— Это наша история, к которой ты сейчас прикасаешься, Эмилия. — Твой голос такой хриплый, когда ты говоришь это, и мой взгляд устремляется вверх. В твоих глазах только честность и желание. Я снова смотрю на твою грудь, где мистические символы соединяются в единое целое. Ты берешь мою руку и кладешь ее на определенные чернильные линии.
— Это я впервые увидел тебя. — Мое сердце замирает, я смотрю вверх, потом вниз. Ты продолжаешь вести моей рукой по своей груди к верхней части ребер. — Это мы впервые поцеловались. — Наши руки опускаются вниз. — Это я впервые почувствовал тебя. — Я не могу дышать, Мейсон, я не могу в это поверить. — А это… — Ты опускаешься еще ниже. — Я решил, что больше никогда тебя не отпущу. — Вот еще — у основания мышц живота. — Здесь я понял, как ты сломлена, и стал пользоваться этим. — Мы скользим по твоему боку, дальше вниз. — Здесь я понял, что больше никогда не смогу дышать без тебя. И здесь я потерял все, что мне нужно, чтобы дышать. — Затаив дыхание, я поднимаю взгляд к твоим глазам, в которых застыла мука, с которой ты никогда раньше на меня не смотрел. Ты опираешься на локоть, нависая надо мной, твой вес на мне, твое выражение лица так проникновенно. Твои губы влажные и слегка приоткрытые, и ты некоторое время пристально смотришь мне в лицо. Затем ты опускаешь губы на линию моей челюсти и проводишь ими до впадинки под ухом.
Я чувствую там твое дыхание.
— Прости меня, детка. Мне очень жаль, — шепчешь ты. Я закрываю глаза, потому что они наполняются слезами. Ты продолжаешь целовать мою шею, такой мягкий, такой нежный, такой извиняющийся; ты извиняешься перед моим телом всем, что ты есть, и всем, что делает тебя тем, кто ты есть. Мои пальцы дрожат, и я вцепляюсь в одеяло под собой, чтобы не поднять их, не притянуть тебя к себе и никогда не отпускать.
Я не могу этого сделать, Мейсон; я никогда не смогу снова доверять тебе и не смогу позволить тебе вернуться в мою идеальную жизнь.
Ты снова смотришь мне в глаза.
— Ты никогда не простишь меня, не так ли?
— Ты вырвал мое сердце из груди, когда переспал с ней, и я до сих пор не смогла его вернуть… Я сейчас такая же пустая и оцепеневшая, как и ты, — шепчу я и глажу твои шелковистые волосы. Ты закрываешь глаза и опускаешь голову, впитывая мои прикосновения, как губка, пока я снова не опускаю руку.
— Ты сломал меня, Мейсон. И уже никогда не будет так, как прежде.
Ты смотришь на меня. В твоих глазах столько решимости, когда ты говоришь:
— Так не должно быть, Эмилия. Я знаю, что сделал с тобой. Я доминировал над тобой и заставлял тебя быть слабой и зависимой, потому что понимал: один неверный шаг с моей стороны, и ты уйдешь. Потому что ты слишком хороша для меня. — Черт, это именно те слова, которые я бы сама использовала. Когда я слышу их, все во мне смягчается. Я смотрю в твои глаза, и когда ты наклоняешься ко мне, я не сопротивляюсь. Вместо этого я тянусь к тебе. Только один раз, думаю я про себя. Только один раз почувствовать твои губы, чтобы напомнить себе, как это было.
Когда наши рты встречаются, это подобно урагану, который взрывает все внутри меня. Чувствовать твой вкус во рту, твой язык напротив моего, поглощать твои тихие хриплые стоны. Я не знала, как сильно я этого жажду. Я подавляла это всеми силами, и теперь, когда ты снова так близко ко мне, когда у меня есть шанс вернуть тебя, я хочу схватить тебя обеими руками и убежать от тебя одновременно. Мы целуемся медленно и лениво, так чувственно, что каждая фибра моего существа покалывает и оживает. Как будто последние три года я пребывала в глубоком сне, как принцесса в сказке, пока ты не разбудил меня.
Ты, мой пахнущий травкой, проклятый, совершенно испорченный принц тьмы.
Я принадлежу тебе — и это проклятие, от которого я страдаю с того самого момента, как впервые увидела тебя.
Ты зажимаешь мою губу между зубами и нежно прикусываешь ее, и это отдается мне прямо между ног. Затем ты прислоняешься своим лбом к моему. Это наша фишка, Мейсон, и еще наша фишка в том, что сейчас я провожу пальцами по твоим волосам, и мы успокаиваем наше дыхание.
— Скажи, что ты меня любишь, — шепчешь ты. У тебя такой сломленный голос.
Я ничего не скажу.
Я не могу.
Та маленькая часть моего сердца, где я заперла тебя, Мейсон, снова заполнила все мое существо, и это так опасно.
— Скажи мне, Эмилия! — Ты целуешь меня в щеку. Ты никогда не делал этого раньше, Мейсон.
Я молчу.
Ты ласкаешь губами мою челюсть.
— Скажи это.
Я молчу, даже когда твои губы блуждают по моему горлу и бешеному пульсу.
— Скажи это.
Я не могу, думаю я.
Ты скользишь по мне и задираешь мою футболку, пронзительно глядя мне в глаза. Я знаю, что никогда больше не забуду этот взгляд. Как ты стоишь передо мной на коленях, твои глаза такие пронизывающие, требовательные, полные эмоций.
— Скажи это, Эмилия. — Ты целуешь мою чувствительную кожу прямо над трусиками, и мой таз подергивается. — Скажи это, Эмилия, — шепчешь ты и проводишь носом вверх, к моему пупку. Ты целуешь его и шепчешь мне: — Скажи это.
…и продолжаешь двигаться вверх, глубоко вдыхая аромат моей кожи. Твои глаза ненадолго закрываются, позволяя мне полюбоваться твоими ресницами. Они такие длинные и красивые.
Три года борьбы, Мейсон.
Тебе понадобился всего час, чтобы все испортить.
Чтобы заставить меня забыть обо всем, кроме тебя.
О, Боже.
— Скажи это! — Я хочу, но мое разбитое сердце не позволяет произнести ни звука. Ты уже достиг нижней части моей груди. Твое дыхание обжигает мою кожу. Ты целуешь то самое место, где бьется мое сердце. Не в силах сдержаться, я хватаю тебя одной рукой за волосы и провожу ногтями по коже головы. Твой взгляд призывает меня сказать это, но я молчу.
— Признай это, — шепчешь ты, — Что ни один мужчина, который был у тебя до сих пор, не смог раскрыть в тебе то, что раскрыл в тебе я. Признай, Эмилия, что никогда и ни от кого у тебя не будет перехватывать дыхание так, как от меня. — Ты легонько прикусываешь выпуклость моей груди, и мое дыхание останавливается. Я закрываю глаза, глядя, как ты скользишь щетиной по моей чувствительной коже прямо к соску. — Скажи, что ты моя, Эмилия, — шепчешь ты.
Я прикусываю губу и приподнимаюсь.
Ты прикладываешь ухо к моей груди, как раз там, где бьется мое сердце. Я открываю глаза, провожу рукой по твоим волосам и шепчу:
— Я не могу, Мейсон.
А ты отвечаешь:
— Я знаю.
— Ты сломал меня, Мейсон. — Затем, потерявшись в своих мыслях, ты ласкаешь мою руку.
— Я знаю.
— И никогда уже не будет так, как прежде.
— Я знаю.
27. Мне все равно, кем ты была Эмилия
Эмилия
Когда я просыпаюсь после очень глубокого, но короткого сна, мой телефон показывает 5:03 утра. Я сразу же осознаю, где нахожусь, и чья рука лежит на мне, крепко обхватив мою талию. Я смотрю вниз, на твою руку, прижимающуюся ко мне. Я чувствую твой запах, тепло твоего тела и твое спокойное дыхание на моей шее. Нежно беру твою руку, подношу ее к лицу и целую ладонь, прежде чем поднять ее и выскользнуть из-под твоей руки. Ты хмуришься. Тебе не нравится, что я так легко ускользаю, даже когда ты спишь. Наблюдая за тем, как ты расслабленно лежишь, я слегка улыбаюсь. Мне трудно оставить тебя, хотя я знаю, что у нас нет ни единого шанса. Прошлая ночь была волшебной и неповторимой. Это должно было произойти. Глубоко вздохнув, я встаю и иду наверх, но мое сердце остается с тобой в постели.
Сет еще крепко спит, когда я проскальзываю обратно в нашу постель. Мне бы хватило времени принять душ, но секса не было, поэтому я не вижу в нем необходимости. Кроме того, я просто отказываюсь смывать с себя твой запах. Это все, что у меня осталось от прошлой ночи. Венера подпрыгивает на кровати, явно радуясь моему возвращению, и чуть не будит Сета. Я приказываю ей лечь рядом с кроватью и почесываю ее пушистую голову, наблюдая за тем, как за окном разгорается день.
