полдень и чаще всего шла сразу в свою комнату. Старалась миновать деда.
Мне не всегда так везло. Иногда мы с ним сталкивались на пороге. И эти столкновения были эпическими. Мужичку нужно было на ком-то срывать злость и выпускать пар, и с моим везением я всегда попадалось ему на глаза.
— Что ты опять там так долго делал? — мужчина на меня посмотрел так зло, что я едва выдержала его взгляд. Я понимала, что сейчас опять начнётся наш маленький армагеддец, — там всего три кобылы. Ты опять им заплетала гриву?
— Да, — ответила спокойно и пожала плечами. Словно это вообще не являлось проблемой. Как будто бы подобного разговора у нас не было вчера, когда я полдня выслушивала о том, что я ненормальная, — я все равно осталась при своём мнении.
— В моем доме у тебя не может быть мнение. Ты гостья, — надо же как такая простая фраза смогла вывести Руфуса из себя.
— Вы сами сказали, что я отрабатываю свое пребывание. С гостями так не поступают. Раз я не гостья, то и мнение у меня может быть, — улыбнулась и отчеканила заранее заготовленные фразы, — вот Вы на себя в зеркало посмотрите…
— Опять ты взялась за свое, — перебив меня, протянул мужчина и посмотрел в сторону.
— Вам нас не понять! — я упорно отстаивала свое право на косички. Которые и вреда никому не наносили, но были поводом, чтобы устроить грандиозный скандал без причины.
— Кого у вас? — ехидно прищурившись, дедулька посмотрел на меня. И я готова была поспорить, что ему в голову уже пришла очередная язвительная фраза.
— Ну, меня и этих лошадок. Вы же волосы стрижете, потому что Вам с длинной шевелюрой ходить неудобно. А я вот лошадок понимаю… когда бежишь и вот это вот летит прямо в глаза, думаете это удобно? Вам, мужчинам, может и красиво за этим со стороны наблюдать, но вам хотя бы иногда нужно считаться с тем, что думаем мы…
Меня немножко несло. Я стала слишком впечатлительная, эмоционально реагировала на каждую мелочь. Наверное, сказывалось все происходящее и перенесённой стресс. Также новая обстановка и взрывной дедок напротив меня. Я же не просто говорила о лошадях. Мне было в принципе обидно, что ко мне здесь никто серьезно не относился.
— Иди в свою комнату и больше не вздумай со мной спорить! — у Руфуса всегда так. Когда заканчивались аргументы, он отсылал меня наверх.
Дважды мне повторять не нужно было. Когда слёзы наворачивались на глаза, я меньше всего хотела оказаться в таком жалком положении рядом с этим человеком. Чтобы он увидел мою слабость. Поэтому я со всех ног пробежала в свою комнату и закрылось изнутри.
Проплакала там полдня и спустилась на первый этаж только ближе к вечеру.
Время выбрала как раз удачное. Лежащие повсеместно ковры скрывали шум шагов, поэтому получилось так, что я словно вор подкралась и урвала кусочек телефонного разговора.
Судя по всему, дед разговаривал с Османом…
Я стояла и старалась ничем себя не выдать. Даже запретила себе дышать. Если Руфус обнаружит мое присутствие, то просто так этого не оставит. И что-то мне подсказывало, что завтраками, ужинами и конюшней я не отделаюсь.
Меня и так отвезли на край света, а после такого вообще на Луну переселят.
Но и новостями со мной никто не делился.
— Ты уверен? — деда выдавала интонация. Он не так как с Андером общался. С долей тревоги и так, словно с его мнением считался, — они никогда ранее не принимали ничью сторону.
В ответ послышался… шум. Единственное свидетельство того, что на том конце провода был собеседник.
— Вот же твари, — он выругался и скривился, — думаешь они посмели пойти против нас? Стать на сторону Горелл?
И снова ответ, который я ни услышать не могла, ни разобрать.
— Нужно будет напомнить им о договоренностях, — честно говоря, я сейчас не узнавала в Руфусе того дедульку, которым он старался казаться. Говорил по-другому, вел себя иначе, — просто так им это с рук не сойдет. Но мне нужно быть уверенным.
Потом следовал ответ.
— Да, убедись и сразу же доложи мне, — глубоко вздохнув, дед обернулся, а я вынуждена была отпрянуть назад, — как дела во всем остальном?
Я могла теперь наблюдать за ним краем глаза, и я бы не сказала, что мне понравилось то, что я увидела.
Лицо мужчины сильно помрачнело. К многочисленным морщинам на лбу добавились новые.
— Нападение? — признаться, это я желала услышать меньше всего.
Пока я тут подбираю ленты под цвет гривы, на моего мужа совершают покушения.
— Тебя ранили?
Тут я вообще замерла в ожидании ответа. Прошла секунда, а вспомнив то, как напали на дом, я в воображении уже нарисовала самый плачевный исход.
— Не ной как телка, — не знала я Руфуса настолько хорошо, чтобы понять, что значило подобное. Он так пытался подбодрить своего внука, потому что все было плохо? Или же наоборот — это был возглас раздражения?! — постоянный скулеж и недовольная физиономия — это прерогатива твоей жены.
Я на секунду отвлеклась от мыслей, когда по телу словно инъекцию злости пустили. Я никогда за все время пребывания ни на что не жаловалась и недовольства не показывала. Пусть с собой не путает.
Мне стоило усилий сдержаться и не показаться перед дедулькой, чтобы опровергнуть его слова. Вообще, в этот момент как никогда захотелось подойти и вырвать из его рук телефон.
Самой с Османом хотелось поговорить. Услышать его голос. Спросить о происходящем. На сколько все серьезно и как я могу помочь, кроме как прятаться на краю вселенной. Хотелось спросить, когда мы с ним увидимся? Сказать, что я безумно скучала…
Но вместо этого я собрала всю свою волю и сжала руки в кулаки.
— Решай сам, конечно, — мужчины, видимо сменили тему разговора, пока я была занята самоуспокоением, — но тут ее никто не тронет. Эта территория под запретом. Для всех. Но учитывая ситуацию я усилил охрану, так что ее благополучие — это меньшее, о чем тебе сейчас стоит волноваться.
Охраны я тут в принципе не заметила, тем более усиленной. И что это было за место, куда никто не посмеет явиться.
Руфус Ференц сейчас говорил такие вещи, что у меня возникал только один вопрос: кто этот человек и на что он способен?
Я уже не чувствовала ног, так как они затекли, пока я стояла в одном положении. Но мне было плевать. Сейчас самым главным было хоть немного узнать или услышать из их разговора любую информацию про
