Отеческое плечо.
Было грустно сознавать, что теперь ее любовь принадлежала не только мне… но ее радость стоила любой моей боли.
Когда они вернулись с прогулки, я отметила, что Арс уже переодет в приличную одежду — видимо, они успели заглянуть к нему домой. И все трое, считая Галину Ивановну, выглядели безумно довольными и счастливыми… настолько, что я на миг даже почувствовала себя лишней. Глупое, нелогичное чувство, от которого сразу же отмахнулась.
— Не замерзли? — спросила я, когда Леся и Галина Ивановна ворвались в дом, принеся с собой запах вечерней прохлады и каких-то вкусностей, навевающих почему-то воспоминания о детстве…
— Мамочка, это тебе!
Леся протянула мне кулек и в этот момент я узнала этот аромат — жареные орешки в карамели…
— Папа сказал, что ты их любишь! — выпалила дочь, выжидательно на меня уставившись.
— Люблю, — с улыбкой признала я и тут поняла, что Арс в дом так и не зашел.
Он стоял внизу, у крыльца, молча признавая очерченные мной границы. Когда мой взгляд на нем замер, он коротко улыбнулся и сказал:
— Ну, я пойду… к себе.
Показалось почему-то, что он сейчас уйдет. Вообще уйдет. Просто выйдет за ворота и… вернется в свою привычную жизнь. Даже вопреки тому, что эта самая жизнь уже не могла быть прежней после того, как он отдал все нам с Лесей. Замерев, с гулко бьющимся сердцем, я смотрела, как он уверенно шагает… и удаляется в сторону сарая.
Из груди вырвался предательский, дрожащий вздох облегчения.
Повинуясь какому-то неясному порыву, я спустилась по ступенькам вниз и пошла за ним следом.
Стоя ко мне спиной, он стягивал с широких плеч куртку. Я внезапно обнаружила, что завороженно, словно против собственной воли, смотрю на то, как перекатываются от мощных, резких движений мышцы на его спине и плечах. Смотрю, пользуясь тем, что он не может видеть этого взгляда. Не может видеть жадной тоски, сосредоточившейся где-то в груди, плавно перетекающей ниже, к животу…
Тоски по его касаниям. Тоски по его телу…
Мотнув головой, я отогнала эти преступные, недопустимые мысли. Откашлявшись, дождалась, когда Арс повернется ко мне лицом и спросила:
— Я хотела узнать… тебе еще что-нибудь нужно?
Он смотрел на меня несколько мгновений, а затем его губы изогнулись в ухмылке — соблазнительной, порочной, словно он откуда-то знал, о чем я думала несколько секунд назад…
— Если отвечу честно — рискую получить еще раз по морде, — промурлыкал он многозначительно.
Я с ужасом поняла, что вспыхиваю от этого более, чем прозрачного намека.
К счастью, Арс не стал продолжать тему. Обведя взглядом небольшой сарайчик и свою нехитрую лежанку, сказал:
— Ты слишком добра ко мне, Ава. Так, как я к тебе не был. Так, как я не заслуживаю.
В этих словах не было пафосной драмы или желания вызвать жалость — лишь простое понимание и признание своих ошибок.
— Я знаю, что такое остаться ни с чем, — ответила просто. — И я не хочу никого обрекать на голод и холод… даже того, кто это заслужил. Иначе чем я буду лучше тебя?..
Он молча проглотил эти мои слова. Отведя взгляд, ответил после паузы:
— Мне ничего не нужно, спасибо. Я и так получил больше, чем смел надеяться.
Я ясно осознала, что он говорит вовсе не о месте в сарае и паре подушек.
— Тогда я пойду, — известила его коротко. — На завтра у меня большой заказ.
Он ничего не ответил. Но я чувствовала, как он провожает взглядом мою удаляющуюся спину.
И это чувство никуда не делось даже тогда, когда я зашла в дом. Словно он оставил на мне свой невидимый след.
* * *
На следующий день я с самого утра работала над заказом. Он был весьма масштабным — посреди нескольких сотен роз, погруженных в гигантскую корзину, заказчик попросил выложить цветами послание. И, глядя на этот размах, я могла только теряться в догадках о том, чем же этот человек настолько провинился, что его извинение требовало таких затрат.
Доставить гигантский букет было велено к семи вечера. В половине шестого я уже была готова, вот только… глядя на старую «Шкоду», сильно сомневалась, смогу ли довезти все до места назначения в целости и сохранности.
— Собираешься куда-то? — раздался рядом голос Арса.
Я обернулась. В течение дня мы почти не пересекались — он больше не обращался ко мне с вопросами, чем может помочь, он просто… делал. Ясно подмечал какие-то вещи, на которые у меня никогда не хватало времени и сил, и, изредка сталкиваясь с ним, я замечала, что он занят именно тем, что давно требовало внимания — ремонтировал старую лестницу, подправлял крышу, укреплял скрипучую ступеньку на крыльце… Он был везде, где нужно, при этом деликатно стараясь мне ничем не мешать.
— Нужно доставить заказ, — кивнула я на огромную корзину.
Арс безразлично скользнул по ней глазами, но безошибочно уловил проблему, которая меня беспокоила.
— Возьми мой, а точнее теперь твой, джип, — предложил просто. — Там больше места. А еще лучше…
Он уверенно, но аккуратно подхватил корзину и, направившись к машине, договорил:
— Я отвезу тебя сам.
— Это ни к чему… — попыталась я возразить.
— Ты с утра на ногах, — твердо отрезал он. — Я поведу, а ты отдыхай.
Препираться дальше не хотелось. Картинка того, как я мирно сижу на пассажирском, пока Арс уверенно ведет машину, была ностальгически-приятной. И соблазнительной.
— Ладно, — только и сказала в ответ.
В дороге я незаметно для себя самой уснула. Очнулась уже от того, что Арс ласково отвел с моего лица растрепавшиеся пряди, касаясь кожи самыми кончиками пальцев, на что тело отозвалось незваными мурашками, и негромко сказал:
— Ава, мы на месте.
Я распахнула глаза и нехотя отстранилась.
— Я понесу корзину, — добавил он. — Пойдем.
Заказ был давно предоплачен, поэтому я, в общем-то, могла просто доверить ему доставить цветы вообще без моего участия, но эта мысль оказалась запоздалой. Раз уж все равно приехала, я послушно выбралась из машины, решив хотя бы размять ноги.
Арс пошел вперед уверенно, хотя вокруг было темно так, что хоть глаз выколи. Мне показалось, что мы остановились у какого-то парка — во всяком случае, Арс нырнул куда-то в плотное скопление деревьев и спокойно повел меня за собой по узкой тропинке.
Через какое-то время мне стало странным образом казаться, что эти дорожки мне знакомы. Я уже собиралась было спросить Арса о том, где мы, когда все стало ясно само собой.
В груди возникло острое, пронзительное чувство, когда перед нами показалась ярко освещенная гирляндами беседка.
Я знала это место. Знала слишком хорошо.
Арс вдруг упал передо мной на колени — прямо в недавно выпавший снег, ледяной коркой примерзший к траве, и, опустив взгляд на огромную корзину перед ним, я все поняла.
«Прости меня», — моляще взывали белые розы в окружении красного цветочного полотна.
Я прикрыла глаза и перед внутренним взором, как наяву, ожила давно забытая картинка…
* * *
Девять лет назад
— Куда мы? — спросила Аврора, нетерпеливо оглядываясь на Арсения, везшего впереди себя ее кресло.
— Потерпи и узнаешь, — загадочно улыбнулся он.
Она с досадой вздохнула — этот вопрос она задавала ему уже, наверно, в сотый раз за тот короткий отрезок времени, как они выбрались из дома.
И каждый раз Арсений отвечал одно и то же — «потерпи».
Эта загадочность раздражала ее и одновременно — интриговала. Аврора сложила на груди руки, делая вид, что дуется, но ответом ей был только негромкий смех за спиной.
— Мы на месте, — возвестил Арсений, подвозя ее к старой беседке — Аврора знала о ней, но редко забредала в эту часть сада прежде, а уж в нынешних обстоятельствах… вообще старалась никуда не выбираться. Даже в пределах территории особняка.
Она оглянулась на Арсения с вопросом во взгляде, но он, не реагируя, просто молча подхватил ее на руки и занес внутрь деревянной беседки с замысловатыми резными узорами, в уголках которых, как в глазах человека, притаилась старость. Она заключалась в потемнении дерева и кое-где — расслоении, почти незаметным стороннему взгляду.
