– Что? Почему? – Паника охватила Купа. – Она в порядке?
– Я думаю, она просто устала. – Рона пристально на него посмотрела. – Не пойми это неправильно, дорогой, но девушка в положении.
О, черт.
– Я должен идти, Рона, – сказал он, не обращая внимания на приглушенный смешок Джози и слова Роны. В следующий раз ему придется им многое объяснить, но это может подождать.
Спешно попрощавшись с обеими женщинами, он выскочил из бара и пустился бежать, как только достиг пляжа.
Он должен добраться домой и сказать Элле, что ей не нужно улетать, что он хочет, чтобы она осталась, ради ребенка. Она наверняка обрадуется новости, потому что всегда ставила ребенка на первое место, а для малыша иметь обоих родителей, несомненно, лучше, чем только одного.
Взбегая по ступенькам со стороны пляжа в дом, Куп увидел свет в окне спальни и усмехнулся: «Обожаю, когда все идет по плану».
Она еще не спала. Он расскажет ей о своих планах на будущее, а затем они закончат то, что он пытался начать до свадьбы.
– Эй, Элла, – крикнул он, услышав залпы фейерверка, который Сонни организовал в качестве завершения торжества на пляже. Оглянувшись через плечо, он увидел в ночном небе яркие вспышки, напоминающие золотой дождь. – Ты пропустила фейерверк, давай посмотрим его с террасы? – Он взбежал вверх по лестнице. – Я должен тебе кое-что сказать.
Он толкнул дверь в комнату и увидел Эллу со стопкой шелковых трусиков в руках – ее аккуратно упакованный чемодан лежал раскрытым на кровати.
Улыбка застыла у него на губах, а весь адреналин, накопившийся в его теле за время пробежки по пляжу, со всей силы ударил ему в грудь.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
Элла быстро обернулась на неприветливый окрик, ее сердце подпрыгнуло к горлу при виде раздраженного, но тем не менее великолепного Купера, стоящего в дверях.
Она сложила свое нижнее белье в чемодан, закрыла крышку и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то замедлить учащенное сердцебиение.
– Собираю вещи, – сказала она. – Я зарегистрировалась на ночной рейс в Лондон. Вылет в одиннадцать.
– Что за… – Ругательство эхом прокатилось по комнате, когда он захлопнул дверь. – А когда ты собиралась сказать мне об этом? Или ты вообще не планировала ставить меня в известность? Поэтому ты сбежала со свадьбы?
Она напряглась, ошеломленная его вспышкой гнева и обвинениями:
– Конечно. Я собиралась сказать тебе, когда ты вернешься. Просто… – Она закусила губу. Элла с самого начала позволила ему диктовать условия их отношений. Но лишь стоя рядом с Купом, слушая, как невеста торжественно произносила клятву верности, и одновременно ловя на себе любопытные взгляды всех присутствующих, Элла начала понимать, насколько малым ей придется довольствоваться. Потому что у нее не хватило смелости требовать большего. – Я должна тебе кое-что сказать и…
– Это я должен тебе кое-что сказать, – перебил ее Куп. – Я хочу, чтобы ты осталась, чтобы переехала ко мне.
– Что? – Элла опустилась на кровать, ноги не держали ее, а внутри все трепетало от надежды и удивления. – Ты хочешь, чтобы я осталась? Серьезно?
Она не ошиблась: между ними действительно что-то возникло, и он тоже это заметил. Конечно, она не могла просто отказаться от своей жизни в Лондоне, но это предложение было очень хорошим знаком – чувства Купа тоже стали глубже и сильнее.
Он взял ее за руку и помог подняться. Прижавшись лбом к ее лбу, он положил руку ей на шею и поглаживал трепещущую жилку:
– Конечно. Ты ждешь моего ребенка. Я хочу быть рядом с вами, а не за тысячи километров.
Сказанное им не сразу дошло до сознания Эллы.
– Но это… – Она хотела уточнить, чтобы убедиться, что поняла все верно. – Ты хочешь, чтобы я осталась только из-за ребенка?
Куп скривил губы и озадаченно нахмурился:
– Да, конечно, а из-за чего еще?
Из-за меня. Мне нужно, чтобы ты хотел меня тоже.
Она высвободилась из его рук. Если бы Куп произнес эти слова, когда она только приехала на Бермуды, она восприняла бы их как чудо. Но теперь они звучали отчаянно горько. Разве она могла принять его предложение, если хотела гораздо большего?
Она посмотрела в его зеленые глаза, которыми восхищалась и которые хранили так много тайн:
– Я не могу остаться, Куп. Это не…
– Почему нет? Это из-за твоего бизнеса? Я понимаю… – Он коснулся ее талии, пытаясь успокоить, но сердце Эллы забилось лишь сильнее. – Мы продумаем логистику. Мне нужно быть на Бермудских островах в летний сезон, в остальное время я могу находиться в Лондоне. У меня есть деньги, все, что необходимо.
– Не в этом дело… – Она положила руку ему на щеку, чувствуя, что любит его еще сильнее, если такое было возможно. Он был щедрым мужчиной, который хотел сделать все правильно для своего ребенка.
– Тогда в чем? – спросил он.
– Дело не в ребенке. А в нас.
– Что?
Элла сглотнула – она понимала, что должна сказать ему, и надеялась на чудо, что Куп не рассердится, услышав ее признание.
– Мне кажется, я влюбилась в тебя.
Он опустил голову, выдохнул, а затем, к ее удивлению, самодовольно усмехнулся:
– Черт, это все?
Она сделала шаг назад:
– Это не смешно. Я серьезно.
Он пожал плечами, на губах заиграла та соблазнительная улыбка, которая раньше казалась ей такой милой.
– Я знаю, что ты влюблена в меня, ну и что? Это ведь хорошо? Раз ты любишь меня, тем более должна остаться.
– Нет, я не знаю, что ты чувствуешь ко мне, – услышала она свой голос.
– Не будь глупой. Это же очевидно, что я чувствую к тебе. Мне нравится, когда ты рядом. – Он обхватил ее за талию и притянул к себе. – Я пригласил тебя переехать ко мне, разве нет? По крайней мере, пока не родится малыш.
Она уперлась руками ему в грудь:
– Но этого недостаточно.
Куп нахмурился:
– Почему?
– Потому что мне нужно больше. Ты просишь меня решиться на серьезные перемены в жизни, уехать за тысячи километров от всего, что я знаю, ради какой-то твоей прихоти. – Эмоции душили ее при виде его растерянного лица.
– Что ты хочешь от меня услышать? Что я люблю тебя? – От язвительных ноток в его тоне у Эллы на глаза навернулись предательские слезы. – Если тебе нужно, я скажу эти слова.
– Слова не главное. – Она отстранилась от него. – Главное – это чувства. Здесь важно быть честным с самим собой.
Куп посмотрел на серьезное выражение лица Эллы, увидел слезы, блестящие в ее доверчивых голубых глазах, и почувствовал панику, которую держал под контролем со смерти матери.
Он не проявлял эмоций и даже не говорил на эту тему, потому что это слишком сильно напоминало ему глубокую темную дыру, в которой он провел большую часть своего детства.
