class="p1">— Привет, ребята. Надеюсь, только хорошее?
— А то, — отозвался Рома, усаживаясь в кровати.
Он побледнел, на скулах заиграли желваки, а у меня внутри все сжалось. Ну вот зачем он?
— Ладно, мы все обсудили, — сказал Рома Вите.
— Да, — тот поднялся. — Давай, дядь, выздоравливай.
Они обменялись рукопожатием и, улыбнувшись мне, парень вышел. Я села на край койки. Стало как-то неловко. Последний наш разговор закончился мягко говоря…
— Я скучал, — медленно подняв руку, Рома взялся за мою.
Глаза защипало.
— Я тоже…
И внезапно меня пробило. Из глаз потоком брызнули слезы, дыхание перехватило.
— Жень…
— Я так испугалась за тебя, Рома! — прорыдала я, а он обнял меня здоровой рукой, прижался лбом к изгибу шеи.
Боясь сделать больно, я едва касаясь обхватила его с правой стороны, забралась пальцами в волосы на затылке.
— Все нормально. Я жив, видишь? — прошептал он.
Я смогла лишь дернуть головой. Ощущение, что вот он, живой, обнимает меня, наполняло счастьем, огромным, как Вселенная. И оно не помещалось внутри, требовало выхода.
— Я люблю тебя.
— Что? — он слегка отстранился и заглянул мне в глаза, — Повтори…
— Я люблю тебя, — прошептала я, теряясь в бездонной глубине его синего взгляда. — Люблю. И мне не важно, подходящий сейчас момент чтоб сказать это или нет. Потому, что его вообще могло не настать. А я так поздно это поняла…
Рома оборвал мой сбивчивый поток поцелуем. Прижался к моим губам, раскрыл их языком и проник им в рот. Я почувствовала, что кружится голова. Не дышала. Точнее нет, не так. Я дышала им. Дышала ощущением, что вот он живой и целует меня.
— Чтоб это узнать стоило схватить пулю, — прошептал он.
— Какой же ты дурак.
Рома лег обратно и притянул меня к своему боку.
— А раньше считала, что слишком умный.
— Когда это было?
— Ну, в школе…
— Тысячу лет назад.
— Такое чувство, что да. Тысячу, — сказал он и снова поцеловал меня.
Какое это счастье. Просто быть рядом. Чувствовать тепло, слышать голос, смотреть как меняются эмоции на его лице…
Как-то так вышло, что мы оба уснули. Вот так, на койке в объятиях друг-друга. А открыла глаза я от ощущения, что на меня смотрят. Ромина мама с улыбкой стояла в изножье кровати. Увидев, что я не сплю, приглашающим жестом махнула рукой и вышла в коридор. Осторожно выбравшись из Роминых объятий, я последовала за ней.
— Здравствуйте…
— Привет! Как он?
— Лучше.
— Да, могла бы и не спрашивать, — лукаво улыбнулась женщина. — Я вам поесть принесла. Ромка пусть спит пока, а ты приступай. Отказов я не принимаю. Скоро ветром уносить начнет.
Вздохнув, я послушно принялась за куриный супчик с ароматной свежеиспеченной булочкой. Пожалуй, впервые за эти дни я почувствовала, что и правда не против поесть. Пришло сообщение от Ромы с вопросом где я и мы с Майей Сергеевной зашли в палату. Она принялась охать и хлопотать, как любая мама, а Рома — терпеливо сносить заботу. Понимал же, насколько сильно она испугалась за него. Оставив их наедине, я привычно отзвонилась Але и Вадику и рассказала, что все в порядке.
Остаток дня мы с Ромой провели вместе. Смотрели комедию на ноутбуке, болтали о глупостях… Целовались. Не хотелось от него уезжать, но правила есть правила.
Вернувшись домой, я вырубилась едва прикоснувшись головой к подушке и проспала целых десять часов.
А утром, прихватив приготовленную диетическую еду, помчалась в больницу. Когда зашла в палату к Роме, увидела, что он бледный как смерть подпирает стену у койки.
— Привет!
— Ну, Ром, ну кто так делает, а? Тебе же еще нельзя вставать. А тем более делать это в одиночестве. Голова закружится, сознание потеряешь… Пол кафельный! Хочешь добавить к дыре в груди разбитую голову?
— Все нормально, — сказал он.
— Ага, — отставив пакет на тумбочку, я осторожно обняла парня за здоровое плечо.
— Да нормально я на ногах держусь, Жень! Я не инвалид.
— Угу, ты идиот. Я пюре сварила со сливками. И куриными тефтелями. Вкусно, закачаешься. Давай завтракать?
Фыркнув, он позволил помочь себе добраться до койки. Я пододвинула столик, красиво выставила на него еду.
— Ну как? — спросила, когда он отправил первую вилку в рот.
— Это ты сама или твоя мама? — поддел он.
— Эй, я умею готовить.
— Ладно, поверю на слово, — прищурился он.
А я сидела, смотрела как он ест, и чувствовала как радость окутывает меня. Согревает словно мягкое пуховое одеяло.
— Что смотришь?
Я качнула головой.
— Я люблю тебя.
— А как я-то тебя. Всю жизнь, Женя.
В пятницу Рома в приказном порядке отправил меня в середине дня домой отдыхать и в целом попросил, чтоб я переставала “носиться с ним”. Не хотелось расставаться ни на одну лишнюю минуточку, однако я уже достаточно пришла в себя чтоб понимать — в моем присутствии Рома изо всех сил пытается изображать, что он уже в порядке, а когда это не получается и приходится принимать мою помощь — страдает его долбанное мужское самолюбие. Хочешь не хочешь, а с этим надо считаться. Да и в целом как ни крути, а нужно было возвращаться к работе. Сбережения не безграничны да и поскольку не сложился обмен опытом со Стамбулом, папина клиника осталась без одного врача и получалось, что я его подводила.
У вот в субботу утром я уже была в клинике. Казалось, с момента моего ухода из нее прошло несколько лет, а не чуть больше недели. Я чувствовала, что рада вернуться. Весь день я занималась созвонами и переписками со своими пациентами, с целью сообщить, что возобновляю работу, освободив от этой работы администратора, Было приятно, что очень многие были очевидно рады этой новости и забронировали время на следующей неделе для приема.
Вечером, закончив работу, я поехала к Роме. Утром я созванивалась с врачом и в целом в течение дня переписывалась с Ромой, а потому тревоги не было. Одно только предвкушение скорой встречи.
Я ловила себя на мысли, что ни по кому не тосковала настолько сильно. Включая Славу, да. И это было странно.
Приближаясь к палате, я увидела, как из нее выходит какой-то незнакомый мужчина средних лет. Следом за ним Татьяна. Родители Полины… от понимания этого меня бросило в жар.
— Евгения! — окликнула меня женщина когда я, ускорив шаг, обходила их. — Можно с вами…
— Да хватит тебе, не унижайся, — дернул ее за руку муж.
— Нам не о чем говорить, — отозвалась я, и зашла в палату.
Лихорадочно скользнула взглядом по Роме.
