Утром я проснулась от того, что громко хлопнула дверца шкафа, а после муж вполголоса ругнулся. Я глаза открыла и отчего-то испуганно подскочила на кровати. На Витьку уставилась, продолжая сонно моргать.
— Что?
Он у шкафа замер и виновато посмотрел на меня.
— Прости. Я будить тебя не хотел.
Я расслабленно выдохнула и волосы с лица убрала.
— Ты уходишь?
Витя кивнул и сунул голову в вырез футболки.
— Я меня трудный день.
— В этом я даже не сомневаюсь. — Я осторожно прилегла и на часы взглянула. Удивилась, если честно. — Семь? Куда ты в такую рань?
— Мне надо, — заупрямился он.
Я же мысленно махнула рукой. Надо ему, пусть идёт. Правда, предложила:
— Завтрак приготовить?
— Я сам. Спи.
Он из спальни вышел, а я снова глаза закрыла. И радости никакой от мысли, что у меня такой замечательный муж — завтраки сам себе готовит, меня жалеет, балует. У меня наоборот всё внутри узлом закручивалось.
— Что делать-то? — спросила я саму себя, стоя перед зеркалом в ванной. Витька, кажется, на самом деле горит на работе, занят настолько, что уже три дня, по возвращении из командировки, ко мне не прикасается. Я всё жду, момент выбираю, чтобы начать важный разговор, а он придёт поздно вечером, поужинает наспех и в постель без сил валится. А я себя предательницей ещё острее чувствую. Он важное дело делает, с преступностью борется, ему, может, медаль дадут, а я ему изменяю.
— Что ты кислая такая?
Я на Кирилла посмотрела, потом ближе к нему придвинулась и решила пожаловаться:
— Витька дома вообще не появляется.
Филин секунду молчал, меня разглядывал, после чего хмыкнул.
— Ты по мужу скучаешь, что ли?
— Кирилл, ты думаешь вообще?
Он рассмеялся.
— А что тогда?
— Да так… — Я неожиданно сбилась на полуслове, побоявшись сообщить, что собираюсь затеять с мужем серьёзный разговор. А виной всему как раз он.
Кирилл меня поразглядывал, при этом взгляд загадочный-загадочный, потом на постели вытянулся, и руки за голову закинул.
— И чем он сейчас занимается? Кого ловит?
Я удивилась.
— Откуда я знаю?
Филин ухмыльнулся.
— Маньяка.
— Он не ловит маньяков, ты же знаешь.
— Знаю, — согласился он. — Ника, ты жалеешь? Скажи честно.
Я к нему повернулась, посмотрела серьёзно.
— Я не жалею. Только мне страшно, немного.
Мы глазами встретились, Кирилл взглядом меня ощупывал, а я к нему придвинулась и голову ему на плечо положила, наплевав на затянувшуюся паузу.
— У меня предчувствие плохое.
— Я не верю в предчувствие.
— А во что ты веришь?
— В себя. Предчувствие ничего не решает, решаю я.
Я кивнула.
— Наверное, ты прав.
Уезжая тогда из небольшой гостиницы на окраине города, в которой мы с Кириллом встречались уже второй раз, я и приняла решение самой со своими проблемами справляться, не перекладывая их на Кирилла. С Витей я поговорю, расскажу всё, как есть, попрошу развода, а вот когда разведусь, там видно будет. Там уже можно будет помечтать. О том, что всё случится так, как я хочу, что мне повезёт. Не нужно будет прятаться ото всех и врать, и угрызениями совести мучиться.
Как всё будет и как сложится, всерьёз об этом задумываться я пока боялась. Даже на вопрос: как Кирилл ко мне относится и нужны ли ему все мои мечты и планы, ответить не могла. От встреч он никогда не отказывался, он меня хотел, он даже говорил со мной, доверяя мне какие-то свои мысли и воспоминания, в основном о детстве. Иногда я ловила на себе его долгие, задумчивые взгляды, отворачивалась, делая вид, что не замечаю и мне это ни к чему, а на самом деле многое отдала бы, чтобы узнать, что на самом деле он думает. Но он, если попадался, если я его взгляд ловила, сразу руку ко мне протягивал и улыбаться начинал, видимо, на самом деле верил, что ему удаётся сбить меня с толка подобными уловками. Но он смотрел на меня, иногда даже чересчур пристально, и эти взгляды меня подстёгивали, появлялась убеждённость, что всё, что я делаю всё-таки не зря. Что падение моё закончится не так плохо, как я иногда думаю, начиная себя запугивать, чувствуя беспомощность и безысходность. Что если я и упаду Кириллу под ноги, то не разобьюсь, и он не переступит через меня, а протянет руку и поможет подняться. Ведь всё, что я делаю, это ради него. Правда, нужно ли ему это, я узнать не потрудилась. И это пугало больше всего.
— Всё, иди. — Кирилл наклонился ко мне, в глаза заглянул, а потом в нос поцеловал. Я улыбнулась и отодвинулась немного. — Такси приехало.
— Вижу.
Я руку подняла и ладонью по лацкану его пиджака провела.
— Только не пропадай, ладно? — попросила я, не удержавшись. — Ты не звонишь и мне плохо.
— Плохо?
— Страшно.
Его губы тронула едва заметная улыбка.
— Зато соскучишься.
— Кирилл.
— Я шучу. Не буду пропадать, обещаю.
Я кивнула, голову подняла, и он меня поцеловал. Правда, отстранился быстро.
— Иди.
Я пошла к такси, села и сразу обернулась, чтобы посмотреть на него в заднее стекло. Кирилл стоял у своей машины, рукой на неё облокотился и смотрел вслед такси. Мне не понравилось выражение его лица — жёсткое и какое-то чужое, но как только заметил, что я повернулась, улыбнулся. Мне от его улыбки легче совсем не стало. Села нормально и руки сцепила.
Он просто занят, — проговорила я про себя, стараясь успокоиться. — Как всегда занят.
Но беспокойство не уходило. Я до самого вечера мучилась, слонялась по квартире, не зная, чем себя занять, да и не могла ничем заниматься, у меня всё из рук валилось. Мужа с работы ждала, раздумывала о том, что скажу ему, слова подбирала, как мне казалось, правильные, настраивала себя, а Витька не пришёл. В одиннадцатом часу вечера я всё-таки смогла дозвониться ему на мобильный и потребовала ответ на чётко поставленный вопрос.
— Ты домой собираешься?
— Нет, — порадовал меня муж, правда, тут же тон сбавил и добавил в голос виноватых ноток. — Я, правда, не могу, Ника. Но ты не волнуйся, всё нормально. Просто работы много.
Я села на подоконник на кухне, хотя всегда Витьку за это ругала.
— Что можно делать ночью на твоей работе?
— Если я расскажу, ты не поверишь.
— Я тоже так думаю.
— Ника, не расстраивайся.
— Я не расстраиваюсь. Просто хотела поговорить.
— О чём?
Сердце скакнуло и застучало, как сумасшедшее. А пока я раздумывала, что ответить, Витька сам додумал и заныл:
— Опять об отпуске? Ника…
— Ладно, — сдалась я, — после поговорим. Когда вернёшься.
Я услышала какие-то звуки, едва ли не звуки борьбы, а потом весёлый голос Мишки Романова возвестил:
