Стася согласилась с услышанным. Мама у неё весьма чуткая и сразу вычислит неискренность.
Но чем ближе подъезжали к небольшой деревне, вначале которой находился дом, тем сильнее переживала. Не только от предстоящего разговора, а и от встречи с бабушкой. Ведь так давно не виделись.
Нина проснулась буквально у самого финиша и теперь поникшим взглядом смотрела в окно. Её тоже напрягала данная ситуация и сейчас хотелось поскорее оказаться в материнских объятиях и наконец почувствовать себя маленькой девочкой, которой она, не смотря двадцатилетие и была до сих пор.
Мамы нужны в любом возрасте. Сколько бы лет нам не было: десять, тридцать или пятьдесят. Мы стремимся поскорее вырасти, выпорхнуть из родительского дома, начать самостоятельную жизнь или обзавестись собственным уютным гнездышком, но всегда, как бы не сложилась наша жизнь, мама продолжает играть в ней важную роль. Бывает, по прошествии времени, сталкиваясь с теми или иными трудностями, мы любим вспоминать, как хорошо было быть маленькими. Не только из-за беззаботного детства. А ещё и потому, что с нами была мама. Ошибочно думать, что они в нашей жизни навсегда. Что не стоит спешить к ним по каждому поводу. Что всё успеется. Нет… К сожалению, нет. И пока есть возможность всё исправить, вернуть в прежнее русло — стоит ею воспользоваться.
Машина остановился у невысокого деревянного забора.
Стася вышла из неё и остановилась в нескольких метрах от калитки, пропустив вперед визжащую от радости сестру. Она пронеслась мимо, зацепив ветку старого ореха, и скрылась из виду в большом кирпичном доме. Вот бы и ей так. Но не имела подобного права. Так и осталась стоять, остро реагируя на приближения Шамрова. Он подошел сзади, положил руки ей на плечи, пытаясь поддержать и, зарывшись лицом в густые волосы, тихо произнес:
— Я с тобой. Не забывай об этом.
Снова ей стало легко рядом с ним. И как у него получалось одним только слово, одним только взглядом и касанием как успокоить, так и возбудить? Не понимала. Сейчас ей хотелось, чтобы эти сильные руки всегда лежали на её плечах и никогда-никогда не отпускали.
На улицу, без верхней одежды выбежала женщина, удивительно похожа на Стасю. Те же чёрные волосы, слегка посеребрены у висков, длинная толстая коса, переброшенная через плечо и нежная линия скул. Её цепкий взгляд тут же выцепил среди редких листьев застывших влюбленных. Мужчина о чем-то говорил её дочери, едва касаясь губами волос, а она стояла с мечтательным выражением лица и не решалась пошевелиться.
Она замедлила шаг, всматриваясь в лицо Влада.
Что стразу бросилось в глаза, так это то, что старше. Не по внешности судила. Нет. Дело не в ней. Поняла это по пристальному, умному, серьёзному взгляду, которым прошлись по ней, как только подошла к калитке. Почувствовала во всем его виде скрытую силу и опасность. Не простой мужчина, однозначно. Такого во что не выряди, куда не отправь, всегда будет привлекать к себе внимание.
Валентина до сих пор не могла понять, как так получилось? Много ночей передумала, много чего переосмыслила и всё же пришла к выводу, что случившегося не исправить, и если её дочь счастлива, то ей и переживать нечего. Скорее всего, Стася не захотела свадьбы, потому что бабушка постоянно болеет. Хорошо. Допустим. Пышная свадьба не залог счастливой семьи — это она уяснила. Проехали. Но… Молчать о подобном шаге до его свершения? Дико. Не такой воспитывала свою дочь. Сердце подсказывало: что-то тут не чисто. Но что?
— Стася! — не смотря на внутреннее беспокойство, позвала к себе раскрыв объятия. Все тревоги и сомненья спрятала подальше. Главное, она здесь. Всё остальное подождет.
Девушка сделала шаг. Остановилась. Потом ещё один, и ещё. А потом, счастливо улыбнувшись, бросилась к матери.
— Мамочка… — спрятала лицо на её груди и разрыдалась. Не смогла сдержать сей порыв. Перенервничала, натерпелась страха, сколько всего произошло. Хотелось всё-всё рассказать, но не могла. Поэтому и плакала, стремясь хотя бы так избавиться от всех тревог и страхов. — Прости… я не хотела тебя обидеть.
Валентина и сама всплакнула, коря себя за то, что посчитала дочь эгоисткой. Она сама далеко не лучше.
— Ну что ты, родная, я ведь тоже хороша. Вместо поддержки повела себя как истеричка. Это ты меня прости.
Пока женщины обливались слезами, Шамров достал из багажника вещи сестёр и свою объемную сумку. Чувствовал себя лишним среди столь волнительного момента. Не хотел становиться яблоком раздора между матерью и дочерью. Он того не стоил. Поэтому стал немного в стороне, окинув взглядом обширный двор с множествами построек, потемневших от времени. Посреди двора высилась добротная куча поленниц. Что ж, отлично, будет чем занять себя.
Стася с невероятным облегчением на сердце отстранилась от мамы и подошла к Владу, взяв за руку.
— Мама, — голос ещё подрагивал, но глаза светились серебристыми искорками, — это Влад, — подвела мужчину поближе к Валентине и прильнула к его плечу, — мой муж. А это, моя мама, Валентина Андреевна.
— Можно просто — Валя, — настороженно протянула руку для рукопожатия. В большинстве случаев, чисто мужской жест, но не знала, как вести себя в подобной ситуации. Не с объятиями же вешаться к незнакомому человеку на шею.
Шамров легонько пожал руку и сбросил внутреннее напряжение. Что не говори, и сам слегка переволновался.
У Валентины на губах промелькнула улыбка и, сбросив с плеч секундное замешательство, позвала неожиданных, но в то же время, таких желанных гостей в дом. На кухне уже вовсю хозяйничала Нина и завидев вошедшего вслед за Стасей Влада, весело подмигнула:
— Ну что, зятёк, с почином. Добро пожаловать в нашу семью. Надеюсь, ты не сбежишь через пару дней.
Влад не растерялся, и пока извлекал привезенные продукты из своей сумки, подмигнул в ответ:
— Не дождетесь.
Стася во все глаза следила за действиями Шамрова. И когда только успел сделать покупки?
— Ты решил весь супермаркет скупить? — стол ломился от обилия припасов. В который раз она удостоверилась, что не смотря на род деятельности он весьма чуток и внимателен.
— Всего лишь малую часть, — последовал ответ.
Валентина позвала всех поздороваться с бабушкой в соседнюю комнату. Влад немного отстал, не желая мешать радостным моментам встречи, но их и не последовало. Бедная старушка узнала только Стасю и то, едва внятно смогла проворковать пару связных слов. Нину так вообще не признала, приняв за соседскую девчушку. Мда, плохи дела. Теперь понятно, почему Валентина днюет и ночует возле неё.
Вышел на улицу, подставив лицо посеревшему небу. Почувствовал, что лучше не мешать. Старушке точно не до него. У самого перед глазами всплыли аналогичные картины из прошлого, когда находившаяся при смерти бабуля через раз узнавала его. Он тогда жался по углам, прятался за спины соседских пенсионерок и не понимал, отчего те столь жалостным взглядом посматривают в его сторону. Ему, пятилетнему мальчишке, было невдомек, что оплакивали они не болезнь своей подруги, а его судьбу. Ведь вскоре, после её смерти, Шамрова забрали органы опеки и переправили в детский дом. Сколько раз, будучи уже постарше, убегал из него — даже сбился со счёта. И каждый раз его находили у поросшей бурьяном могилы, потому что больше не было куда идти. Бабка была его единственным родным человеком. Уже позже узнал, что мать-алкоголичка умерла от цирроза, а за отца вообще не было никакой информации.
Долго стоял. Ушел с головой в невеселые воспоминания. Сзади послышались тихие шаги. Обернулся. Стася шла к нему с грустной и извиняющей улыбкой. Могла и не делать этого. Он проникся её горечью от увиденного за считанные секунды. Без лишних слов протянул руку, привлекая к себе, и застыл, прислушиваясь к едва слышным вздохам. Хотел успокоить, сказать что-нибудь обнадеживающее и … не смог. Да и не видел смысла. Иногда, лучше вот так, стоять прижавшись к друг другу и наслаждаться безмолвной поддержкой.
Стася вздохнула и разомкнула руки, которыми обвила Шамрова.
