* * *
Егор
— Несколько дней? — цедя слова сквозь зубы.
Меня бомбит. Рада видит, что я зол. В ее глазах я хочу быть рыцарем, а не моральным уродом. Я не святой. У каждого из нас есть поступки, за которые стыдно, но осознанно пойти на подлость…
— Зачем тебе эти несколько дней? Мы прямо сейчас едем в офис собирать твои вещи! — оттуда она уйдет только через мой труп, но ей ведь нужно вставить мозги. Ей так хочется верить в мое моральное падение, что я решаю предоставить ей возможность убедиться, что она права в отношении меня — Лютаев подлец!
— Егор, пожалуйста! Я не знала, что могу оказаться больной. Женя мне только позавчера сказал, что инфицирован, — складывает вместе ладони, пальцы побелели на руках от напряжения. Мне больше не хочется ее мучить, но она не дает вставить и слова: — Я сегодня сдала анализ на ВИЧ, результаты будут готовы во вторник. Вероятность, что у меня могут обнаружить вирус, очень низкая. Мы с Женей собирались разводиться… — Раде неудобно обсуждать интимные моменты, она нервно начинает растирать лоб.
Мне и самому не нравится, что мы касаемся этой темы. Оказывается, я ужасный собственник! Осознаю, что сам отдал эту девочку другому. Неприятно думать о том, что утырок получал то, что предназначалось мне.
Успокаивает, что слова ее бывшего мужа оказались далеки от истины. Я думал, что диагноз Рады уже подтвержден, оказывается, бывший муж приехал сообщить «радостную» весть. Мало я ему врезал.
— Если вдруг результат окажется положительным, — она жадно хватает ртом воздух, боится расплакаться, — позволь найти другую работу, потом я сама уйду, — я не перебиваю, мне неприятно слышать, что она обо мне такого низкого мнения, но пусть выговорится. — Я обещаю соблюдать все правила безопасности. Я контактирую только с тобой. Обед буду приносить с собой в контейнере. Егор, я слово даю, ты не заразишься. Я могу тебе все рассказать о путях передачи…
Я устал слушать этот бред, где между строчек я слышу в свой адрес оскорбления. Беру пальцами ее за подбородок, поднимаю вверх, чтобы наши глаза встретились. Она испуганно замолкает.
— Я сам могу тебе рассказать о всех путях передачи, — мне кажется, за эти сутки я подготовился к международной конференции по вопросам ВИЧ, столько материала изучил. — Я не боюсь, — наклоняюсь и целую ее губы. Никаких трепетных касаний и неуверенных ласк. Сразу жарко, страстно. Показать, что только так.
— Егор! — упирается ладошками в грудь. — Нельзя!..
— Я же сказал, что не боюсь, — твердо произношу и захватываю в плен сладкие губы.
— Нельзя, — выдыхает она.
— Нужно. И сексом можно заниматься!
Дурею от ее запаха, вкуса. По щекам Рады текут слезы, и соленый привкус совсем не портит вкус поцелуя. Я ломаю ее сопротивление, языком проникаю в рот и устраиваю там настоящую баталию с ее язычком. Не сразу, но отвечает. Расслабляет я в моих руках. Не будь она так расстроена, хрен бы позволила.
Мне хочется ее всю целовать, ласкать… Боюсь ли я заразиться? Нет. Моя жизнь последние годы была настолько пустой, что я перестал чувствовать себя живым. Бросался в какие-то авантюры, менял любовниц, которые ничего кроме механической разрядки не могли дать. Их становилось больше, но разнообразие не приносило удовлетворения. Становился черствым, будто умирал внутри.
Рада — глоток свежего воздуха. Мой живительный нектар. Целую, упиваюсь этой девочкой.
Уволить ее?
Не дождется!
Рада моя награда, которую еще предстоит завоевать, но я это обязательно это сделаю. Я не умею проигрывать.
Мну ее пухлые губы, языком прохожусь по ровному ряду белых зубов. Через лобовое стекло на нас смотрят прохожие, а мне стоп-кран сорвало, не могу отпустить.
«Я обожаю целовать твой сладкий ротик. Мне нравится, как скромно ты стонешь, в то время как твое тело дрожит от удовольствия… Но ты ведь не признаешься? Стоит мне сейчас тебя отпустить, и ты залезешь в свою раковину».
— Егор, не надо. Я не хочу, — сделаю вид, что поверил.
Нехотя отпускаю. Губы Рады припухшие, покрасневшие… заласкать бы их языком. Как же непросто себя сдерживать.
— Еще раз ты сочтешь, что я мразь, — отшлепаю по голой заднице, — мне нужно что-то говорить, делать, чтобы отвлечься. Получается немного пошло. Да, таким я тоже бываю, ты разве не помнишь? Глаза Рады округляются. — Да-да, стащу одежду, что на тебе будет в тот момент, и отшлепаю, — впервые за этот день мне хочется улыбнуться. Ей к лицу возмущение. Этакая праведница смотрит на развратного грешника.
— Егор, так не пойдет, — выставляет вперед ладонь и строго смотрит. Смешная. — Между нами только деловые отношения, — Рада вновь принимает образ училки. Я его обожаю. Такие фантазии рождаются в башке. Когда-нибудь я и до «училки» доберусь. Меня этот образ безумно заводит. Буду рад отлюбить строгую училку так, чтобы она на ногах не могла стоять. А кроме очков на ней больше ничего не будет.
— Тогда не провоцируй. Я ведь выполню угрозу… — Рада больше не плачет. Она недовольна, щеки от возмущения раскраснелись. Так-то лучше. — С твоей работой и диагнозом мы разобрались, — стоило ей немного отступить, и я ринулся в атаку. Теперь ведь вгрызусь зубами, не отпущу. Наглею дальше, требовательно произношу: — Теперь рассказывай все, чего я не знаю о твоей жизни…
Глава 26
Рада
Я знаю, что вероятность передачи вируса через поцелуй почти равна нулю, но мне все равно непонятен поступок Егора. Зачем, спрашивается, он меня поцеловал? Что хотел этим показать?
Я стараюсь не думать о том, что мне было до боли в груди приятно с ним целоваться. Забытое чувство, которое вмиг разрослось. Мое тело откликнулось, будто вырвалось из темноты и потянулось к источнику света. На самом деле это нехорошо, что я оживаю лишь в его объятиях. Мое тело до сих пор помнит его ласки, мгновенно откликается. И как же не хочется думать, анализировать, останавливать себя.
Просила отпустить, а саму накрыло разочарование, когда он выполнил просьбу.
«Рада, ты сумасшедшая. В твоей жизни столько проблем, а ты добавляешь новые. Хочешь вновь
