Османа.
Потому что, что Андер, что тем более дед, вообще не говорили со мной на эту тему.
У меня все чаще возникало такое впечатление, что огромным бонусом любой невесты Ференц, что тогда, что сейчас, является молчаливость и неконфликтность. То, что прибавляло кому-то другому ценность у меня напрочь отсутствовало.
А судя по тому, как кривилась физиономия старика при одном виде меня, Осман выбрал себе жену, явно противоречащую вкусам Руфуса. И теперь дедуганчик смотрел на меня как на диковинку в своем царстве.
— Она сама кого хочешь обидит, — услышала я новую фразу от старика и навострила уши. Разговор все еще шел обо мне? Может быть Осман говорил меня не обижать?!
Мне тут же захотелось вбежать в комнату и заставить Руфуса поставить разговор на громкую связь и начать жаловаться мужу.
А еще хотелось умолять его приехать. Я ужасно по нему соскучилась. Мне дико не хватало его присутствия, ласк, поцелуев. Хотела его увидеть, притронуться. Удостовериться, что с ним все хорошо.
Я бы сейчас кому угодно пообещала все что угодно, только бы услышать его голос. Поговорить с ним.
— Ты ее сам сюда отправил, а здесь все живут по моим правилам! Хозяйка из нее отвратная. Стряпня ее… хотя лошадям нравится.
Тут я почувствовала, как мои щеки запылали от негодования.
— Конечно, приезжай. Тебе ли мое разрешение спрашивать?! — даже я поняла в тот момент, что это было иронией. И все же мое сердце рухнуло вниз и перестало биться, как только я услышала, что Осман хотел приехать. Ко мне, — как раз на прощание в лоб ее и поцелуешь. Ты ж с собой всех этих ублюдков приведешь…
Разговор набирал опасные обороты. И мне совершенно не нравилось к чему это все вело.
— Ты там фильтруй, что деду говоришь, — скривился Руфус, — девчонка под моей защитой. Кто сюда сунется, тот очень сильно об этом пожалеет. Она теперь Ференц, а значит моя семья. И кобылам она нравится. Хоть и с приветом она, но все-равно наша. Так что здесь она в безопасности.
Ну и, конечно же, дальше произошло то, что было по своей природе неизбежное. Мои ноги в одном положении занемели настолько, что я даже не почувствовала, как одна из коленок согнулась. И уже спустя мгновение распласталась на полу, до этого сбив какой-то рядом стоящий горшок с цветком.
Я интуитивно пыталась смягчить падение, поэтому ухватилась за дверную ручку. Однако попытка спастись привела к еще большему краху.
Как итог, я эпически ввалилась в комнату, где Руфус так “горячо и мило” отзывался на мой счет.
— А она у тебя с головой вообще как дружит? Или подход найти пытается? — услышав шаги, я даже с пола вставать не спешила. И так было понятно, что мужчина направлялся в мою сторону.
Словно осознавая, что у меня не было выбора. Я бы в любом случае встретилась в ним лицом к лицу, я начала подниматься.
— Перезвоню, — вдруг грозно сказал Руфус своему внуку, и я тут же услышала, как шум в телефоне утих. Это могла значить только одно — мужчина прекратил разговор.
— А ты еще и подслушиваешь значит? — встав на ноги и сделав вид, что я смахивала них несуществующую грязь, я гордо задрала подбородок и посмотрела в глаза деда.
— Я с мужем поговорить хочу, — лучшая защита — это нападение? Тогда я пошла в атаку, — Вы мне на вопросы не отвечаете… Телефона у меня нет… Как будто прав у меня нет…
— Ты право имеешь закрыть свой рот и делать все, что я тебе говорю, — по лицу мужчины было видно, что его злили и раздражали мои слова. А меня злил и раздражал он сам, когда говорил подобное в мой адрес.
Хорошо, когда чувства взаимны. Путь даже такие.
— А я и так все делаю, дедушка. Все делаю, а вот рот свой я не закрою, — улыбнувшись, я даже выдержала его тяжелый взгляд, — потому что как бы вы ни ругались меня, Вам нравиться, что здесь теперь суета и веселье. А вредничаете Вы, потому что….
— Замолкни, — прорычал старик, а я все продолжала.
— Нет. Времена, когда женщина не имела право на свое личное мнение, прошли. Я не прислуга., а жена вашего внука. И я по нему соскучилась, — сбавив тон, я услышала, как мой голос дрогнул.
На глаза навернулись слезы. Я ведь и правда скучала так, что готова была выть.
— И ему знать об этом не обязательно! — голос Руфуса стал немного мягче. А я, всхлипнув, снова на него посмотрела.
— А что в этом плохого?
— Плохо уже то, что он нарушил договор. Не выполнил обещание. А значит, ты ему мозги так запудрила, что он себя подставить готов, только бы тебя спасти. Это, конечно, романтично, — при этих словах он скривился, — но за своего внука я каждого из тех кланов лично порву. В его голове и так дерьма этого полно. С тобой связанного. Не хватало, чтобы ты ему еще в трубку ныть начала о том, как скучаешь, как тебя тут обижают. Чтобы он как верный пес сюда прибежал и нас тут всех прихлопнули одним махом…
Если честно, то мне вдруг показалось, что мы говорили о ком угодно, но только не об Османе.
Не вязался его образ у меня с тем, кто готов был по команде прибежать. Да еще и ко мне. Кажется, дед явно преувеличивал…
— Сомневаюсь, что все, что Вы сказали относится к Осману. Он точно бегать никуда не будет. И за мои капризы может только наорать на меня. Это он умеет. Может Вы обо мне не такого хорошего мнения, но совесть у меня есть. Я прекрасно понимаю, что он из-за меня там. И нападение случилось тоже из-за меня…
— Он на тебя только орать и умеет. А тебя нужно было перевоспитывать. Характер твой несносный исправить.
— Я….
— Нет! — категорично отрезал, — потерпишь, ничего с тобой не случится. Раньше мужей с войны ждали по нескольку лет, а ты уже через неделю завыла.
— Значит не разрешаете с ним поговорить?! — я тут ему душу изливала в надежде на понимание и все напрасно…
И тут Руфус посмотрел на меня таким взглядом, что мне вдруг не по себе стало.
— А ты ведь не успокоишься? — странный был вопрос, если учитывать то, что он меня уже успел узнать.
— Нет, конечно, — для верности я еще и головой покачала, чтобы он точно понял всю серьезность моей позиции.
И он понял. Посмотрел на меня так, что я поняла одно: честность — не всегда благодетель…
