— Бутербродами? — Он застегнул молнию на джинсах. — А еще что-нибудь есть?
— Картошка фри.
У Брэди потекли слюнки.
— Отлично. Считай, что ты полностью оплатила счет.
— То есть ты хочешь сказать, что проголодался?
— Я с утра ничего не ел. Ветрянка, будь она проклята, — объяснял Брэди, пока она застегивала блузку. — За бутерброд с ветчиной я готов ноги целовать тому, кто мне его даст.
— Звучит заманчиво, — оценила Ванесса, надевая сандалии. — Подожди, я принесу корзинку.
— Нет, — он удержал ее за руку, — боюсь, завтра моя ассистентка откроет дверь и упадет в обморок.
— Хорошо. Тогда берем корзинку и едем ко мне, — предложила Ванесса. — Поесть, кстати, можно и в постели.
Она подняла с пола его футболку и потерлась щекой о мягкую ткань.
— Правильно мыслишь, — похвалил Брэди.
Час спустя они лежали растянувшись на постели Ванессы, и Брэди допивал последние капли шардоне. Ванесса нашла в доме свечи и расставила их у себя в комнате. Теперь они подмигивали им под тихую музыку Шопена, звучавшую по радио у кровати.
— Самый лучший пикник в моей жизни, — сказал Брэди, — если не считать еще одного потрясающего пикника. Это когда мне было тринадцать лет и мы с приятелями совершили набег на девчачий скаутский лагерь.
— Мне рассказывали. — Ванесса подобрала последний ломтик картошки, подумала и разломила его надвое. — Ты был несносный мальчишка. — Самой Ванессе в детстве было недосуг ездить в лагеря.
— Может быть. Зато мне повезло увидеть голую Бетти-Джин Баумгартнер. Ну ладно — почти голую. В купальнике то есть. Для тринадцати лет очень сексапильно. Потрясающее зрелище.
— Паршивец.
— Это все гормоны. На твое счастье, у меня их полно. — Брэди с довольным вздохом откинулся на подушки. — Пусть они и не такие свежие.
Чувствуя себя романтической дурочкой, она наклонилась, чтобы поцеловать его колено.
— Я по тебе скучала, Брэди.
— Я по тебе тоже скучал. Но я не виноват, что эта неделя выдалась такой сумасшедшей.
— Я знаю. Ветрянка. У меня она двоих учеников подкосила. Еще я слышала, что ты принял роды — мальчик семь фунтов шесть унций, вырезал пару гланд… Зашил рану на руке Джека, вправил вывихнутый палец… И это все помимо ежедневного кашля, чихания, ангины и профилактических осмотров.
— А ты откуда знаешь?
— У меня свои источники информации, — усмехнулась она, касаясь его щеки. — Ты, наверное, страшно устал.
— Было дело. Но потом тебя увидел и все прошло. Так или иначе, скоро приедет отец и мне полегчает. Ты получила от них открытку?
— Да, получила сегодня. — Она откинулась на подушку с бокалом вина в руке. — Пальмы, пляж, марьячи и закатное солнце. Похоже, медовый месяц задался.
— Надеюсь. Потому что, когда они приедут, мы с ними поменяемся.
— Как это?
— Я хочу уехать куда-нибудь с тобой, Ван. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Куда ты захочешь.
— Уехать? — переспросила она, а его нервы затрепетали. — Зачем?
— Потому что я хочу побыть с тобой вдвоем, только вдвоем, как никогда еще не было.
— Мы сейчас вдвоем.
Он взял у нее бокал и поставил на тумбочку, туда же поставил и свой.
— Ван, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она не удивилась — она ждала этого с тех пор, как прозвучало слово «люблю». Страха она тоже не почувствовала, вопреки своим подозрениям. Но его слова смутили ее. Речь о браке заходила и раньше, но тогда они были детьми и совместная жизнь представлялась им прекрасной мечтой. Теперь она знала, что брак — это труд, обязательства, общие взгляды.
— Брэди, я…
— Я планировал, что все будет не так, — перебил он, — я хотел, чтобы все было по-другому: я хотел преподнести тебе кольцо, произнести романтическую речь. И вот выдался подходящий случай, а кольца у меня нет, и все, что я могу тебе сказать, так это что я тебя люблю, всегда любил и буду любить.
— Брэди, ничего более романтичного и представить себе нельзя. Как бы мне хотелось согласиться. Я только сейчас поняла, как я на самом деле этого хочу.
— Ну так соглашайся.
Она подняла на него свои большие и влажные от слез глаза:
— Я не могу. Это слишком скоро. Нет, — она заторопилась, боясь, что он сейчас взорвется, — я знаю, ты скажешь, что мы знаем друг друга почти всю жизнь. И это правда. Но в некотором смысле мы встретились всего несколько недель назад.
— Для меня всегда существовала только ты, — медленно проговорил он. — Я был с другими женщинами, но думал о тебе. Твой призрак преследовал меня повсюду, и всякий раз, когда я протягивал руку, чтобы коснуться его, он исчезал.
Никакие другие слова не могли бы сильнее тронуть и разжалобить ее, однако она проявила настойчивость.
— С возвращением сюда моя жизнь пошла кувырком. Я и не думала тебя когда-нибудь снова встретить. Во всяком случае, я не думала, что наша встреча будет иметь какое-то значение, пробудит старые чувства. Но все вышло иначе и стало еще сложнее.
— Отчего же сложнее? Разве не наоборот?
— К сожалению, нет. Я не могу выйти за тебя замуж, Брэди, пока, глядя в зеркало, не увижу там себя.
— Я ни черта не понимаю, о чем ты говоришь.
— Еще бы! — Она судорожно провела рукой по волосам. — Я и сама едва понимаю. Но только знаю, что не могу дать тебе того, чего ты хочешь. И смогу ли когда-нибудь — большой вопрос.
— Мы созданы друг для друга, Ван. — Ему приходилось сдерживаться, чтобы не закричать. — И ты прекрасно это знаешь!
— Да. — Она сама нестерпимо страдала, причиняя ему боль. — Но, Брэди, пожалуйста, давай не будем об этом. Я не могу сейчас говорить о замужестве и обсуждать планы на будущее.
— На этот раз ты от меня не ускользнешь, — предупредил он. — Я тебя не отпущу. Если ты уедешь тайком, я тебя догоню, где бы ты ни была.
— Ты мне угрожаешь?
Гордость боролась в ней с сожалением.
— Да.
— Я этого не люблю, Брэди. — Она вызывающе и раздраженно откинула назад волосы. — Не забывай об этом.
Он схватил ее за плечи и нарочито небрежным движением притянул к себе.
— Ты принадлежишь мне, Ванесса. Рано или поздно я заставлю тебя это понять.
По ее спине пробежала дрожь, как всегда, когда она видела опасный огонь в его глазах. Но подбородок упрямо задрался вверх.
— Я принадлежу только себе, Брэди, и заруби это на носу. Тогда, может быть, у нас что-то получится.
— У нас обычно неплохо получается. — Его рот имел вкус гнева, отчаяния и желания. — Ты не станешь этого отрицать.
— Вот и хорошо, и этого пока достаточно. Я здесь, с тобой. — Ее глаза потемнели, как и его глаза. В них горела решимость. — И пока я здесь, никого и ничего другого не будет. — Ее руки потянулись, чтобы обнять его. — Нам и этого хватает.
