Течение было просто невероятно быстрым. Река несла свои тяжёлые, мутные воды в каком-то свирепом порыве, то там, то тут образовывая глубокие воронки, срывая с якорей красные бакены, смывая с берегов всё, что не приколочено и не вкопано в землю.
Кажется, что здесь у берега течение тише, но это обманчивое впечатление. За опущенные в воду лески постоянно что-то цеплялось. Мусор, сухие ветки, смытые разлившейся водой с берегов.
– Вот чёрт, зацепилось! – стоящий в паре метров от нас мальчишка лет десяти, нервно дёргал леску, запутавшуюся в довольно большой коряге, принесённой течением.
– Попробуй отсюда зайти и потянуть. – посоветовал ему мужичок в кепочке, стоящий чуть дальше по течению.
Мальчишка суетился, быстро перебегал то вправо, то влево, таща за собой леску, намертво запутавшуюся в кривых сучьях.
Я перестала за ним наблюдать и пыталась рассмотреть что-то странное, проплывающее мимо нас вдалеке. Бревно? Туша утонувшего животного? Может быть, мешок с чем-то?
– Паш. – обернулась я, к мужу, пытаясь привлечь его внимание.
Всё произошло в одну минуту.
Когда мальчишка успел перелезть через перила, я не видела. Я застала только момент, когда он, одной рукой держась за решётку ограждения, а второй пытаясь дотянуться до коряги с запутавшейся на ней леской, сорвался и ухнул в воду, сразу уйдя в неё с головой.
Пронзительно взвизгнула стоящая рядом женщина. Мальчик вынырнул из стремительного, неумолимого потока, беспомощно взмахнул руками и снова ушёл с головой под воду.
Секунда, и Пашка, перемахнув через перила, в чём был в том и нырнул за тонувшим ребёнком. Я ахнула и перегнулась через перила, вглядываясь в мутную воду. Несколько секунд страшного ожидания моё сердце не билось. Застряло где-то между рёбрами и едва трепыхалось в панике. Но Пашка вынырнул, отфыркиваясь и матерясь, одной рукой крепко держа поперёк тела нахлебавшегося воды мальчишку.
Моментально собравшаяся толпа возбуждённо гудела мужскими голосами, истерично верещала женскими, топталась на месте падения, несколько пар рук протянулись сквозь решётку ограды, стараясь ухватить мальчишку, которого Пашка пытался приподнять повыше. Несмотря на высокий уровень воды, до бетонного края набережной нужно было тянуться. Только один мужчина додумался перелезть через перила и протянуть руку в попытке уцепить парнишку.
Пашку, с ребёнком в руках сбивало и тащило сильное течение, но муж поднапрягся и одним сильным движением подкинул парнишку вверх, прямо в руки мужика. Тот ловко подхватил мальчика и вытянул наверх, а Пашка, по инерции ушёл под воду, готовясь к следующему рывку, чтобы теперь уже самому выбраться из воды.
Все вокруг, включая меня, были так увлечены картиной спасения ребёнка, что никто не заметил стремительно приближающегося большого бревна. Где и когда смыло с берега это чудовище?
Бревно ударилось одним концом о бетонную стену и, увлекаемое безжалостным течение, стало неумолимо разворачиваться. Мы слишком поздно заметили его.
В момент, когда муж вынырнул из воды, готовясь, в рывке, дотянутся до спасительного края бетонной плиты, несущееся по бешеному течению бревно ударило по темноволосому затылку. И Пашка медленно и страшно ушёл под воду.
Глава 44
Кажется, я даже не дышала, пока напряжённо всматривалась в тёмную воду. Только беззвучно шептала одними губами:
– Давай, Паша, давай! Ты можешь! Ты сильный!
Я знала, что Пашка, может довольно долго находиться под водой, задерживая дыхание. Не один раз видела, как он нырял с бортика и проплывал под водой все пятьдесят метров бассейна, выныривая только у противоположного края.
– Давай, Паша! Давай, родненький!
Время шло, паника нарастала, Пашка так и не появлялся на поверхности. А река, безразличная к моим страданиям и страхам, неумолимо и мощно несла свои холодные, тяжёлые воды.
Я боялась хоть на секунду отвести взгляд от места, где Пашка ушёл на дно. В глазах рябило и плыло. Ужас постепенно прокрадывался, заполнял меня ледяным холодом, сковывал изнутри.
– Утонул... – выдохнул кто-то рядом со мной мысль, которую все уже поняли, но не решались произнести вслух.
– Ой, парень уто-оп! – неожиданно громко заголосила немолодая женщина, забившись в истерике. – Ой, батюшки! Утоп, утоп бедный!
Теперь все, даже те, кто возился с хнычущим и трясущимся спасённым мальчишкой, хлынули к перилам ограждения.
– Где? Где?
– Я не видел.
– Я пока с пацанёнком возился, думал, он выбрался.
– Да как же это, а?
– Что делать?
Народ вокруг суетился, кто-то разделся, собираясь прыгнуть в воду, кто-то отговаривал его. "Судорога", "течение", "утонешь", "вода холодная" как сквозь вату доносились голоса.
Я изо всех сил мотала головой, пытаясь стряхнуть эту действительность. Этого не может быть! Это не со мной! Это сон! Пускай это будет только сон! Это не может быть правдой! Не с нами!
Пока народ рядился нырять или не нырять, я побежала вдоль набережной вслед за уплывающим вниз по течению бревном. Мне почему-то жизненно необходимо было его догнать. Я даже не понимала зачем. Дотянуться до него я бы не смогла. Только прокричать вслед как я его ненавижу, проклясть его?
Быстрое течение уже унесло бревно так далеко, что догнать его было нереально, тем более метров через двести набережная закончилась глухим высоким забором, за которым начиналась территория грузового порта. Я перегнулась через чугунные перила, пытаясь заглянуть за выступающий край забора, и поняла, что потеряла проклятое бревно из поля зрения.
Я медленно побрела обратно, всматриваясь в толщу воды. Словно надеялась, что Пашка вот-вот вынырнет и поднимет меня на смех за страх и панику. Я бы даже простила эту жестокую шутку – лишь бы был жив!
Пока я, цепляясь руками на каждом шагу за пыльные, грязные перила ограды, на ватных и непослушных ногах плелась обратно, туда где всё произошло, к месту трагедии подплыл белоснежный скоростной катер спасателей. Может быть, кто-то из зевак успел сбегать на другой конец набережной, где стояла станция, или они просто патрулировали вдоль берега, где собралось слишком много людей и теперь подъехали к месту, откуда им призывно махала и кричала толпа.
Я немного воспрянула и устремилась обратно. Они помогут! Спасут!
На меня никто не обращал внимания. Спасатели тыкали баграми в воду, пытаясь что-то подцепить на дне, зеваки суетливо толкались и вразнобой указывали пальцами на место, где пропал Пашка. Я протиснулась сквозь плотно стоящих людей к самому краю.
– Вот, вот она! Она знает! – подпихнули меня несколько рук к ограде.
Одетый в тяжёлый оранжевый спасательный жилет мужчина оттолкнулся багром от дна и направил нос катера к бетонной стене набережной.
– Вы знаете утонувшего парня? – мужчина уцепился багром за столбик ограды, и подтянут катер ближе к берегу.
Я во все глаза смотрела на этого человека. Он про Пашу сказал "утонул"? Они не будут больше искать? Спасать?
– Так знаете, или нет? – нетерпеливо выкрикнул спасатель, пытаясь удержать лёгкий катер, который разворачивало течением.
– Муж... – прошептала непослушными губами, но мужчина понял
– Ждите здесь. Сейчас подъедет милиция.
– А вы? – от страха, что спасатели просто развернуться и уплывут, у меня, наконец, прорезался голос. – Что, уезжаете? А Паша? Вы не будете его спасать?
Мужчина поднял голову и посмотрел на меня. И столько сочувствия было в его взгляде, что я задохнулась и невольно отпрянула. Нет, нет! Не говори, что надежды нет! Не говори, что вы сдались!
– Мы пойдём вниз по течению, поищем, может, всплыл где-то. Тело наверняка унесло. Вон как прёт! – борясь с быстрым потоком воды, попытался утешить меня спасатель. – А вы здесь оставайтесь! Ждите милицию.
Мужчина оттолкнулся багром от бетона, катер глухо заурчал заведённым двигателем, и выдав сизое облачко дыма с запахом бензина, медленно двинулся вдоль берега.
