она мечтает сделать Лешке больно. Очень давно стремится отплатить ему той же монетой. Разве у нее нет такого права?
Мужчина осторожно поправил выпавшую из прически прядь, с грустью всматриваясь в ее лицо, понимая, читая все, как в открытой книге. А вот она, напротив, никак не могла осознать, что кроется за его печальной улыбкой. И просто ждала, с тоской заметив, что Алексей двинулся в их сторону.
Мирон склонился к ней, легким, невесомым поцелуем накрывая дрожащие губы, одновременно приобнимая за плечи и притягивая к себе. Без похоти. Без страсти. С нежностью, от которой защемило сердце.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как дернулась фигура бывшего мужа. Как побелело его лицо, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Удар попал в цель.
– Я сейчас вернусь.
Выбралась из машины, внезапно ощутив, как подкосились колени. Ей никогда раньше не приходилось так откровенно лгать, намеренно причиняя боль.
А ему было больно. Она видела обиду, плескавшуюся в потемневших глазах, недоумение… Алексей застыл в нескольких шагах от нее. Одно его присутствие воспламенило больше, чем губы Мирона мгновенье назад. Но признаваться в этом женщина не собиралась.
– Что тебе нужно?
– Поговорить с тобой.
Голос мужчины звучал глухо, словно простуженный, глаза… умоляли. Он не хотел верить в то, что видел. А Ольга уже не могла остановиться.
– Нам не о чем разговаривать. Я тороплюсь… на ужин.
Лешка посмотрел на ее спутника через лобовое стекло, наткнулся на спокойный ровный взгляд Мирона и напрягся еще больше. Его рваное дыхание обожгло женщину, как пощечина.
– Ты же говорила… что он только друг. Это ведь и есть… Арсентьев?
Она улыбнулась.
– Угадал, это он. Посмотри: с таким мужчиной можно просто дружить?
«Интересно, я выглядела также? В том полутемном коридоре, где он поймал меня, вылетев из кабинета в расстегнутой рубашке, не беспокоясь о том, что кто-то из сотрудников может нас увидеть? Я ведь тоже даже слов не нашла тогда, в самом начале, когда отчаянно пыталась убедить себя в том, что увиденное – просто дурной сон. Так ждала, что его губы, руки убедят меня в этом. Очистят память, возвращая туда, где нет ошибок. У меня было такое же лицо??? Словно я умираю, лишившись самого важного в жизни?» Эти мысли промелькнули в ее голове, опаляя неожиданным чувством вины. Захотелось коснуться его лица. Разгладить морщинки на лбу. Поцеловать жесткий подбородок. Колючий… А ведь еще утром его кожа была совсем гладкой… И глаза не блестели осколками льда, а предлагали пылающий огонь…
– Оля…– он с трудом выбирал слова. – Я очень виноват перед тобой… Мне жизни не хватит, чтобы все исправить… Но я не могу… без тебя. Я…
– Довольно! – остановила не его – себя, чтобы не слышать этих слов, которым ее наивное сердце уже было готово поверить. Невыносимо было видеть сильного и гордого человека почти у своих ног. Сломленным. Ей это все-таки удалось: ударить так, чтобы нанесенная рана была глубже собственной. Отомстить за свои одинокие ночи и пролитые слезы. – Я не хочу ничего слышать. Уже неважно. Ночью… я просто хотела сравнить… вас двоих, чтобы быть уверенной в правильности моего решения. И я не ошиблась… Я сделала выбор… не в твою пользу…
Она и не подозревала, что способна так лгать прямо в глаза человеку, без которого по-прежнему не могла жить. Боль скрутилась тугим узлом где-то в груди, сжимая сердце, удары которого… Лешка их слышит? Не может не слышать, ведь оно сейчас вырвется наружу, падая прямо к его ногам…
Но он не слышал… Просто смотрел на нее, не отрывая глаз. И в них больше не было ни ярости, ни желания. Одна только жгучая мýка, та же, что рвала на части и ее душу.
– Ты… его любишь?
Для новой лжи не осталось сил. Она смогла только выдохнуть:
– Я ему верю… Он никогда не принесет мне страданий…
Мужчина сглотнул.
– А я…
– А ты – мое прошлое, о котором я больше не хочу вспоминать… Не мешай мне, ладно?
Метнулась назад, в машину, не дожидаясь ответа. Не смотря в его сторону.
– Поехали!
Едва смогла дождаться, пока они выедут со двора офиса. Ее душили слезы.
Мужчина сбросил скорость, неожиданно притянув Ольгу к себе.
– Еще не поздно повернуть назад. Я уверен, что мы сможем его догнать.
Она разрыдалась.
– Поздно. Уже слишком поздно… Мы опоздали очень давно. Не собрать осколки, которые могут только ранить…
– Я хотел бы помочь тебе. Только представить не могу, как. Если бы знал, сделал бы все, что угодно…
Его слова стали внезапным откровением. Подсказали решение, не лучшее, но как ей показалось, единственно возможное. Чтобы просто остаться живой.
Она повернулась к нему, прошептав:
– Помоги мне… забыть о нем… рядом с тобой…
Сжатый в ладони ключ от квартиры неприятно холодил кожу. Ольга зашла уже в пятый магазин, равнодушно осматривая прилавки невидящим взглядом. Ей нужно было время. Решиться.
Разговор с Мироном не выходил из головы. «Оля. Это же не выход... Ты достойна лучшего. Рядом должен быть человек, обожающий тебя, наслаждающийся твоей красотой и страстью. И ты прекрасно знаешь, что это – не я».
Но она больше не ждала от него любви. Понимала слишком хорошо, что в сердце этого мужчины для нее места не будет никогда. И не только для нее: туда была не способна проникнуть никакая другая женщина. Кроме единственной, ставшей для него недоступной.
Поэтому возможные ошибки Ольгу не пугали. Она не претендовала на его сердце, однако Мирон ведь тоже не меньше нуждался в забвении. Так почему бы не попробовать забыться рядом с ним. Вместе с ним. Что ей было терять теперь, когда она самостоятельно, осознанно оттолкнула от себя любимого человека? Три года назад, сразу после измены, она не осмелилась на подобное, а вот сейчас решилась нанести самый жестокий удар из всех возможных.
Ей было слишком хорошо известны слабости бывшего мужа. Точнее, главная из них. Его самый большой страх: проиграть в сравнении с более достойным...
Так происходило почти всегда. Ребенок, родившийся не вовремя, не к месту в семье модной журналистки и вечно занятого предпринимателя, с раннего детства слышал от родителей о своей ущербности и ненужности. Мать не особенно церемонилась в выборе выражений. Узнавшая о беременности слишком поздно, когда прервать ее уже не было возможности, она не смогла
