— Что?
— Я ухожу, потом…
— Иди.
Я слегка возмутилась.
— Я же извинилась.
Витька лицо потёр, жест был истинно усталый, и мне даже жалко его стало. У него на самом деле был тусклый взгляд, измученное лицо и я снова его пожалела, на этот раз вслух.
— Тебе нужно отдохнуть. Выспаться.
Он вымученно улыбнулся.
— Малыш, ты пришла меня поддержать?
Да уж…
— Я просто сделала глупость. Я ухожу, мешать не буду. Мишка сказал, что ты очень занят.
— Мишка сказал?
Я кивнула, а Витя снова через плечо оглянулся, стараясь заглянуть в кабинет. Я, конечно, не удержалась и решила полюбопытствовать.
— У тебя допрос, да? Ты поймал его?
— Кого?
— Ну… того, кого ловил. Ты же мне рассказывал.
— Тише, — шикнул он, но тут же заговорщицки улыбнулся. — Тише ты. Я никому ничего не должен рассказывать. Особенно, дома. Особенно, в постели. Тайны выдавать.
Я всё-таки улыбнулась.
— Ладно.
— Витя!
Он резко обернулся на голос Дмитрия Максимовича, который вышел из его кабинета, отошёл к нему и они о чём-то зашептались. Витька как-то сразу потемнел лицом, напрягся, а я в сторону отступила. В смысле, в ту сторону, в которой выход был. Помедлила, потом ещё шаг сделала. Мужу уже не до меня было, и я собиралась тихонько ускользнуть.
— Ты всё равно ничего не сделаешь. Отпускай его.
— Но, Максимыч!..
— Ты от меня чего хочешь? Я говорил: не торопитесь! Сами всё испортили, а теперь от кого-то чуда ждёте? Слов твоих мало, Витя. При всём уважении, но мало. Доказательства нужны. А если ты думаешь, что он засовестится и во всех грехах покается…
Дальше я не слушала. Только на мужа глянула с сожалением, когда поняла, что что-то у него не клеится, а затем зачем-то в кабинет его заглянула. Просто так, опять же из любопытства. Шею вытянула и заглянула. Там тоже что-то происходило, люди, кто-то разговаривал, кажется, допрос продолжался. Пётр Янович, тот который Самойленко, выхаживал взад-вперёд, а я вдруг вспомнила, кто он и где я его видела. Адвокат. Частый гость в "Пескарях"… И появлялся он там не просто так.
Кирилл сидел у стола, пальцами по столешнице барабанил и выглядел скучающим. Словно, всё, что происходило вокруг, его касалось мало. Даже на часы на запястье взглянул, а после на своего адвоката глянул, весьма выразительно. Головой покачал в ответ на какой-то вопрос. И улыбнулся. Правда, от такой его улыбки у меня всегда мороз по коже.
Я отступила назад и привалилась к стене, пока никто на меня не смотрел. Сглотнула. Потом ещё раз. Никак не получалось вдохнуть, даже голова закружилась. Потёрла щёку, которая неожиданно загорелась, как от пощёчины.
— Будут ещё вопросы, вы не стесняйтесь, обращайтесь. Где меня найти знаете. — Голос Кирилла, достаточно громкий и язвительный, заставил меня встряхнуться. Я только воротник блузки дёрнула, потому что душить начал, и глаза подняла.
— Рано радуешься, — сказал Витька.
— Да я и не радуюсь. Знаю, что бешеную собаку отвадить не просто. Чувствую, намучаюсь я ещё с тобой.
— Кирилл Александрович, — это Самойленко попытался клиента образумить.
Витька стоял весь напряжённый, руки в карманы брюк засунул, иначе, наверняка бы на Филина бросился, всеми силами пытался сдержаться, но смотрел очень зло. А Кирилл наоборот был бодр и к драке готов, но адвокат тянул его к выходу. Видимо, добиться освобождения клиента было не просто, и сейчас Петру Яновичу не терпелось уйти с этой победой наперевес.
Я смотрела на Кирилла во все глаза. Знала, что отвернуться надо, и вообще, лучше бы меня здесь не было и не видеть ничего, но продолжала стоять и наблюдать. А внутри всё заледенело и словно отмирало, когда видела, с какой ненавистью Витя на Кирилла смотрит. И в лице такая решимость, что просто страшно. Мне, по крайней мере, в этот момент было страшно, как никогда. Я в сумку свою вцепилась, кажется, даже ноготь сломала. А когда Филин повернулся и по мне взглядом мазнул, едва на ногах устояла. Но он прошёл мимо, словно и не заметил меня, Самойленко позади, шаг в шаг, а из-за угла вдруг появился Гена, тот самый охранник Кирилла, что вечно меня пугал, когда я в "Трёх пескарях" работала, появляясь бесшумно за моей спиной и давя на меня своей внушительностью, и двинулся следом за хозяином. Значит, всё это время поблизости был и меня видел? Все вместе они, следуя за Филином, привлекали внимание, и люди, особенно, работники прокуратуры, обязательно поворачивались, чтобы вслед им посмотреть. И я тоже смотрела, потому что глаз отвести не могла. Меня всю колотило, но с места сдвинуться я была не в состоянии. Хорошо хоть Витя тоже был не в настроении мои глупости, как ему казалось, выслушивать. Только коротко бросил мне:
— Иди домой, — а я даже не кивнула в ответ, только сухие губы облизала.
Всё изменилось в один момент. Как только я увидела Кирилла в кабинете мужа и поняла, что он не просто так там находится, а его допрашивают, как какого-то преступника. И он, по мнению, Витьки (а у него нюх на это дело, он на самом деле как хорошо натасканная служебная собака), преступник и есть. Натворил что-то. Или не натворил, намеренно сделал. Ради выгоды.
Господи, какой дурак!
Кирилл, в смысле. Ну, неужели не живётся спокойно? Неужели деньги важнее нормальной жизни? Чего ему ещё не хватало, и так всё есть!
На этот раз мне наплевать было на автоответчик, я едва дождалась звукового сигнала и затараторила:
— Что ты сделал? Ты не понимаешь, что он тебя в покое не оставит? Он болеет своей работой! Я даже подумать не могла, что он мне про тебя рассказывает. Он же спит и видит, как тебя посадить. Кирилл! Кирилл, позвони мне! Я тебя очень прошу, пожалуйста. Я с ума сойду…
К тому моменту, когда муж вечером появился дома, меня, по крайней мере, трясти перестало. Несколько часов колотило, как в лихорадке, я телефон из рук не выпускала, наговорила ещё штук пять сообщений Филину на автоответчик, но он так и не перезвонил. Я уже не знала, что и думать, но злиться у меня не получалось, я была слишком напугана для этого. А когда Витя вернулся, и я увидела, в каком он гадостном настроении, мне совсем нехорошо стало. Кинулась на кухню, ужин ему греть, и всё прислушивалась к его голосу, когда он в комнате по телефону говорил. А как имя Кирилла слышала, меня изнутри словно обжигало.
— Витя…
— Что? — Он за стол сел, тарелку с едой к себе придвинул, но глаз на меня не поднял.
— Витя, всё серьёзно, да?
— В каком смысле?
— Это… тот человек, о котором ты мне рассказывал? Ты… его хочешь посадить?
Он всё-таки на меня посмотрел.
— А почему ты спрашиваешь?
