— Да, — отвечаю я. Затем я поднимаю руку, небрежно, и потираю зуб, в надежде, что на подсознательно повторит и поймет намек.
Но нет. Она все еще улыбается мне, свежий пот покрывает ее лоб, пока она делает последний глоток своего вина и оглядывается, размышляя, что сказать дальше.
Она внезапно отвлекается, как и я, на небольшую суматоху у нового брендового гриля, где Крису доверили приготовить непомерно дорогие стейки, которые моя мать специально заказала у мясника. Они были, я слышала, как она кому-то говорила, «бразильской говядиной», что бы это ни значило, словно коровы с экватора ценятся выше, чем голштинские жвачные животные из Мичигана.
Крис не справлялся. Во-первых, он частично сжег брови и волосы на руках, пока поджигал гриль. Затем у него были проблемы при сборе сложной лопаточки из набора топовых аксессуаров, которые, как продавец убедил мою мать, были жизненно необходимы, в результате чего один из стейков пролетел через патио и со шлепком приземлился на импортные мокасины нашего декоратора Джорджа. Теперь пламя в гриле подпрыгивало, пока Крис боролся с газовым клапаном. Все мы собрались вокруг со своими напитками, когда огонь разжегся, отчего стейки стали шипеть и свистеть, а затем он окончательно потух, а гриль издал булькающий звук. Моя мать, будучи занятой разговором с одним из наших соседей, посмотрела на это не заинтересованно, словно это такой метод разведения огня и гибель главного блюда была не ее проблемой.
— Не беспокойтесь! — сказал Крис, когда пламя снова заиграло, и он постучал по стейкам лопаточкой: — Все под контролем.
Это прозвучало так же уверенно, насколько уверенно он сам выглядел, что, судя по половине правой брови и по витающему запаху паленых волос, могло означать — не под полным.
— Все, пожалуйста! — позвала моя мать, указывая жестами на стол, на котором мы расположили сыры и закуски.
— Угощайтесь, угощайтесь! У нас так много еды!
Крис размахивал дым у своего лица, пока Дженнифер Энн стояла слева от него и прикусывала губу. Она принесла несколько салатов, все в пластиковых контейнерах с подходящими к ним крышечками пастельного цвета. Внизу каждой крышки перманентным маркером написано «собственность дженнифер э. бэйкер, пожалуйста, верните». Словно весь мир тайно сговорился украсть ее контейнеры.
— Барбара, — зовет Пэтти: — Все это великолепно.
— Ой, да не за что! — говорит моя мать, обмахивая лицо рукой. Она в черных шортах и топе цвета лайма, что подчеркивает ее загар после медового месяца, ее волосы собраны лентой: она смотрела фотографии с пригородных развлечений, словно в любой момент она может поджечь пугало и полить печенье Сheez Whiz.
Всегда было интересно наблюдать, как проявлялись отношения моей матери в ее личности.
С моим папой она была хиппи — на всех фотографиях, что я видела, она выглядит такой молодой, одетая в воздушные юбки или потрепанные джинсы, у нее длинные черные волосы с прямым пробором. Пока она была замужем за Гарольдом, профессором, она выглядела как ученый, носила твид и очки для чтения все время, хоть она хорошо видела и без них. Когда она была замужем за Вином, доктором, она ходила в кантри клуб, носила свитер и теннисные юбки, хотя не умела играть. А с Мартином, профи в гольфе — которого она, конечно же, встретила в кантри клубе — она вступила в молодежную фазу, так как он был младше ее на шесть лет: короткие юбки, джинсы, короткие прозрачные платья. Теперь, в качестве жены Дона, она продолжает деление: я могу представить, как через несколько лет, они, одетые в подходящие друг другу костюмы для бега, едут в мототележке, на работу и обратно. Я действительно надеюсь, что это последний брак моей матери: я не уверена, что она или я сможем пережить еще одно перевоплощение.
Теперь я наблюдаю, как Дон, одетый в рубашку для гольфа и пьющий пиво из бутылки, берет еще канапе и отправляет его в рот. Я предполагала, что он мастер гриля, но кажется, что он совсем не фанат такой еды, судя по огромному количеству Ensure, которые он заказывает, маленькие баночки жидкой еды, в которых содержатся все питательные вещества под удобной крышкой. Он покупает их в клубе Сэма. По какой-то причине это беспокоило меня даже больше, чем мои плотные завтраки, наблюдать, как Дон ходит по дому в своих кожаных тапочках, читая газету, с банкой Ensure в руке, звук «ффффффтттттт», когда он открывал крышку, показывал его присутствие.
— Реми, милая? — зовет моя мать. — Можешь подойти сюда на секундочку?
Я приношу извинения Пэтти и иду через патио, где мать обхватывает меня за талию, мягко притягивает к себе и шепчет:
— Интересно, мне уже пора беспокоиться о стейках?
Я смотрю на гриль, где Крис подает себя так, что это сложно — но не невозможно — смотреть как кусочки бразильской говядины высшего сорта превращаются в маленькие черные предметы, напоминающие угольки.
— И да, и нет, — отвечаю я, и она проводит рукой по моей коже. Руки моей матери всегда холодные, даже в самую жаркую погоду. Я внезапно вспоминаю, как она прикладывала ладонь к моему лбу, когда я была ребенком, тем самым проверяя температуру, и как тогда я тоже думала об этом.
— Я разберусь, — говорю я.
— Ох, Реми, — отвечает она, пожимая мне руку. — Чтобы я делала без тебя?
С тех пор, как она вернулась домой, все шло таким образом, эти внезапные моменты, когда ее лицо менялось, и я знала, она думает о том, что я все-таки уеду в Стэнфорд, и это скоро произойдет.
У нее есть новый муж, новое крыло дома, новая книга. С ней все будет в порядке без меня, и мы обе это знаем.
Так поступают дочери. Они уходят и возвращаются домой со своей жизнью. Это был основной сюжет во многих ее книгах: девушка терпит неудачу, преуспевает, находит любовь, получает реванш. В таком порядке. Мне нравились части, где она терпит неудачу и преуспевает. Остальное просто бонус.
— Перестань, мам, — говорю я. — Ты даже не заметишь, что я уеду.
Она вздыхает, качает головой, притягивает меня ближе, целует в щеку. Я могу почувствовать ее парфюм, смешанный с спреем для волос, и я на секунду закрываю глаза, вдыхая его. Со всеми этими переменами некоторые вещи остаются неизменными.
И именно об этом я думала, стоя в кухне, вытаскивая купленные мною гамбургеры из холодильника, где я прятала их за банками Ensures. В супермаркете, когда Декстер спросил, зачем я все это покупаю, ведь их нет в списке, я ответила, что мне нравится быть готовой к любым неожиданностям, потому что никогда не знаешь наверняка. Или быть может, в отличие от всех остальных, вращавшихся вокруг моей матери, я просто брала уроки из прошлого.
— Ладно, так это правда, — я поворачиваюсь и вижу за собой Дженнифер Энн. В одной руке у нее две пачки хот догов: в другой пакет булочек. Она слабо улыбается, словно мы были пойманы за чем-то незаконным, и говорит: — Великие умы мыслят одинаково, правильно?
