меня.
Я застонала, почувствовав приближение оргазма. Сначала своего, а потом и Джастина.
Без сил я рухнула на полку, чувствуя, как руки мужа удерживают от опасного падения.
Перенеся нас обоих на кровать, он притянул меня к себе, зарываясь лицом в мои растрёпанные волосы и вдыхая их аромат, пока мы оба пытались успокоиться.
Кончики моих пальцев заскользили по обнажённому телу Джаса, простые касания заставляли его мышцы сокращаться.
– Прекрати, – шепнул он со смешком, прижимая меня крепче.
Перевернувшись в его руках, я, наконец, оказалась лицом к лицу с ним. Нет, я не собиралась слушаться и прекращать.
Постепенно наши расслабленные поцелуи делались всё более долгими и всё более глубокими. Уже, было, притихшее желание с новой силой разгоралось в нас.
– Даже сейчас не устала? – спросил он.
– Нет, – улыбнулась я, хоть и знала, что он не увидит моей улыбки в темноте комнаты.
Но Джастин коснулся моих губ кончиками пальцев и успел уловить её след.
Толкнув мужа, я уложила его на спину, а сама устроилась сверху, принимая его плоть в себя. Упёрлась кулачками в грудь и наклонилась, чтобы посмотреть, как он двигается в моём теле. Зрелище было чересчур возбуждающим.
Он во мне. Я на нем.
Приподнялась и опустилась.
Видеть и чувствовать одновременно.
Мышцы влагалища сократились, сжимая его член, который тут же стал ещё твёрже.
-Шанни…
Ладони Джастина легли мне на бёдра и крепко сжали, подхватывая, поднимая и опуская, не только забирая наслаждение, но и одаривая им сполна.
* * *
Особняк моей новой семьи в лучах полуденного солнца выглядел ещё величественнее, чем на закате. Мэри–Линн ждала меня на ступеньках крыльца, когда я, поблагодарив доставившего меня шофёра, вышла из машины. Мы договорились с Джастином, что он сам заберёт меня от родителей во второй половине дня. И хоть я была рада возможности провести время в кругу его семьи, мне всё же не терпелось дождаться того момента, когда мы снова останемся с ним только вдвоём... В тиши нашей спальне, в светлой гостиной, в ванной комнате, на диване, кровати, его рабочем столе или любом другом месте нашей квартиры.
Тихо хихикнув, я постаралась скрыть своё игривое настроение от матери Джастина, идя ей навстречу, когда краем глаза уловила то, что моментально привлекло моё внимание.
Резко обернувшись, я уткнулась взглядом в ярко–алое, уже знакомое мне авто.
О, нет, только не это!
Недоверчиво я глядела на угрожающую мне одним своим видом машину.
То, что планировалось как спокойное чаепитие в кругу подруг миссис Уэйнрайт, грозило перерасти в очередное испытание для меня.
-Чёртова Мария, - бормотала я, поднимаясь вверх по ступенькам.
-Ты что-то сказала, милая? – с улыбкой спросила меня Мэри-Линн.
-Я сказала, спасибо за приглашение, очень рада снова оказаться у вас, - обнимая свою свекровь, я уже готовилась к новому бою.
В просторной гостиной Уэйнрайтов было многолюдно. Я не запомнила и половины имён. Девять милых дам, одетых по последней моде, с идеальным маникюром и причёсками улыбались мне, доброжелательно кивали и поздравляли с замужеством. Удивлялись, как это Джастину «удавалось скрывать ото всех такую сияющую красоту». Подруги Мэри-Линн подобным образом подшучивали и посмеивались над игрой слов с участием моего имени.
А я улыбалась в ответ, не желая говорить, что эта шутка – стара как мир, и уже порядком мне поднадоела.
Наверняка, про себя они недоумевали, каким образом Джастин женился на мне, если совсем недавно был обручен со знойной красоткой, в данный момент сидящей на белоснежном диване и наблюдающей за разговором со стороны.
Она не принимала активного участия в беседе, хоть я и ждала немного другого поведения. Уже приготовилась отражать атаку, но её не было. А что если она так усыпляла мою бдительность?
Может быть, Мария мазохистка, я не знала. Наверное, ей нравилось истязать себя, слушая ободряющие и поздравительные речи в сторону молодожёнов: меня и Джастина. А может, ей было всё равно?
Вероятнее всего, сейчас она сидела и считала дни до окончания недели.
Я могла уехать. Это знала и она, и Мэри-Линн, в данный момент улыбающаяся мне и передающая чашку чая.
А могла остаться. Им обоим было это понятно.
Но вопрос в другом: готова ли я остаться рядом с Джастином, пойти против своих убеждений, что главное в браке - чувства, тогда как всё, что он ко мне испытывает - симпатия и комфорт, ну, и желание, разумеется. Так вот, забыть ли мне об этом, лишь для того, чтобы не дать Марии выиграть?
Мне не нравилось эта «гонка вооружений». И мне не нравилось, что Джастин был супер-кубком. Думаю, он что-то подозревал и тоже был не в восторге.
Только не я это затеяла.
Как вообще себя ведут жёны с бывшими подружками? Где бы раздобыть пособие?
Но по итогу, кто из нас останется в выигрыше, когда Джастин охладеет ко мне и, вполне возможно, найдёт утешения в объятьях этой черноволосой сучки. Ведь их так много связывает. Годы и годы знакомства. Дружба семей. Работа, в конце концов.
Я внутренне застонала: дурацкая привычка - накручивать себя. Это от мамы.
Большие напольные часы пробили час дня. Шестьдесят минут я сижу в этой гостиной и не имею не малейшего понятия, что делать дальше.
Ярко накрашенные губы Марии растянулись в улыбке. Казалось, она прекрасно чувствует моё состояние и лишь выжидает, как хищная кошка в саванне, пока антилопа потеряет бдительность.
Взгляд наткнулся на миловидную блондинку лет сорока пяти. Я заметила, как двигаются её губы, а глаза вопросительно смотрят на меня. Моргнув, я качнула головой и тут же вынырнула из своих мыслей.
-Простите? - переспросила я.
-Так вы будете устраивать дополнительную церемонию?
-Хм...
-Обязательно, - пришла мне на помощь Мэри-Линн. - Но только небольшой приём для самых близких.
Я улыбнулась ей и поблагодарила кивком головы.
-Мы бы не хотели ничего грандиозного, - добавила я. Врать – так врать.
-Или вызывающего? - уточнила Мария.
-Или вызывающего, - подтвердила я, улыбаясь краешком губ.
-Но разве свадьба в Вегасе - это не вызывающе? - Её аккуратная головка опустилась к плечу. Сегодня она собрала волосы в высокую классическую причёску. Узкое платье по традиции было красным.
Интересно, как у Джастина не поехала крыша от всего этого алого соцветия? Может, они расстались, потому что он ненавидел красный? Это, что, и есть его великая тайна? Боится мне признаться, думает, я сочту его
