Я взвыла и кинулась ему на шею.
Глава 45
От колючей брезентовой куртки страшно воняло рыбой, бензином, сыростью, а от Пашки ощутимо несло дешёвым пойлом. Но муж был живым, тёплым и невыносимо родным. Я рыдала, повиснув у него на шее, а Пашка, намертво обхватив меня своими длинными ручищами, прижимал к жёсткой груди.
– Всё, родная, всё, не плачь. – тиская меня, мычал и одновременно целовал куда придётся. – Всё хорошо. Люблю тебя. Как же я тебя люблю!
А мне хотелось одновременно и лупить его кулаками и целовать, и смеяться от счастья, и плакать. Вся эта гамма чувств переполняла меня, грозясь разорвать на части и я выплёскивала её в некрасивом бабьем вое.
Пашка приподнял меня, и шагнул, наконец в квартиру.
– Давай зайдём, домой хочу.
Здесь, в прихожей на нём с плачем повисли уже все. И мама, и даже, сдержанная на проявление чувств, бабушка.
– Ну что вы, что вы, женщины мои. – пытался обнять всех разом Пашка. – Вот он я, живой и здоровый.
– Думали, утонул. – всхлипывала мама. Бабушка только похлопывала Пашку по плечу, украдкой смахивая слёзы.
– Мужики на лодке рыбачили, они увидели и подобрали. Всё хорошо. – пытался угомонить наш рёв Пашка, но, поняв, что это может длиться бесконечно, повёл плечами, аккуратно освобождаясь от объятий. – Мне бы в душ. Кажется, я насквозь пропах этой вашей воблой.
– Да, да. – засуетились мама с бабушкой.
– Я пока покушать разогрею.
– Юля, у вас водочка есть? Может растереть Павла надо? Как бы не заболел. Вода-то ледяная ещё.
Мама с бабушкой заметались по прихожей и кухне, а я никак не могла отлепиться от колючей, царапающейся брезентовой куртки. Страшно было даже на секунду выпустить мужа из рук.
– Не надо водки! – крикнул Пашка, увлекая меня в ванную. – Меня уже растёрли и даже внутрь залили!
И потом тише, заплетающимся языком, словно мысли вслух:
– Каким-то вонючим самогоном. Но помогло. До сих пор не протрезвел ещё.
Я закрыла за нами дверь и обогнув, стоящего столбом и покачивающегося мужа, выкрутила на полную кран, чтобы набрать воду в ванну. Пашка прикрыл глаза и блаженно улыбался, пока я стаскивала с него страшную куртку, грязные, ещё немного сырые джинсы и бельё.
– Паш, да ты пьяный совсем? – я с удивлением смотрела, как мой муж окончательно поплыл.
– Не знаю, Юль. Нормальный был, а как домой зашёл, развезло совсем. Самогон этот... бррр... – Пашка весь передёрнулся, с головы до пят покрылся мурашками и неуклюже полез в ванну.
– Это откат. – я наладила нормальную температуру воды и стала поливать их душа сидевшего в ванне мужа. – Ты только не засни, а то мы тебя не дотащим.
– Всё хорошо, Юль. – пьяно бормотал Пашка. – Я тебя так люблю! Я только ради тебя выжил. Ты меня спасла. Я каждый раз, когда отключался, в последнюю секунду тебя видел. Думал, как ты переживёшь? За что тебе такое? И всплывал.
Пашка говорил всё тише и невнятнее, а я не смахивала слёз, они срывались и капали в воду, Пашке на плечи, на мокрые волосы.
– Я верила, Паш, что ты жив. Все говорили – утонул, а я знала, что нет, чувствовала тебя.
Пашка поймал мою руку и прижался губами к запястью.
– Ты моя жизнь, Юла.
Всю ночь Пашка метался в бреду, цепляясь за меня руками, и шептал горячечные признания, звал. Я с трудом впихнула с него две таблетки аспирина, в надежде сбить жар, обтирала влажным полотенцем и поминутно меняла холодный компресс на лбу. Под утро температура спала и муж затих, посапывая во сне. Я прижалась лбом к его прохладному предплечью и, неожиданно для себя, крепко уснула.
Проснулась оттого, что кто-то на меня смотрел. Открыла глаза и столкнулась с синим, как апрельское небо, взглядом.
– Я люблю тебя. – вырвавшееся, само собой, признание поразило меня до глубины души. Я высказала вслух то, что давно чувствовала, но отказывалась принимать. Я окончательно призналась себе, что люблю его. Своего невыносимо прекрасного, красивого, сильного, мужа. Нет, не того, балбеса из прошлой жизни, а нынешнего, повзрослевшего и определившегося мужчину.
Два этих человека каким-то невероятным образом перепутались, переплелись, слились в моей голове в одного. И этот мужчина сейчас смотрел на меня потемневшими до глубокого индиго глазами. Смотрел так, что в груди было горячо и тесно сердцу.
Я люблю его. Пора признать, что всегда любила. Этого невыносимого, постоянно пытающегося сбежать от меня, тем или иным способом, парня.
И никуда мне не деться от этой любви. Ни годы, ни расстояния, ни обиды не изменили этого. Мне никто, кроме Пашки не нужен.
Пускай он всегда будет рядом! Сомневающийся, неуверенный в моих чувствах, сильный, больной, хромой, любой! Лишь бы живой!
Пашка молчал, только в потемневшей синеве глаз, как в бездне преисподней разгорался огонь. Я проваливалась в его глубину, тонула, забывала дышать.
И мне было страшно. Разве думала я, что снова испытаю такие сильные чувства? Я, давно похоронившая мысли о личном счастье, больше не мечтавшая о любви? Никто так и не смог зажечь в моём сердце хоть искорку страсти. В нём всегда был только Пашка.
– Иди ко мне. – поднял руку муж, предлагая прижаться к его тёплому боку. Я поднырнула под неё и прильнула к твёрдому телу. Потянулась за поцелуем.
Губы у Пашки были горячими и сухим. Они обжигали меня, плавили своим требовательным и неистовым жаром. Муж потянул меня на себя, и через секунду я уже распласталась на его твёрдом и горячем теле.
– Юлька, Юлька, если бы ты знала, как я тебя люблю. Как я счастлив, что мы с тобою вместе.
– Не оставляй больше меня одну. – жалобно проскулила. – Знаешь, как я испугалась когда ты пропал!
Я положила голову на Пашкину грудь и слушала, как сильно и ровно бьётся его сердце.
– Не оставлю. Больше никогда!
Горячие ладони гладили меня по плечам, спине, по распущенным, рассыпавшимся волосам.
– А где тётя Мила и бабушка?
Я подняла лицо и хитро улыбнулась.
– Они ещё вчера уехали. Я вызвала им такси.
Мгновения и Пашка, одним слитным движением перевернулся вместе со мной. Подмял под себя, расплющил по кровати.
– Тогда продолжим начатое вчера?
– А что мы не успели вчера? – я игриво облизала нижнюю губу и закусила её зубками, пряча улыбку.
– Праздновали годовщину нашей свадьбы. Но не успели самое интересное. Нужно наверстать упущенное!
Глава 46
Всё-таки был в этой странной ситуации с возвращением в прошлое один большой, жирный плюс. Это молодость.
В прежней жизни я не раз представляла себя снова юной. Красивой, здоровой, беззаботной и желанной. Ох и развернулась бы я! Мечтала, как было бы классно иметь шанс начать всё заново. Размышляла, что исправила бы, что оставила неизменным, какие ошибки больше ни за что не повторила. В каких ситуациях поступила бы иначе и каких слов не произносила бы никогда. Но главное условием в моих мечтах была молодость.
Сейчас, разглядывая себя в зеркале старомодного трюмо, откровенно любовалась собой и недоумевала, почему раньше не считала себя красавицей? Откуда было столько неуверенности в своей привлекательности? Зачем взращивала её в себе? И понимала, что это всё пришло из-за развода, ну ещё из-за постоянных комментариев близких и не очень друзей и знакомых. "Обычная", "просто симпатичная" говорила мама, "никакая", "колхоз", "что он в ней нашёл" – невольно подслушанные реплики Пашкиных однокурсниц. Это болезненно задевало, отпускало на самое дно самооценку. И как вишенка на торте – Пашкина измена. Он предпочёл мне красотку Лариску.
Я рассматривала себя со всех сторон, вертелась перед зеркалом, вставала боком, спиной, и, повернув голову, изучала вид сзади. Красивый, между прочим, вид.
Увлечённая разглядыванием себя, не услышала, как в комнату вошёл Пашка. Муж подошёл, встал за спиной и положил руки мне на плечи.
