Романтично? Воскресный обед с папой и мамой Уэндела?
– Я думаю, вам необходим семейный психотерапевт.
– Я знаю, – ответила Рита. – Больше года пытаюсь уговорить Уэндела сходить к нему, но он ни в какую. Говорит, что полжизни провел на кушетке психоаналитика, но не заметил хоть какой-то пользы.
Келли изумленно посмотрела на сестру:
– Полжизни? Ты мне этого не рассказывала.
– Он тут ни при чем, Келли. Он говорит, что во всем виноваты родители.
Келли кивнула:
– Точно, те самые старомодные и романтичные люди, с которыми тебе предстоит встретиться. – Она вздохнула. – А почему ты вдруг решила затащить Уэндела к семейному психотерапевту?
– Ну, ты знаешь… – Она покраснела. – Потому что у нас начали возникать интимные проблемы.
Келли содрогнулась, сожалея, что задала этот вопрос. Но было уже поздно.
– Какие интимные проблемы?
– Он не мог. Мы не… – Рита покраснела еще сильнее. – Мы давно этим не занимаемся.
– Чем?
– Ты знаешь…
Келли не отрывала глаз от пунцово-красного лица сестры; до нее наконец-то дошло.
– Ты говоришь, что вы не занимаетесь сексом? Тогда зачем жениться? Вы уже ведете себя так, будто поженились давным-давно!
Рита рассмеялась:
– Ох, Келли, ну ты и злыдня. Как говорит Уэндел, жизнь – это не только фейерверки.
– То есть вы это обсуждали?
– Да, конечно.
– И пришли к взаимному решению – целомудренным встречам за стиркой?
Рита кивнула:
– Иногда мы ходим в ресторан. Уэндел считает, что лучшая часть свидания – где-нибудь пообедать. Ты знаешь, как он любит хорошо поесть. Он говорит, нет ничего лучше вкусного обеда.
Келли вздохнула.
Брови Риты сошлись у переносицы.
– Ты думаешь, тут что-то не так?
– Послушай, я не собираюсь учить тебя жизни, но…
– Я хочу сказать, у всех страсть сходит на нет, не так ли? – спросила Рита. – Ты же постоянно мне это твердишь.
– Да, но…
В этот момент Келли огляделась и случайно поймала взгляд Райли. Он смотрел на нее. Она это поняла, потому что он моргнул в то мгновение, когда она его засекла, но глаз не отвел. Наоборот, впился в нее взглядом, и от этого внизу живота начало растекаться тепло. Келли плюхнулась на пластиковый стул и вытаращилась на пальцы ног, торчащие из черных сандалий. Поднесла ко рту стакан с ледяным чаем и долго, долго пила.
– Келли?
– М-м-м, – рассеянно пробормотала она.
– Я только спросила, не думаешь ли ты, что у всех страсть рано или поздно угасает?
«Я знаю одну пару, у которой страсть не угаснет. Прекрати!» – тут же одернула себя Келли и тряхнула головой, отгоняя крамольные мысли.
– Ты так не думаешь? – Рита запаниковала. – Считаешь, что мы с Уэнделом странные?
Келли посмотрела на сестру, пытаясь сосредоточиться на разговоре с ней.
– Уэндел определенно странный. – Взгляд ее обратился к скамье, на которой сидели Райли и Тина.
Райли тайком улыбнулся Келли. Тревор в это время проходил у него за спиной с огромным блюдом с картофельным салатом, которое нес на ладони, словно опытный официант. Тревор тоже чему-то улыбался.
И вот тут сердце у нее екнуло: черт, спагетти! Келли вскочила как ужаленная.
– Келли, в чем дело? – испугалась Рита.
– Картофельный салат! – выкрикнула она.
Но было слишком поздно.
С головы Райли уже падали кусочки картофеля в сливочно-горчичном соусе.
– Я лишу его всего. До Судного дня.
Она слышала, как Райли возится в ванной, приводя себя в порядок. Келли уговорила его сделать это здесь, чтобы не испачкать обивку дорогого «БМВ».
– Это был несчастный случай, Келли.
Келли сложила руки на груди. Как? Как такое могла сделать ее кровь и плоть? Тревор обязательно получит по заслугам. Видит Бог, получит. Будет сидеть под домашним арестом, пока не отправится в колледж или в исправительное учреждение. Да еще после картофельной лавины, устроенной Тревором, с Тиной случилась истерика. Злилась она, конечно, на Тревора, да только слезы лились на и без того испорченную рубашку Райли.
Наверное, Келли не следовало бы удивляться такой реакции Тины. После того как дети поссорились утром, она на многие вещи стала смотреть иначе. Всегда думала, что Тина сдержанная, спокойная. Но под этим фасадом, как выяснилось, клокотали эмоции. Ей всегда казалось, что Тина витает в облаках. А теперь она поняла, что Тревор лелеет несбыточные надежды о возвращении отца домой. И его выходка с салатом – тому подтверждение.
Заслужив вечную благодарность Келли, Рита предложила увезти детей к себе, чтобы Райли мог прийти в себя, более не опасаясь, что Тревор вновь вывалит что-нибудь ему на рубашку, а Тина использует ее как носовой платок. Остальные гости достаточно быстро разошлись после так называемого инцидента, подгоняемые, несомненно, Лайнел, которая увидела в этом представившуюся возможность оставить дочь и ее нового бойфренда-миллионера наедине.
Но разумеется, Келли расстроилась никак не меньше Тины. Произошедшее тянуло на несчастный случай не больше, чем японский рейд на Перл-Харбор. Она помнила коварную улыбку на лице Тревора перед тем, как перевернулось блюдо с салатом. Сотню раз прокручивала эту сцену в голове, сожалея о том, что ей не удалось перенестись через двор и спасти Райли от садистской выходки Тревора.
– Но твоя рубашка… – Еще в начале вечера они решили перейти на ты.
Из-за двери донесся смех.
– Если на то пошло, эта мне нравится больше.
Он вышел из ванной в старой футболке Рика, которую Келли выудила из мешка для ветоши в стенном шкафу. В нем было много оставленных Риком вещей. Футболка была красная, с надписью «КОЛА РУЛИТ» на груди. Разумеется, Келли видела эту футболку на Рике миллион раз, так часто, что ее тошнило от вида этой футболки, но теперь вот жадно смотрела, как она облегает мускулистые грудь и руки Райли. Это на тщедушном Рике футболка висела мешком, а Райли она обтягивала.
Мужчина, который целыми днями сидел за столом и нигде не бывал, мог похвастаться куда более мощными мышцами, чем рабочий-строитель. Чудеса, да и только.
«Жизнь действительно несправедлива», – подумала Келли.
И в этот момент она поняла, что нет худа без добра. Райли стоял перед ней с еще влажными волосами и блестящей кожей – настоящий мужчина. У нее уже давно не было мужчины, очень давно. Райли благоухал ее яблочным шампунем и гелем для душа. Запах этот напоминал ей о тоскливых ночах, которые она провела в одиночестве на своей двуспальной кровати. А кровать эта – вот она, в двух шагах.
Внезапно коридор словно бы уменьшился в размерах, и она оказалась в непосредственной близости от Райли, слишком близко. Отступила на шаг, сжала губы, заставила себя сухо улыбнуться:
