уже принял решение об этом.
— Нет? — Грант скрестил руки на груди. — Знаю, что ты нравишься Бренне, потому что она думает, что ты такой же бунтарь, как и она, но я не вижу бунтаря, когда смотрю на тебя. Я вижу бродягу. Я вижу кого-то, кто использует людей, чтобы продвинуться вперед, а затем, когда это больше не выгодно, он бросает их и оставляет другим, чтобы собрать кусочки. И я чувствую себя так, будто сам посадил свою сестру тебе на колени. Я нанял тебя, так что ты, должно быть, заслуживаешь доверия, верно? А вместо этого я позволил тебе приблизиться к милой, доверчивой, наивной девушке, у которой есть огромный банковский счет. Это именно та жертва, которую ты ищешь, не так ли?
Господи Иисусе, этот человек говорил о нем как о худшем преступнике.
— Я ничего не знаю о банковском счете, и меня это не волнует. Твоя сестра сама подошла ко мне.
— О, хватит нести чушь, — сказал Грант. — Мы оба знаем, что это неправда.
— Неважно, чувак. — Очевидно, Элиза была святой в его глазах.
— Я хочу, чтобы ты впредь держался подальше от моей сестры, — сказал Грант, ткнув пальцем в сторону Роума. Это вызвало у Роума желание протянуть руку и разорвать его, он был в холодной ярости. — Только потому, что у нас не хватает рабочих рук, я не увольняю тебя на месте. Дэйн надрывает свою задницу, управляя двойными классами, пока Кольт отсутствует. Я не могу позволить себе потерять прямо сейчас пару рук.
— А когда Дэйн вернется? — Челюсть Рим напряглась.
— Не знаю, — ответил Грант с натянутой и горькой улыбкой. — Думаю, это зависит от того, когда он планирует вернуться домой. Я испытываю искушение проверить твою биографию, просто чтобы посмотреть, что получится. Мне бы понравилось то, что я нашел?
Роум думал о своих четырех годах в тюрьме. О своей ужасной кредитной истории. Его записи в колонии содержали множество мелких правонарушений.
— Скорее всего, нет.
— Так я и думал. Не хочешь рассказать мне об этом?
— Зависит от некоторых вещей. Ты расскажешь Элизе?
— Разве она не заслуживает знать?
— Я больше не тот, кем был, это имеет значение? — Роум пожал плечами, чувствуя напряжение от гнева.
— Да, если это может навредить моей сестре, — прорычал Грант.
Роум ничего не ответил. Это было не его чертово дело.
— Так я и думал. Я оставлю тебя с этим предупреждением. Держись подальше от моей сестры, если хочешь сохранить работу. Один промах, и ты свалишь отсюда, понял?
Роум подумал о зарплате, получаемой еженедельно. Он так надеялся использовать ее, чтобы начать выбираться из ямы, в которой оказался. Сделать ремонт своего старого мотоцикла, убрать часть в заначку. Он думал о своей хижине, о том, как хорошо снова иметь дом, который можно назвать своим. Что ему не приходилось спать в дерьмовых придорожных мотелях с черной плесенью на потолке или валяться на диване у одного из старых друзей своих родителей. Или, что еще хуже, спать под мостом. Он делал все это, и не было ничего лучше, чем иметь свое собственное место.
И он подумал об Элизе. Милая, великолепная, застенчивая Элиза, отвечающая на его прикосновения как никто из тех, кого он когда-либо встречал. Которая заставляла его чувствовать, что он может сделать что угодно, когда смотрела на него своими большими, сияющими глазами.
А потом Роум подумал о своей семье. И что никогда, никогда больше не хотел быть им обязанным.
И он подумал о тюрьме.
Поэтому мужчина вздохнул, побежденный.
— Я понимаю. Я больше не буду говорить с твоей сестрой.
— Хорошо. — Напряжение в челюсти Гранта немного ослабло. — Ничего личного, приятель. Это просто…
— Я знаю, — сказал Роум мертвым голосом. — Она твоя сестра. Я понял. Я даже не буду смотреть на нее. Даю тебе слово.
— Спасибо тебе, — кивнул Грант.
— Конечно, — решительно ответил Роум.
***
Когда Элиза в тот же день остановилась у ранчо с фотоаппаратом в руке, Роум взял один из вездеходов и направился к хижине, чтобы нарубить дров. Он позаботится о том, чтобы его не было до заката, когда Элиза уже давно уйдет.
