Для меня все эти новости были слишком большим грузом, поэтому я сменила тему.
– Но разве это не будет напоминать тебе? – решилась спросить я.
– Да, будет. Это нелегко. Но я вижу в этом руку Провидения. Я вижу в этом одобрение моих девочек. Они хотели, чтобы нам был послан Рейф, а теперь к нам летит новая душа. Они в раю, и им открыто то, чего не знаем мы.
– Откуда тебе известно, что это мальчик, мама? Ничего ведь...
– Не видно, потому что я ношу такую одежду. Я прошла тесты. Я знала, что мама ни за что не решилась бы на аборт.
– Ты хотела знать пол ребенка, чтобы подготовить себя.
– Да, ты права. Так будет легче. Я приняла бы маленькую девочку, потому что у меня есть три маленькие дочки, но мне надо было проверить свои ощущения.
– Мама, я вижу, что ты счастлива.
– А ты?
– Конечно, – сказала я. – Но просто все очень неожиданно. Я чувствую себя так, словно предала их память. Память Рути и Беки. Я не могу быть счастливой и не ощущать вины перед ними. И вечеринка... Как будто мы отправились в путь, махнув на прошлое рукой.
– Ты думаешь, они хотели бы, чтобы мы все время были погружены в скорбь?
– Нет, но вчера перед вечеринкой я отправилась верхом на их могилы. Я привезла им цветы. Мне казалось, будто я должна что-то узнать, но что именно, не знала. Наверное, эту новость я и ждала на самом деле.
Мама встала и налила Рейфу сока. Она так и не набрала вес С тех пор, как потеряла своих девочек. С прядью седых волос в черных кудрях она выглядела даже моложе. Мама все еще носила Рейфа на руках, хотя он уже был большим мальчиком. Теперь ей придется прекратить это делать. Она никогда не разрешала Рейфу играть одному. Не было даже речи о том, чтобы он мог пойти со мной в конюшню, как это делали Беки и Рути. Мама ни за что не позволила бы ему сесть со мной верхом на Джейд. Я боялась, что она сделает из него маменькиного сыночка, если будет держать на привязи. Скорее всего, еще один ребенок исправит дело. Но я все еще не могла поверить в то, что услышала. Затем мама сказала:
– Думаю, они хотели, чтобы ты узнала еще кое о чем.
– О чем? – спросила я.
– Я сотни раз представляла себе, как начинаю этот разговор, и мне очень трудно. Ронни, мы приняли решение. Я не знаю, смогу ли подыскать нужные слова.
– Говори, мама. Мы переезжаем?
Я надеялась, что она ответит утвердительно.
– Нет. Мы собираемся... простить его.
Мне даже не пришлось спрашивать, о ком она говорит. Я была настолько потрясена, что буквально физически ощутила, как руки перестали слушаться меня и безвольно упали на колени. Я почему-то подумала о всех своих подарках, о празднике и о том, насколько все это потеряло теперь смысл, – после одной короткой маминой фразы. Я вспомнила о тех двух волшебных неделях у океана, о тестах и документах, которые разослала в колледжи, – сейчас это уже не имело никакого значения. Но мне все равно требовалось знать, поэтому я спросила:
– Как?
– Я думала, что ты спросишь, почему.
– Если ты хочешь открыться мне, мама, то я послушаю, хотя, если быть до конца честной, – мне наплевать.
– До того как мы поняли, что у нас будет ребенок, твой отец лежал без сна. Он пытался читать, но не мог. Глядя на него, я сразу догадалась: у него что-то на душе. Что-то, чем он хочет, но боится поделиться. Обычно из твоего отца бесполезно вытягивать информацию, но на этот раз я решила попробовать. Он присел на кровать и сказал: «Кресси, мы должны простить его, иначе нам никогда не освободиться от этого груза». Его слова даже не привели меня в замешательство, потому что я тотчас ощутила облегчение. Слова твоего отца прозвучали как откровение. Письма родителей того человека полны горя. Они не понимают, как подобное могло произойти с их сыном. Они скорбят едва ли не больше, чем мы. Я не хочу, чтобы ты думала, будто они предложили этот шаг. Мы пришли к этому решению самостоятельно.
Я не могла говорить. Все прежние чувства всколыхнулись во мне с новой силой. Это – как сухой лес. Пламя вспыхивает от маленькой спички. Скотта Эрли уже пощадила судьба, но нам оказалось этого мало, поэтому мы решили развеять последние темные тучи на небосклоне его жизни.
Эти маленькие могилы. Джейд пощипывала траву, пока я ставила вазу с георгинами. Цветы, наверное, уже засохли, потому что было очень сухо. Я разговаривала с Руги и Беки, и моя рука теребила кольцо на тонкой серебряной цепочке. Я рассказывала им о том, что решила стать врачом, чтобы помогать детям. О том, что я приняла это решение благодаря ним. Я рассказывала им, как видела огромного кита в океане и какие добрые у него глаза. Я уверяла Рути и Беки, что ничто не вытеснит из моего сердца память о них, пока я дышу и пока не лягу рядом с ними, как только пробьет мой час. Мы вместе проснемся на заре новой жизни. Как можно смотреть на эти могилы и испытывать желание простить человека, по вине которого они появились?! – Мама, – едва не задыхаясь, произнесла я. В горле у меня застрял комок, а из глаз готовы были пролиться слезы.
– Разве это не предательство памяти Беки и Рути? Пусть его со6ственная семья заботится о его душе, но не наша. Ты так счастлива, что готова прощать любого? Только потому, что ждешь ребенка?
Мне хотелось выкрикнуть ей в лицо: «Ты сошла с ума?»
– Когда решение было принято, у меня в душе возник целый клубок сомнений. Я все еще борюсь с собой, Ронни.
Она тихо сложила на коленях плед, а потом расправила его.
– Я не могу быть матерью – твоей, Рейфа, того ребенка, который родится... Я не могу воспитывать детей, когда моя душа полна ненависти. Я и не ждала, что ты поймешь меня. Ты должна молиться, Ронни. Ты должна понять свое сердце. Не ради него, а ради всех нас. Он... хороший человек, Ронни. Последние несколько месяцев ему разрешают выходить.
Я ухватилась за край стола. Мама торопливо произнесла:
– Он не выходит один. С другими пациентами, но ему позволили принимать посетителей. Он носит браслет, когда встречается со своей семьей и женой...
– Я не хочу слушать обо всем этом, – оборвала я ее.
– Ронни, это все не ради него, а ради нас, – умоляюще произнесла мама.
Нет, ко мне это не имело отношения. Ни ко мне, ни к моим сестрам, которые на моих руках из двух живых жизнерадостных девочек превратились в холодных куколок.
– Я надеюсь, Отец Небесный поможет тебе узреть истину. Я не могу найти путь к твоему сердцу, Ронни.
«Тебе повезло», – хотелось мне сказать ей. Мое сердце сейчас было похоже на пылающий уголь, и самой большой болью отзывалось имя мамы.
– Мы точно знаем, что это самый правильный и достойный выбор, и уже поговорили с посредником из клиники. Он сказал, что подготовит всю процедуру. Нам придется подождать, потому что, оказывается, существуют правила, и мы не первые решаемся на такой шаг. Люди давно поняли, что чувство ненависти и желание мести разрушают душу даже больше, чем горе, поэтому ищут в своем сердце милосердия. Как только что-то станет известно...
