и стою, несколько минут ею любуясь. А что, если нам попробовать еще раз? – мелькает в голове фантастическая мысль. Взять, перечеркнуть и забыть все дерьмо, оставив его в прошлом, и начать все заново? Нам же хорошо вдвоем. Да и у Киры, кажется, чувства ко мне не остыли. Надо обязательно подумать над этим.
Тяжело вздохнув, подхватываю малышку на руки и несу в свою холостяцкую берлогу. Всю ночь я так и не смог уснуть, глядя на нимфу и вспоминая, как семь лет назад мы вот также лежали рядом…
Но на следующий день все благие намерения вылетают из моей головы, когда Кира выходит из спальни, завернутая в простынь, белая, как полотно, и серьезным тоном произносит:
– Стас, нам надо поговорить.
Кира
Я понимаю, что что-то не так, еще до того, как открываю глаза. Во-первых, я не сплю на шелковых простынях. У меня элементарно нет такого белья, потому что нет денег, чтобы его купить.
Во-вторых, я не сплю в нижнем белье, потому что бусинка любит притопать с утра и досыпать со мной в обнимку.
Ну, и в-третьих. Я совершенно ничего не помню. Словно кто-то нажал клавишу «удалить» и стер мне память. Но только за вчерашний день. Последнее, что я помню – как мы поздравляли Юлю. Так бывает только если я…
Распахиваю глаза, вижу на прикроватной тумбочке стакан воды и таблетку и понимаю, что я права. Вчера я пила алкоголь.
Мамочки!
Где я?!
Окидываю взглядом комнату, вижу на комоде знакомые часы…
– О, Боже, – выдыхаю, хватаясь за голову. Что же я натворила?!
Моя одежда аккуратно висит на стуле. Так. Вряд ли бы после секса Стас стал бы развешивать мои вещи. Конечно, такими предположениями можно утешать себя долго…
Обматываюсь в простынь, желая поскорее увидеть Стаса и восстановить события вчерашнего дня. Но раздается звонок мобильного из сумочки, лежащей рядом.
Увидев номер, у меня все холодеет внутри. Еще ни разу звонки от этого человека не приносили мне добрых вестей. И сегодняшний случай не стал исключением.
– Алло? – мой голос дрожит от дурного предчувствия, а внутри нарастает ненависть к самой себе.
Что ж я за мать такая, если после работы осталась отмечать день рождения малознакомой коллеги, вместо того, чтобы провести это время с дочерью?!
Да, Ася подменит меня, без проблем. И даже придумает достоверную причину, почему я не пришла вечером в палату. Но ведь в данный момент Яне важно, чтобы именно мама была рядом…
– Добрый день, Кира. Это Максим Валерьевич.
Мне не нравится его тон. Какой-то… извиняющийся. Сочувствующий.
– Что с Яной? – выпаливаю, скрещивая пальцы на удачу, как в детстве. Пожалуйста, пусть это окажется моей материнской паранойей!
– Яне стало хуже. Вам надо приехать.
Меня как будто окатили ведром ледяной воды. Внутри все скрутило тугим узлом и натянуло до упора.
– Насколько все плохо? – зажимаю мобильный плечом, а сама пытаюсь натянуть одежду. Но так как руки трясутся, у меня ничего не выходит. Бросаю вещи на пол и повыше натягиваю простынь.
– Яна сейчас в реанимации под аппаратом искусственной вентиляции легких. Кира, операция больше не может ждать. Если ее не сделать в ближайшие три дня…у Яны не будет шансов.
Замираю на месте. Внутри как будто взорвали ядерную бомбу. Все живое выжгли последние слова. «У Яны не будет шансов».
Я не могу этого допустить! Не могу потерять единственного близкого и самого дорогого человечка в моей жизни!
У меня остается один-единственный выход. Стас.
И, если для того, чтобы моя дочь смогла жить и осуществить свои мечты, мне необходимо отказаться от нее…Я готова. Это мне послужит уроком: я оказалась никудышной матерью и не смогла справиться со своими обязанностями.
– Я поняла вас, доктор. Деньги будут. Готовьте дочь к операции. Я скоро приеду, – отвечаю глухо и отключаюсь.
Со страхом смотрю на дверь. Там, за ней, наш последний шанс. Возможность спасти дочь. Нашу дочь.
Решительно выхожу из комнаты и быстрым шагом иду к Стасу. И выпаливаю, едва вижу его, пока не передумала.
– Стас, нам надо поговорить.
Он хмурится, окидывая меня хищным взглядом.
– Не люблю такое начало разговора. Оно, как правило не приносит ничего хорошего. Но раз начала, говори.
И тут у меня наступает ступор. А что я ему скажу? Правду? «Стас, у тебя есть ребенок. Я скрывала его целых семь лет».
Поверит ли он мне? Я бы тоже не поверила и выгнала к чертовой матери.
– Кира? – вырывает меня из мыслей голос Стаса. Поднимаю на него взгляд, смотрю в упор, и решение приходит само собой.
– Ты должен поехать со мной.
Он может не поверить словам, но ребенок, которого он увидит своими глазами, убедит его. Я надеюсь.
– Должен? – он вздергивает бровь, насмешливо глядя на меня.
– Пожалуйста, – шепчу, сдерживая набежавшие слезы. – Это очень важно.
Стас стоит, не шелохнувшись, несколько минут. Но потом все же отмирает и проходит мимо меня.
– Я буду готов через пять минут.
Облегченно выдохнув, прикрываю глаза и бегу скорее одеваться.
– Куда едем? – уже в машине спрашивает Стас, прожигая меня взглядом.
Называю адрес, опуская взгляд на свои сцепленные пальцы. Я не могу их разжать, потому что, если сделаю это, Стас увидит, как они дрожат.
Некоторое время мы едем молча. И все же я задаю вопрос, который мучает меня с самого момента пробуждения.
– Между нами что-то было?
– А ты ничего не помнишь? – Аверин загадочно усмехается, подмигивая мне.
Это звездец. Судя по его довольному виду, было. Осталось осторожно выяснить, что именно.
– Абсолютно. У меня всегда так, когда выпью. Я и алкоголь несовместимы. Поэтому стараюсь обходить его стороной.
– А что было вчера? Что-то случилось, и поэтому ты выпила?
– Вчера был день рождения у одной из наших коллег. Я сделала всего пару глотков шампанского, – оправдываюсь, чувствуя, как покрываюсь румянцем.
Стас удивленно присвистывает.
– Ничего себе! Это тебя так с пары глотков унесло?! Я в таком случае готов тебя спаивать хоть каждый день! – хохочет, кидая в мою сторону загадочные взгляды.
– Стас!
Я хочу все же добиться правды и узнать, что вчера исполняла, как Стас, нахмурившись, меня перебивает:
– Там, что, по этому адресу находится госпиталь?
Напрягаюсь от резкой смены темы. Но это немного отрезвляет: нельзя забывать, куда я везу Стаса и зачем.
– Да.
– Послушай, Кира. Если тебе нужны деньги на лечение мамы, то…
– Мама умерла пять лет назад, – перебиваю, не желая, чтобы Аверин дальше развивал эту тему. Мне все еще больно об этом говорить.
Я
