— И крупная клиентура? — прищурился Максим.
— Да, в основном. Бизнесмены, сидящие на нескольких стульях, несколько писателей, популярный экстрасенс, затем пианист один именитый, еще кое-какая творческая шушера…
— И много от государства утаиваете? — строго спросил Томчак.
— На хлеб хватает! — улыбнулся Артем.
— Ну гляди, Николаев! А вдруг я тоже, как твой родственник, люблю в мелочах истину откапывать?.. Кстати, не хочешь ко мне в отдел? Нам такие специалисты…
— Макс, Боже упаси! — засмеялся Артем.
— Да шучу… — вздохнул Томчак и стал очень серьезным. — Видишь ли, Темыч, у меня нет ни одного факта, но сам я убежден, что Владимир Панин был непростой фрукт. Мы просили его помощи в работе по делу одной из сосновских фирм. Он отказался. Причем в такой форме… — Томчак замялся. — …Одним словом, я понял, что дело, возможно, касается его семьи, поэтому он и отказался иметь с нами дело.
— Ты что, Макс, роешь под холдинг Сергея Панина?
Томчак покачал головой:
— У меня нет оснований рыть под холдинг Панина. У нас есть претензии к одному из его поставщиков.
— Ну тогда и неудивительно, что Володя не стал с вами сотрудничать. Так или иначе могли быть затронуты интересы его брата, и он просто не хотел в этом участвовать… — рассудил Артем.
— Ну я примерно так и подумал, — кивнул Максим с кислой миной на лице.
— Получается, никаких зацепок, которые могли бы указать на убийц Володи, у следствия нет?
— Я опер, Темыч, но убийства — не мой профиль. Насколько я знаю — зацепок нет.
— А шансов их отыскать?
Томчак укоризненно уставился на Артема:
— Я тебе что, гадалка что ли, шансы подсчитывать? Ребята будут работать. Не обещаю, что с диким рвением, но будут.
Зазвонил телефон. Максим хлопнул себя по карману и достал мобильник.
— Томчак… Да… Да, конечно, помню… — он с минуту слушал говорившего, потом коротко ответил: — Я рядом, сейчас буду.
Максим выключил трубку и сосредоточенно взглянул на Артема:
— Позвонила старая знакомая… На нее и ее соседа в квартире напал неизвестный. Она испугана и не знает, что делать. Подбросишь меня? Тут недалеко, на Центральной…
— На Центральной… — эхом повторил Артем и повернул ключ зажигания.
Через минуту они были на нужной улице.
— Дом шесть, — уточнил Томчак.
Второй раз за день Артем остановился у одного и того же подъезда.
— Макс, а та, что тебе позвонила… Случайно, не Марина Казакова?
Томчак вытаращил глаза:
— Ну ты фрукт! Откуда знаешь?
— Догадался. Можно мне с тобой?
— Вообще-то нельзя, — ответил Максим, но взглянув Артему в лицо, сменил гнев на милость. — Ну пошли, только я буду делать свою работу, а ты не встревай.
— Отлично, — согласился Артем, направляясь за Томчаком в подъезд.
Поднявшись по узкой деревянной лестнице с растрескавшимися ступенями, Томчак уверенно нажал на кнопку звонка.
Поздоровавшись с открывшей дверь бабулей, Максим уверенно проследовал к первой по правую руку комнате и постучал. Артем не задавал приятелю вопросов. Он понял, что Томчаку уже приходилось здесь бывать.
Марина открыла дверь. В длинном вишневом халате до пят, наглухо запахнутом, она казалась совсем незнакомой. Эту печальную женщину, такую строгую и неприступную, Артем и вовсе бы никогда не узнал.
Она, едва скользнув взглядом по лицу Артема, сдержанно улыбнулась Томчаку:
— Здравствуйте, Максим Дмитриевич. Проходите.
Она пропустила Максима в комнату, вопросительно взглянула на Артема, но так ничего и не спросила, только брезгливо поджала губы и чуть передернула плечами. Она ясно давала понять, что пытается забыть о существовании Артема, и крайне недовольна тем, что он никак не дает ей это сделать.
Повернувшись к Артему спиной, она вернулась к столу у окна.
Томчак тем временем встал посреди комнаты и внимательно осмотрелся.
— Так в чем дело, Марина Сергеевна? — бодро уточнил он. — Что стряслось?
— Извините меня. Я, должно быть, поторопилась со своим звонком. Ничего страшного не произошло, — проговорила она спокойно. — Собственно говоря, досталось не столько мне, сколько моему соседу, но он почему-то решил, что мне просто необходимо с вами связаться… Я понимаю, что вызывать милицию глупо, а кроме вас у меня нет знакомых в органах…
— Вы уж лучше мне все расскажите, а я решу, глупо это или нет, -
— предложил Томчак.
— Конечно. Присаживайтесь, — она указала на старый диванчик у тыльной стороны огромного платьяного шкафа, поставленного торцом в простенке между окнами.
Томчак с удовольствием расселся, а Марина опустилась рядом на стул.
Негромко и неторопливо она рассказывала Томчак свою историю, иногда так понижая голос, что Артем едва мог ее расслышать.
Он прилежно стоял у стены между допотопной вешалкой для верхней одежды и узким длинным зеркалом и чувствовал себя полным идиотом. И что его понесло вслед за Томчаком? Нечего было увязываться за ним. Подбросил бы приятеля до дома номер шесть по Центральной, да и убрался бы восвояси.
Но Артем оказался не в состоянии сладить со своим ностальгическим порывом. Как только услышал о звонке Марины, сердце почему-то тревожно запрыгало. А может, не столько Артем волновался, сколько не терпелось ему взглянуть, как живет Марина.
Любопытство Артем удовлетворил сполна. Но его самолюбие снова
было задето. Марина продолжала его игнорировать. Даже присесть не
предложила…
Чтобы как-то скрыть свое смятение, он, не переставая слушать, принялся рассматривать жилище Марины, и вынужден был отметить, что не всем хорошим девочкам достается в жизни манна небесная. Коммуналка-гадюшник сама по себе не подарок судьбы, хотя некоторые и в коммуналке стремятся шиковать. А у Марины мебель была не просто старая, а совсем древняя, и принадлежала она наверное даже не покойной тетушке-старушке, а тетушкиным довоенным предкам.
Комната оказалась довольно большой, с двумя широкими окнами. За стоящим поперек стены шкафом на второй половине убогой комнаты виднелись кровать, маленький раздвижной диван и комод с зеркалом. Вещей было немного, и комната не казалась захламленной. Однако все это производило самое удручающее впечатление, и Артем со вздохом опустил глаза.
Марина тем временем закончила свой рассказ.
Она не выглядела испуганной, разве что очень и очень серьезной. Но она
и так была исключительно серьезной все те несколько часов, пока общалась с
Артемом наедине. Наверное, она теперь всегда была такой, совершенно непробиваемой.
