нашло на Любу? Витает в облаках со своими обновками?
Не, ну надо же, а! Приготовила какую-то дребедень и сидит довольная.
Я, конечно, погорячился насчет солянки и пирогов. Уж явно не додумалась все это купить.
Или додумалась?.. Хм…
Я почесал голову, покусал изнутри щеку.
Вот завтра и проверим. Попрошу ее сварить солянку. При мне! А не то уж больно подозрительно все это. Даже школьница может догадаться о том, что картошка должна довариться.
Еще и кредит взять додумалась! Неужели не могла потерпеть? Ходить ей не в чем, видите ли. Просил же ее умерить свой аппетит, вот как человека просил. Но нет же – с самого утра рванула в магазин и скупила там половину отдела.
«Две-е-е-сти шту-у-ук…» – закипая от злости, стиснул в руке ложку и подавил в себе желание ударить кулаком по столу.
Совсем рехнулась! Еще и на машину вчера намекнула.
«Герочка, у меня еще никогда не было своей машины. Права пылятся в шкафу» – покривлялся я мысленно.
Губозакаточная ей будет в самый раз!
М-да… Полина столько и за год не тратила на одежду. А эта чем думает?
Вот уж точно: в ее иерархии туфли и сумки стоят на порядок выше сохранности семейного бюджета.
Еще и надулась, что я не порадовался за ее покупки.
А-а, мне ж надо было запрыгать от счастья, покружить ее на руках, расцеловать со словами «ты ж моя модница!»
А еще лучше военный хор пригласить, чтоб пропели о моем восхищении этой транжирой!
От злости лицо как будто обожгло кипятком и наверняка оно стало цвета борща. Того самого, с сырой картошкой.
Телефон внезапно ожил. Увидев на экране «Перов» быстро проглотил суп и ответил на звонок.
– Глеб Сергеич, ну что там?
– Как мы и предполагали, деньги ушли на другой счет, – сообщил он.
– И что теперь делать? – под бешеный стук сердца, спроси я.
– Да ничего страшного, Герман Андреевич. Это всего лишь формальность. Нам нужно пару-тройку дней, чтобы вернуть их и перевести на счет Уланского.
– Нет у меня столько дней! – крикнул я так громко, что на меня обернулись люди. И зашептал в трубку: – Уланский утром орал так, что у него аж сосуды в глазах полопались. Так и сказал: если к утру не увидит денег, подаст в суд!
– С Уланским я вопрос улажу. Так сказать, не первый год замужем, – довольно бодро посмеялся Перов. – Уже почти выехал к нему.
– Я вам по гроб жизни буду обязан, Глеб Сергеич! – Я приложил руку к сердцу. – Премию выпишу. В двойном размере! Только уговорите его подождать, умоляю.
– Будет сделано! – пообещал Перов и скинул вызов.
Я с облегчением откинулся на спинку стула.
«Дай бог, дай бог…»
Не, ну в Перове я уверен. Он вообще зачетный мужик: и похороны взял на себя, и мое вступление в наследство. Мне только сиди да документы подписывай – никаких забот.
Перов десять лет работал на Петровича. Человек он свой, надежный. За фирму, вон, горой стоит!
Как-то клиент предъявил нам нехилую претензию по поводу авто, которое он взял по трейд-ин. Движок в ней полетел. Машина была не из дешевых, да и клиент – не из простых – коллега Перова. Я потом три недели наблюдал за словесной схваткой двух юристов. Как Перов его отделал в суде – надо было видеть.
С таким человеком в фирме ничего не страшно. Вот и сюда приехал, чтоб, так сказать, подстраховать меня в случае каких-нибудь неурядиц. Всякое бывает при открытии нового филиала.
Вот и пригодился уже. Пусть теперь с Уланским разрулит.
После звонка Перова и позднего обеда настроение гораздо улучшилось. Все Любины кредиты и недожаренные котлеты тут же отошли на задний план, и я в рабочем настроении отправился в салон.
И… до вечера разгребал документы из бухгалтерии и отдела продаж.
* * *
– Герман Андреевич, а можем проехать через прокуратуру? – спросил Славик по дороге домой. – Мне нужно до шести одну бумажку занести.
– Ха! Влип, что ли? – посмеялся я.
– Бог с вами! Т-т-т, – сплюнул Славик. – Мы с соседями написали заяву на управляющую компанию. Воруют, гады.
– А-а, ну это да, эти могут. Валяй. Мне все равно торопиться некуда, – и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза.
А очнулся уже когда Славик сел в машину.
Он тронулся с места и заговорил по телефону.
– …В смысле отменяется? – возмутился он в трубку. – Я уже и креветок купил, и вискарик, а ты решил обломать такой вечер?
– …
– Вот так с тобой и договаривайся расслабиться в конце рабочей недели. Ну, братан, как знаешь, – подавленно сказал он собеседнику и скинул вызов.
– Вечер пошел насмарку? – зевая, спросил я.
– И не говорите, Герман Андреевич, – и, вздохнув, добавил: – Жена на даче, виски охлаждается, Спартак сегодня играет. Придется смотреть в гордом одиночестве…
– Точно же, Спартак! – оживился я. – Чуть ведь не забыл!
И тут в мою голову закралась идея: Любаши дома не будет, она поскакала на встречу с какой-то подружкой из Москвы, которая проездом в Питере. А я бы не отказался от виски с креветками. Тем более после такого сумасшедшего дня.
– Слушай, а давай я тебе составлю компанию, а? Не болеть же одному за любимую команду, в конце-то концов?
– Вы серьезно? – обрадовался Славик. – Да я обеими руками «за»!
* * *
Ко второму тайму я уже здорово поднабрался. Диван начал двоиться в моих глазах, и тарелок с креветками стало значительно больше.
– Ну что, Герман Андреевич, наши ведут два-один. Давайте за будущую победу! – заплетающимся голосом сказал Славик, и мы чокнулись стаканами с виски.
– За это грех не выпить! – икнул я на всю комнату.
«И к-как я завтра пойду на р-работу? Там какая-то фифа из налоговой д-должна приехать. Попробую перенести ее на понедельник».
Где-то в кармане пиджака зазвонил мой мобильник. Славик, как верный подчиненный, пошатываясь, сходил в коридор, принес пиджак.
«Любаша, наверное», – подумал я и пару раз моргнул, увидев на экране «Перов».
– Надеюсь, ты с х-хорошими н-новостями, – вслух сказал я и с третьего раза попал в зеленую кнопку.
– Герман Андреевич, с Уланским вопрос улажен. Почти, – добавил он. – Он велел написать расписку, что вы обязуетесь выплатить ему всю сумму в течение двух недель.
– О-о, д-даже двух? – хрипло рассмеялся я. – Как ты его обработал, а! Молодец,
