Дым - Катя Саммер

— Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю? — спрашиваю, заглядывая в глаза цвета неба.

— И я лублу, мамоська.

Когда мы возвращаемся из парка и приезжает Паулина с собакой, малышка сбегает от меня сама. Теперь перед ней стоят только две задачи — играясь с Пони, вытереть весь пол, а потом залить его водой. Но под ее звонкий смех меня хотя бы немного отпускает тревога.

— И куда вы идете? — спрашивает блондинка, бесцеремонно заглянув в ванную комнату, где я меряю одежду, которая раздражает.

— Не знаю, — кусаюсь в ответ, но тут же меняю тон. Она-то уж точно ни при чем. — Меня не поставили в известность.

— Ох уж этот Федор! Умеет быть загадочным, если захочет, а говорил «свидания не по мне». Надень черное, — подсказывает вдруг. — Просто, со вкусом и под любую обувь. Сюда даже кеды для боулинга подойдут.

— Д-для боулинга? Н-но я совсем не умею играть в боулинг, — заикаясь, бормочу, а у самой аж руки трясутся.

— Тише ты, я пошутила. Ставлю сто баксов, что это будет не боулинг, поспорим?

Я набираю полные легкие воздуха и резко выдыхаю. Мне правда не стоит так нервничать, но просто ведь только на словах, на деле же… Прикладываю к себе платье, которое досталось от Аси. На ней оно висело, как мешок, а на мне из-за роста смотрится довольно неплохо.

— Наверное, ты права, — соглашаюсь я, тем более что альтернативы нет.

Паулина опирается о дверной косяк и довольно кивает.

— Вот и я о том же. И не переживай ты так. — Она вдруг подходит сзади, опускает руки мне на плечи и смотрит в отражение. — Очаровывать его точно не придется, он и так с ума по тебе сходит, поверь мне. Просто будь собой.

Ее слова производят очень странный эффект, потому что они без сомнения приятны. Но только как быть, если я самой себе не нравлюсь такая, какая есть?

К тому моменту, когда Дым наконец пишет, что ждет меня внизу, мои губы искусаны в кровь. Я готова притвориться больной, хромой, но Лина не позволяет. Подгоняет, подначивает меня — приходится собраться с силами.

Перед выходом целую занятую игрушками Лису в затылок и даже слегка обнимаю блондинку — она отчего-то очень добра ко мне и к моему ребенку. Спускаюсь на прямых ногах, не вписываюсь в пролет, еще и спотыкаюсь о порожек за подъездной дверью. Бормочу под нос несвязные мольбы в надежде, что Дым не видел представление. Все до жути неловко.

Я подхожу и дергаю дверь его джипа, но открыть не получается — руки не слушаются. Смотрю, как он наклоняется и помогает мне.

— Привет, — здороваюсь, забравшись на сидение, и до невозможного широко улыбаюсь.

Нервно сжимаю пальцами шапку, которую не надела из-за уложенных волос. Ну как уложенных — я просто высушила их с расческой и, чтобы быстро не закрутились из-за погоды, чуть пригладила гелем, который специально купила. А еще слегка подкрасила ресницы, нанесла румяна. И конечно же перед выходом мне все захотелось смыть. Показалось, что макияж сильно бросается в глаза, но Паулина вроде бы ничего лишнего не заметила. Это ведь хороший знак?

— Привет, — отвечает, пристально изучая мое лицо. — Хорошо выглядишь.

— Спасибо, — смущаюсь, но выдерживаю взгляд, потому что устала робеть.

Можно ведь хотя бы постараться не вести себя, как идиотка? Этот мужчина мне нравится, я уже смирилась с мыслью. Я думаю о нем. Много. Везде. И раз он пригласил меня на свидание, значит, ему нравлюсь я, так ведь?

Да, мне совсем нелегко рассуждать о мире романтики и эндорфинов, но я попытаюсь. Для начала хотя бы не пугаться каждого комплимента. Дым ведь не собирается меня обижать, было много возможностей. И он с такой теплотой относится к Лисе! Уже за одно это я готова расцеловать пожарного.

Глаза непроизвольно опускаются на его губы, которые тут же кривятся в ухмылке.

— Поедем? — спрашивает мягким тоном, явно чтобы мне было спокойнее. Создает иллюзию выбора.

— Поедем.

Я уже не сбегу, даже если очень захочу.

Правда, все-таки возвращаюсь к этой мысли, когда автомобиль плавно спускается по дороге к набережной и, проехав почти до конца, паркуется у модного дорогого ресторана, для которого я не одета. Я знаю уровень подобных заведений, бывала в далеком прошлом, связанном с Матвеем. Это вам не бар «Квадрат». Здесь обязательно будет изысканное меню, хостес с охраной, крутой дизайн и крайне своеобразная публика.

Я не смогу сидеть под перекрестными взглядами мажоров-завсегдатаев, которые покрутят у виска, обсмотрев со всех сторон.

— Пойдем?

Не выйду.

Молчу, а Дым уже без слов обходит капот и подает мне руку. Это все прекрасно, конечно, я поняла, что он может быть джентльменом, но в ресторан я не зайду.

— Добрый вечер, бронировали столик? — уже через пару мгновений слышу тонкий неприятный голос и удивляюсь, как так вышло. Дым меня загипнотизировал, что ли?

— Да, на фамилию Дымов.

Молодой парень в рубашке с бабочкой забирает у нас верхнюю одежду, и, едва холодок пробегает по позвоночнику из-за треугольного выреза на платье, я тотчас ощущаю себя голой. Фигуристая девушка на невозможно высоких каблуках, от одного вида которых кружится голова, и в ярком комбинезоне, туго затянутом на поясе, оглядывает меня снисходительным взглядом и задирает бровь. Мне ей противопоставить нечего: из преимуществ только стройные ноги, да и те сейчас в сапожках на плоской подошве.

Снежана, как указано на бейджике, даже не скрывает, что засматривается на моего спутника, чем адски раздражает. Только вот Дым обнимает за талию меня и меня же ведет вперед. Не ее. Это придает сил задрать выше подбородок и крайне мило улыбнуться, чтобы она выкусила.

Когда мы обходим почти весь зал, я даже радуюсь — это значит, мы будем сидеть где-нибудь в углу и никому не помешаем. Но нет! Мы вдруг заворачиваем к лестнице и поднимаемся на второй этаж. Минуем табличку с надписью «ВИП-зона», и охранник, кивнув Снежане, снимает ограничительную ленту из бархата, чтобы впустить нас.

После длинного коридора мы останавливаемся у двери под номером семь, а когда заходим в комнату, я не сдерживаюсь и даже ахаю. И не потому, что здесь накрыт столик на двоих, который украшает бутылка вина и свечи. А потому, что стекла панорамные — от пола до потолка, и отсюда открывается вид на весь берег.

Я подхожу близко к окнам и едва ли не касаюсь пальцами, но вовремя одумываюсь — представляю, как сложно их натирать.