одна».
Каролина.
Во сколько это, вечером? Она мне сообщит точное время или будет мучить неизвестностью? Что мне делать сейчас? Расхаживаю по квартире, сжимая листок ослабевшими пальцами…
– Каролина Дмитриевна, мне ужин готовить? Там полный холодильник продуктов, и в шкафчиках крупы и макароны. Наверное, Глеб Андреевич планировал ваш отъезд и обо всем подумал? Ой…
– Юля, готовьте, конечно, – выдыхаю устало. – Милана супчик будет, а я… Наверное, я есть не буду, поужинаю в городе.
– Вы собираетесь уезжать? Это связано с письмом? Я…
– Юля, давайте договоримся – мои дела остаются в секрете от остальных… хм… людей.
– И даже Глебу Андреевичу говорить не нужно?
– Не нужно.
– Я же переживаю за вас, Каролиночка… Дмитриевна. Что делать, если… У меня и инструкции никаких нет, –Юля вскидывает на меня испуганный взгляд. – Куда отвезти Милану, если…
– Юля, послушай… Ничего со мной не случится. Я не настолько глупа, чтобы идти на встречу с преступницей в одиночку. Я сейчас же позвоню Свирепому и… Глебу тоже.
Присутствие Юлии обостряет мой страх до предела. Мне и так страшно, а ее вопросы про «что делать, если вас убьют» сводят с ума…
Тихонько ухожу в ванную и прыгаю под горячий душ. Мою голову и долго стою под водой, пытаясь принять правильное решение. Снова звонить Вяземскому? Мы решили пожить отдельно, так пусть он наслаждается одиночеством!
Сушу волосы, делаю легкую укладку, наношу макияж… Глупые мысли не покидают: что, если меня убьют? Так хоть умру красивая.
– Глупая Каролина! О чем ты только думаешь? Этого не случится… Никогда… Бог дал тебе шанс на новую жизнь – как бы банально это ни звучало. Так живи…
Любуюсь своим отражением в зеркале и прогоняю плохие мысли. Надеваю брючный костюм из легкого хлопка и прикрываю дверь спальни – не хочу, чтобы Юля слышала мои разговоры. Подхожу к окну, наблюдая за детками, бегающими вокруг песочницы, и набираю телефонный номер Свирепого.
– Я получила письмо, Всеволод Иванович. Преступница приглашает меня на встречу, сегодня вечером в парке Ермолова.
– Плохое место. Толпа, никто ни на кого не обращает внимания, много мест, не оснащенных камерами видеонаблюдения… Она может пырнуть вас ножом, так, что никто и не заметит вас… Остыть успеете, пока… Черт, что же делать?
– И вы туда же? Кстати, Глеб предложил мне свободу. Так что… В общем, я в своей квартире, а он остался у себя.
– Молодец Глеб, интересно, кто его надоумил? – шутливо протягивает Свирепый. – Она знала точно, что письмо попадает в ваши руки. Не побоялась его принести и оставить. Значит, дамочка следит за вами, Кара. Очевидно, ее программисты подключились к вашему смартфону через спутник и следят за всеми перемещениями. Не знаю, как по-другому объяснить?
– Наверное, так и есть?
Сердце бешено колотится от ощущения беззащитности… Именно сейчас, когда я подвергаюсь опасности, я одна… И это не вина Глеба – я же сама сделала выбор? Так на что тогда пенять?
– Вы хотите сохранить наше дело в тайне от Глеба? – осторожно произносит Свирепый.
– Да. Я хочу немного побыть самостоятельной, раз уж он дал мне такую возможность. Звонить ему и просить помощи, это… Как-то несерьезно, вы не находите?
– Нет, не нахожу. Вы его жена и мать дочери. Я настаиваю на том, чтобы сообщить Глебу Андреевичу, – строго произносит Свирепый.
– Мы сами справимся. Вы же знаете Глеба – он поднимет панику и спугнет женщину.
– Вы правы. Я пришлю к входу в парк двух парней из своих сотрудников. Они у меня специализируются на супружеских изменах и следят за провинившимися мужьями. Так что… Могут быть незаметными. И, конечно, они будут вооружены.
– Может, не стоит так? – отвечаю дрогнувшим голосом. – Если бы она хотела убить, то…
– Она умна и хитра. Не стоит верить всем ее словам. Во сколько вы поедете туда?
– Она не написала точного времени.
Стоит мне произнести эти слова, поступает входящее сообщение. Похоже, дамочка не только следит за моей геопозицией, но и прослушивает разговоры.
– Она написала мне, Всеволод Иванович. В восемнадцать тридцать, возле юго-восточного входа. Рядом с палаткой тира.
– Ужасное место. Но… Ладно, не будем болтать. Хотя… Никакого смысла в этом нет – все ваши разговоры она слушает. Давайте я вызову дежурную бригаду скорой помощи? На случай если вам станет плохо?
– Не знаю… Я таблетки выпила и с собой все необходимое взяла.
Вызываю такси и еду в парк. Что мне делать дальше? Ждать ее указаний или войти и слиться с толпой. Краем глаза замечаю парней Свирепого. Они делают вид, что рассматривают воздушные шары в торговой лавочке, ведут себя свободно и непринужденно. Наверное, так и надо? Я же дрожу, как трусливый заяц. Потираю плечи и смотрю на экран смартфона.
«– Входи в парк. Справа от батута есть кафе «Бабушкины грабли». Садись на столик возле окна. Я скоро к тебе подойду».
Она пишет мне каждый раз с нового номера… Хочет открыться, но продолжает заметать следы. Сердце грохочет, как двигатель старого грузовика… Мне волнительно и страшно не за свою жизнь, а за будущее Милочки. Что этой женщине нужно?
Аккуратно выполняю ее приказы. Сажусь за столик и жду нежеланную гостью. Она подходит почти незаметно – мягко ступает по мраморному полу кафе и плюхается на цветастый диванчик, словно мы близкие подруги.
– Ну, привет, Лера. Или тебе больше нравится мое имя? – хищно прищуривается она.
Красивая, даже слишком… Ее лицо кажется мне до боли знакомым – совершенно точно, мы раньше встречались, но где?
– Ты… Вы…
– Мы слишком близки, чтобы на вы, – хмыкает она. – Я Каролина Дмитриевна Чацкая, настоящая. Та, которую стерли с лица земли в угоду тебе.
– Я ничего не знала, клянусь дочерью.
– Никогда не клянись, Кара. Это неприлично.
– Чего ты хочешь? Просто скажи…
– Вернуть свое имя. И свое наследство, которого меня лишил твой мерзавец-дед.
– Прости, я ничего не знала о тебе… – лепечу хрипло. – Ты его дочь?
– Да, внебрачная и позорная, как выяснилось. Он без причин лишил меня наследства и насильно закрыл в специальном учреждении. Я жила там почти семь лет.
– Значит, он принял такое решение, когда я сбежала из города? Странно… Я ничего не знала. И не понимаю причин такого поступка. Может, ты мне объяснишь?
– Некогда. И нет желания. Завтра ты вернешь мне все, Кара. Так и быть – оставайся мной… Но без моих денег.
Каролина.
– Без твоих денег? – удивленно вскидываю бровь. – Я почти семь лет горбатилась,
