Пальцы набредают на клавиши. Я бью по ним со злой силой и вижу, как лампочки под потолком “оживают”. Они не зажигаются сразу на всю мощность, чтобы не ударить по глазам, но проходит несколько мгновений и комната оказывает залита светом, напоминающим дневное летнее солнце.
— Не трогай меня, — я говорю ему в воротник, не хочу запоминать его пьяный оскал и поплывшие от похоти глаза. — Мы это уже проходили, Капо. Ты уже лез ко мне пьяный. В том коридоре, помнишь? Я помню. Я до сих пор всё помню. Это ты отряхнулся и пошел дальше, как ни в чем не бывало, а я так не умею. Мне каждое твое прикосновение, каждое слово… Я живая, черт возьми!
Я встряхиваю головой, но эмоции не отпускают.
— Ты привык, что тебе все в рот смотрят. Ты всегда можешь откупиться или заставить делать по своему угрозами. И ты близок… Я не исключение, я тоже сломаюсь, если ты продолжишь угрожать. Ради малыша я готова на всё! И ради отца! Ты забрал у него бизнес, осталось только добить.
Я киваю несколько раз. Его молчание только распаляет меня, я слышу, как сверху приходят его выдохи, и чувствую себя обезьянкой на сцене. Смешной и занимательной, которая неплохо развлекает его.
— Хорошо, давай, — я снова киваю. — Чего ты хочешь? Мне лечь под тебя? — я судорожным рывком прижимаюсь к его груди и трусь щекой. — Доставить удовольствие? Сколько раз, Капо? Сколько в тебе грязи?
Он просыпается и отрывает меня от пола. Я не решаюсь сопротивляться, только выставляю локоть в его грудь. Мы остаемся в кабинете, Чертов поворачивает и опускает меня на кожаный диван. Сам отступает на шаг, он тяжело дышит, словно пробежал марафон, а в глазах проясняется. Приходит осознанность, а вот алкоголь выветривается. Он опускает глаза на мой живот, который я прикрываю руками.
— Я… я…, — слова не идут к нему.
Он молча разворачивается к окну. Буквально одним рывком оказывается у него и дергает так, что едва не срывает полотно с петель. Свежий прохладный воздух входит в комнату, Чертов жадно дышит им, вбивая в легкие большими глотками.
Глава 29
Я прошу его уйти.
Ему нужно проспаться, и лучше лечь сейчас, когда к нему вернулся разум. Неожиданно это действует, он словно сам понимает, что еще может натворить глупостей. Я остаюсь одна в кабинете и недолго раздумываю, что делать дальше. На препирательства с охраной сил нет, я тоже вымоталась и не могу спорить с организмом. Меня буквально тянет к подушке.
К счастью, на столик поблизости брошен фирменный плед отеля. Так что я кладу под голову декоративные подушки и накрываюсь найденным пледом. Нужно уснуть. Дождаться рассвета, о котором я думала с первой секунды, как вошла в этот номер.
И он приходит даже быстрее, чем я ожидала. Я выключилась, как перегруженное устройство. Просыпаюсь из-за раскрытых штор, яркое южное солнце бьет в большие окна и подсказывает, что нужно торопиться.
Ох.
На часах уже девять утра.
Я проверяю свой телефон. Уже есть пропущенный, помощница из команды отца звонила четыре минуты назад. Это хорошо, что прошло так мало времени. Я сразу набираю ее, попутно прочищая голос. Я сперва радовалась, что отец отправил со мной целый десант сопровождения в Волгоград, но сейчас это очень некстати.
— Мила, доброе утро, — стараюсь звучать максимально беззаботно. — Только заметила ваш звонок.
— Доброе утро, Татьяна. Вы просили напомнить о процедуре, вы сегодня записаны в центр на Пуга…
— Черт, — вырывается. — Придется отменить, Мила. Позвоните им, попробуйте перенести на следующую неделю. Я сегодня себя неважно чувствую, хочу остаться в номере.
— Что-то со здоровьем?
— Нет-нет, — я пытаюсь погасить ее тревогу на взлете. — Гормоны шалят, настроение скачет. У меня сегодня приступ мизантропии, не хочу никого видеть.
— Поняла, — она быстро понимает намек. — Я всё сделаю. Если будет что-то нужно, звоните.
— Хорошо. Спасибо.
Еще два-три часа я выиграла. Может, больше. Главное уехать до звонка отца, ему я не смогу врать бодрым голосом, как сейчас Миле.
Я поднимаюсь с дивана. Прислушиваюсь к номеру. Впрочем, он такой огромный, что в одном конце можно развернуть боевые действия, а в другом — заниматься йогой. И не мешать друг другу. Я иду в ванную, которая поменьше, я отлично помню расположение комнат и выбираю самый короткий путь.
После я возвращаюсь в коридор и встречаю его.
С его жестких волос капает вода. Они кажутся абсолютно черными, а вот в глазах прояснилось. Нет той пугающей тьмы. Я впервые в жизни замечаю замешательство на его волевом лице. Правда, Чертов быстро прогоняет все эмоции. В его бизнесе нельзя показывать слабость, а в мужском мире все эмоции, кроме агрессивных, как раз показатель слабости.
— Всё в порядке? — спрашивает он.
Можно, конечно, огрызнуться. Но я понимаю, что он спрашивает о здоровье.
— Да, — я киваю. — Обошлось.
— Останешься на завтрак?
Ему сложно говорить. Я вижу, как он напряжен, как буквально выдавливает из себя слова. То ли не знает, как подступиться, то ли боится сказать что-то неправильное. И он по второму кругу проверяет запонки на рубашке. Они застегнуты, он вообще в полном порядке — свежий, выбритый и в отглаженной одежде.
Только в глазах тоска.
— Меня скоро будет искать отец, — я машинально поворачиваюсь в сторону входной двери. — Не знаю, что делать, если он узнает. Он взбесится, Капо, да и мне самой надо осознать… Какая-то часть меня считает всё это сном, я, может, поэтому такая спокойная.
— Ты боишься за ребенка, — неожиданно жестким голосом отзывается он. — Поэтому такая спокойная. Не провоцируешь, сглаживаешь. Ты боишься меня.
Я смотрю куда-то вниз.
Он прав.
Я замечаю, что он не приближается ко мне. Держится на достаточной дистанции, чтобы я размеренно дышала. И старается вообще не двигаться, ни одного жеста за весь разговор. Хотя Капо частенько оправдывал итальянскую кличку, взрываясь резкими движениями.
— Таня, — зовет он. — Это же мой ребенок? Мне не нужны тесты, ничего, просто скажи мне.
— А если я совру?
Я замечаю колебание в воздухе. Он все же наклоняется ко мне, пытаясь заглянуть в лицо.
— А ты сможешь? — произносит он, когда я сдаюсь и смотрю в его глубокие глаза. — Ты отвечаешь за хорошее в нашей…
Паре.
Там было слово “ пара”.
Чертов не договаривает. Искры, полыхнувшие в моих глазах, не дают. Он снова отклоняется назад, чтобы не давить на меня.
— Да, он твой, — выдыхаю после паузы. — Ты рискуешь собственным ребенком, когда устраиваешь эти безумства.
— Прости.
— Прости? Это все? Дай мне слово, что это не повторится. Слово Капо, которое так ценится в твоем бизнесе.
Я и правда сглаживаю углы. Ищу с ним диалога, хотя имею полное право на истерику. Но что она даст? Я выросла в таких условиях, что быстро привыкла жить головой. Когда у тебя нет родителей, готовых терпеть обычные детские капризы, ты учишься жить с оглядкой. На каждое свое слово и поступок. Ведь никто не подстрахует и не поможет.
Это уже в моем характере.
— Хочешь, чтобы я держался подальше? — спрашивает Чертов серьезно. — Уехал из города?
Он не хочет уезжать.
Я читаю это в его глазах.
— Так будет лучше, — я киваю. — Спокойнее для меня и ребенка… Хотя твои люди могут привезти меня куда угодно, если тебя вновь накроет. Расстояние не имеет значения.
— Тебя больше никто не тронет, — грубовато бросает Капо и тут же выдыхает, словно сам понимает, что вести нормальный диалог ему еще учиться и учиться. — Даю слово.
Мне так хочется ему верить. Я снова смотрю ему прямо в глаза и чувствую, как облегчение смывает другие эмоции.
— Я могу попросить об одной вещи?
— Говори.
— Ты можешь повысить Артема? Он вчера очень сильно помог, это он уговорил меня приехать сюда без столкновения с охраной. Если бы ко мне подошел кто-то другой, все могло случиться иначе, — я делаю паузу, показывая, что иначе значит «хуже». — Капо, тебе нужен человек, который будет тормозить тебя. Который скажет «нет» охране, не смотря на твои безумные приказы. Тебя же все боятся…
