опускает Эмму на пол и, сжимая ее руку, идет ко второй своей сестре.
– Манчкин, – шепчет он, неуверенно обнимая ее.
Кейтлин застыла в его руках, будто каменное изваяние.
– Не называй меня так. Я больше не маленькая девочка, Брэд.
Брат опускает руки ей на плечи, подавшись назад.
– Да, я вижу. – Он рассматривает лицо сестры. – Ты сильно изменилась. Такая высокая, и ты подстриглась.
– Не по собственному желанию, – огрызается она.
– Кейтлин. – В голосе Коры звучит молчаливое предупреждение.
– Полагаю, нам еще многое предстоит обсудить, – спокойно произносит Брэд, но то, как дрогнул его голос, задевает мои душевные струны. Я даже представить не могу, какой была их жизнь в бегах, и Кейтлин явно борется с какими-то демонами, но срываться на Брэда несправедливо. Он прошел через свой собственный ад.
– Я расскажу тебе укороченную версию, – говорит она, и ее ухмылка оттеняет сарказм в голосе. – Папа – эгоистичный придурок, а мама слишком слаба, чтобы постоять за себя. Она предпочла прогнуться под подозрительных мудаков и таскать нас по всему миру, а не сказать мужчине, за которого вышла замуж, что он подонок и преступник, заслуживающий гнить в аду за то, что сделал.
– Не сгущай краски, Кейтлин, – парирует Брэд, кивая головой в сторону младшей сестры.
– Да пошел ты, Брэд. Что, черт возьми, ты об этом знаешь? Ты жил как ни в чем не бывало, пока мы погрязли в бегах.
Она отталкивает его, сердито сложив руки на груди.
– Вопреки тому, что ты себе надумала, жизнь твоего брата не была сплошь украшена радугой и единорогами, – вставляю я, злясь и чувствуя необходимость вступиться за Брэда. – Независимо от того, через что ты прошла, следи за своим тоном.
Да, я, совсем не раздумывая, сделала это.
Она прищуривается и смотрит на меня.
– А кто ты, черт возьми, чтобы говорить мне что-то?
– Не надо, Рэйчел. – Брэд умоляюще смотрит на меня, и я неохотно замолкаю.
Я хочу заступиться за Брэда, потому что знаю, что ему пришлось нелегко, но его сестра все еще слишком юна, и она явно пережила тяжелое испытание. Эта мысль проливает воду на тлеющее пламя моего гнева.
– Нам нужно убираться отсюда. Уже поздно.
Он кивает, а в его глазах светится благодарность.
– Можете собирать вещи, девчонки. Мы уезжаем отсюда.
– Куда? – спрашивает Кейтлин, все еще хмурясь.
– К маме, она в безопасном месте.
Девочки собирают свои вещи, и мы быстро прощаемся с Корой и Джоном. Я обещаю написать им, когда все будут в безопасности в доме в Уэлсли. Брэд забирается в багажник, а девочки сворачиваются калачиками на полу у заднего сиденья, когда я вывожу «Рендж Ровер» с подъездной дорожки. Проехав несколько миль и убедившись, что за нами никто не следует, я останавливаюсь, чтобы выпустить Брэда.
Прежде чем я успеваю уйти, он хватает меня за запястье и притягивает к себе. Его губы, мягкие и теплые, касаются моих. Я знаю, что не должна отвечать на его поцелуй, но сопротивляться этому слишком сложно. Особенно когда его поцелуй такой сладкий и обожающий, и я чувствую, как сильно он нуждается в этой связи, поэтому я не утруждаю себя борьбой с тем, чего мы оба хотим, даже если ни один не желает признавать это. Через пару минут мы останавливаемся. Он прижимается ко мне лбом, а мои руки автоматически сжимают его талию.
– Спасибо, Рэйчел, – шепчет он. – За то, что встала на мою сторону.
Я смотрю в его честные глаза, и он прижимается губами к моим на последний, краткий миг, и, дорогой Господь, этот нежный поцелуй дарит мне озарение. В этом жесте и в его взгляде есть что-то настолько нежное, что волнует меня на уровне души. Вот она, та его сторона, о которой говорила Фэй. Сторона, которую я до сих пор видела лишь мимолетно. Сторона, в существование которой я не хотела верить. Я могу держать на расстоянии придурка Брэда, но более мягкого и доброго человека? Не знаю, как я смогу этому сопротивляться. Эта мысль меня нервирует по целому ряду причин.
Я прикасаюсь пальцами к губам, смакуя остаточное покалывание от его ласки. Как ему удается передать так много одним нежным поцелуем? Это нереально, но я знаю, что позже все обдумаю. Я представляю, каково Фэй каждый раз, когда Кай целует ее. Впервые я чувствую укол зависти, охватившей меня, и не знаю, что с этим делать.
Мы расходимся, не сказав больше ни слова, и забираемся в машину. Брэд, не теряя времени, продолжает путь.
– Эй, – говорит он немного позже, доставая свой айфон и передавая его мне, – у меня есть твои любимые песни, Манч… Кейтлин. Как насчет Кэти Перри?
Его красивое лицо выражает ожидание, пока он смотрит в зеркало заднего вида на свою сестру.
Я подключаю его к док-станции и включаю.
– Она отстой.
Я никогда не была большой поклонницей Кэти Перри, но у меня возникает внезапное желание защитить ее немалый талант; однако я прикусываю язык. Последнее, что нужно Брэду, это чтобы я цапалась с его сестрой.
Он чешет затылок.
– Э, ладно. У меня там куча других вещей, хочешь посмотреть? У меня много современной музыки, если она тебе больше нравится.
Кейтлин сжимается на сиденье и хмурится.
– Конечно, я же минувшие три года качала песни на свой воображаемый айфон, – протягивает она. – Вернись с небес на землю.
Она смотрит в окно, ее плечи поникли, будто на них лежит вся тяжесть бытия, и я сочувствую ей. Брэд выглядит таким потерянным и несчастным, что я протягиваю руку и касаюсь его колена.
– А что насчет тебя, Эмма? – Я оборачиваюсь и смотрю на его младшую сестру. Ей двенадцать, и она прижимает к груди потрепанного, не слишком чистого белого плюшевого мишку, словно он – ее самый лучший в мире друг. Полагаю, что медведь, вероятно, таковым и являлся в последние годы. Эта мысль вызывает у меня невероятную грусть. У меня есть некоторый опыт потери драгоценных детских лет. Этого я не пожелала бы и своему злейшему врагу. – Ты не хочешь послушать
