— Я ей все равно скажу.
Вешая трубку, Джордж улыбался. Кажется, парнишка приходит в себя, думал он. Все это время Майкл вел себя очень странно — так странно, что Марион уже начала тревожиться. С другой стороны, она все равно будет зла как черт, что Майкл не хочет разделить рождественскую индейку с ней и ее друзьями. Но надо быть справедливым: Майкл молод и имеет право развлекаться по-своему.
Джордж отпил глоток виски из бокала, который держал в руке, и улыбнулся, вспоминая Рождество, которое он встречал в Вене двадцать пять лет назад. И совершенно естественным образом мысли его вернулись к матери Майкла.
А телефон в кабинете Майкла не унимался. Сразу же после Джорджа позвонил Бен. Он хотел знать, есть ли у него какие-нибудь планы на Рождество, и Майклу пришлось уверить друга, что ему придется пойти на скучнейший прием, который устраивает Марион. После Бена один за другим начали звонить клиенты, партнеры и подрядчики, которые наперебой желали ему успеха, счастливого Рождества и всяческих благ.
«А, провались ты пропадом!..» — бормотал Майкл каждый раз, когда после очередного звонка клал трубку на рычаги, но аппарат звонил снова, и ему приходилось мобилизовать свое терпение, улыбаться и говорить пустые вежливые слова незнакомым и чужим людям.
— Провались ты к дьяволу! — с чувством сказал он после звонка очередного клиента из Оклахомы и вздрогнул от неожиданности, когда от дверей донесся чей-то смех.
Майкл удивленно поднял голову. У двери кабинета стояла прелестная молодая девушка с пышными золотисто-каштановыми волосами, густой волной падавшими ей на плечи. Гладкая кожа лица была кремово-розовой, а глаза — ярко-голубыми.
Не сразу Майкл вспомнил, что это — новая дизайнерша по интерьеру, которую нанял Бен. Он встречался с ней раза два, но почти не обратил на нее внимания. Впрочем, Майкл мало на что обращал внимание — исключение составляли только требующие его подписи документы, которые невидимая рука секретарши подкладывала на стол каждое утро.
— Вы всегда поздравляете людей с Рождеством подобным образом? — спросила она.
— Нет, только тех, звонку которых я особенно рад. — Майкл машинально улыбнулся, раздумывая, что может быть от него нужно этой девице. Кажется, он ее не вызывал, да и у нее тоже не могло быть к нему никакого дела. — Вам что-нибудь нужно, мисс…? — Вот дьявольщина! Он никак не мог припомнить ее имени. Как же, черт побери, ее зовут?
— Венди Таунсенд… — подсказала девушка. — Я зашла, чтобы пожелать вам счастливого Рождества.
— Ага… — Майкл подумал, что видит перед собой типичную молодую подхалимку и карьеристку, и, улыбнувшись уже с легким презрением, жестом предложил сесть. — Разве вас не предупредили, что я настоящий дядюшка Скрудж[3] ?
— Я сама догадалась. Ведь вы не появились ни на вечеринке для служащих, ни даже на вчерашнем торжественном ужине по случаю Рождества. Впрочем, мне сказали, что у вас слишком много работы.
— Это помогает мне сохранять форму.
— Но Рождество — это только предлог… — Венди закинула ногу на ногу. Ножки у нее были просто идеальные, но на Майкла это произвело так же мало впечатления, как маневры грузового крана в порту. — Я хотела поблагодарить вас за повышение, которое я только что получила.
Она ослепительно улыбнулась ему, и Майкл все так же машинально вернул улыбку. «Интересно, что ей от меня нужно? — снова подумал он. — Премию? Еще одно повышение? Что?»
— За это вам следовало бы поблагодарить не меня, а Бена Эйвери. Он ваш непосредственный начальник. Я к этому не имею никакого отношения.
— Я понимаю, и все-таки… — Разговор становился бессмысленным, и Венди, очевидно, тоже поняла это. Поднявшись с кресла, она бросила взгляд за окно и увидела на подоконнике снаружи слой снега толщиной дюймов в десять.
— Похоже, у нас наконец-то будет настоящее снежное Рождество, — заметила она. — Вот только добраться по такой погоде до дому будет сложновато.
— Думаю, вы правы. Я, наверное, не буду даже и пытаться. — Майкл с невеселой усмешкой показал на широкий кожаный диван у стены. — Иногда мне кажется, что его поставили здесь специально для того, чтобы у меня было как можно меньше поводов выходить из кабинета, — добавил он, а сам подумал: «Нет, мистер, ты сам заточил себя в этой комнате, сам приковал себя к столу и дурацким бумагам». Вслух он, конечно, ничего не сказал, а она не поняла скрытый смысл его слов.
Снова пожелав ему счастья и успехов, Венди ушла ни с чем, а Майкл вернулся к документам. В этот день он действительно заночевал на диване в своем кабинете, и в следующей — тоже. Это его более чем устраивало: сочельник и Рождество падали в этом году на выходные, и никто не знал, где он встречает праздники. Уборщицы и швейцар тоже были отпущены, и только один охранник был в курсе, что Майкл так и не выходил из своего кабинета с вечера пятницы до вечера воскресенья. К этому времени Рождество было уже позади, и, возвращаясь в свою холодную, пустую квартиру, Майкл уже мог не бояться, что связанные с рождественскими праздниками призраки воспоминаний станут преследовать его.
За ручку его двери была заткнута присланная матерью большая желтая хризантема в хрустящем целлофане. Майкл бросил ее в мусорную корзину.
Нэнси в Сан-Франциско встретила Рождество в таком же одиночестве, но для нее праздники прошли гораздо приятнее. Она приготовила небольшую индейку, сходила в церковь, спела на балконе святочный гимн и легла спать.
Утром она встала поздно; в глубине души Нэнси надеялась задержать наступление нового дня, но, увы, это было невозможно. Он так и лез в окна солнечным светом, веселыми голосами, мишурным блеском и лживыми обещаниями, и она нехотя встала. К счастью, Рождество в Сан-Франциско — бесснежное, теплое, солнечное — мало чем напоминало славную своими снегопадами и холодами Новую Англию. Вчера, пока Нэнси наблюдала на улицах толпы гуляющих, у нее не раз появлялось ощущение, будто все эти люди играют в Рождество, хотя на самом деле никакого Рождества нет, и это помогло ей спокойнее пережить праздники.
В этом году она получила два подарка: чудесную сумочку Гуччи от Питера и интересную книжку от Фэй. Нэнси читала ее вчера и снова открыла сегодня, когда, доев индейку в клюквенном соусе, свернулась клубочком в уютном кресле у окна. Встречать Рождество подобным образом было довольно непривычно, но она сразу подумала, что лучше так, чем у Шраффта, где ходят пожилые леди с объемистыми пластиковыми пакетами, в которых спрятаны все твои надежды и мечты. Еще в детстве Нэнси интересовало, почему эти пакеты такие большие. «Быть может, — рассудила она теперь, — в них лежат письма, фотографии, мелкие сувениры, старые игрушки и забытые сны…»
