Так они и сидели, разделенные не расстоянием, а неопределенностью.
***
Анна вздохнула и отошла от кустарников, которые только что подрезала. До нее доносились легкие звуки музыки Грэм, дрейфующие по ветру. Она взглянула на небо, над океаном сгущались тучи. Не успела она взять свою рабочую куртку, как вдруг на нее обрушился сильный поток ветра. Но она не спешила возвращаться в дом, она все еще была слишком подавлена. Ей нужно было успокоиться и собраться с мыслями, прежде чем отправиться на встречу с Грэм.
Грэм оторвала голову от клавиш, когда в комнату ворвался холодный порыв ветра.
Ее лица коснулся холодный и мокрый бриз, предвестник назревающей бури, и в ее мыслях возникло лишь одно слово – Анна!
Вскочив с места, она выбежала на террасу и с верхних ступеней, ведущих к проходу к нижней части имения, прокричала, навстречу сильному ветру:
– Анна!
Анна повернулась на звук голоса, удивляясь тому, как быстро почернело небо над головой. Не успела она опомниться, как дождь и сильнейший ветер обрушились на нее. В одно мгновение ослепительная стена воды нагрянула со стороны моря, промочив ее насквозь и превратив садовую дорожку в грязевую лужу. К своему ужасу она увидела, что Грэм спускается к ней.
– Грэм! Нет, возвращайтесь назад! – кричала она, парализованная страхом от мысли, что Грэм выходит в шторм. – Идите назад! Я сейчас.
Оставив инструменты, Анна начала взбираться вверх по дорожке, пытаясь удержаться на ногах при штормовом ветре и ливне.
Ветер обломил несколько веток, и их тут же унесло бурей. Вокруг сверкали молнии, и расстояние до дома казалось нереально длинным. Слева от себя она услышала страшный грохот, но не успела отбежать, увидев, что молния повалила старый платан. Она подняла руку, чтобы закрыть лицо, и закричала, когда на нее обрушились ветки. Упав на землю, она ощутила резкую боль в плече.
Первое, что она почувствовала, когда отошла от шока, был пронизывающий до костей холод. Земля, на которой она лежала, была мокрой, джинсы и рубашка прилипли к телу. Но ощущение холода скоро вытеснила нарастающая боль в левом боку и болезненная пульсация на затылке. Ее следующая мысль оказалась еще более страшной. Где Грэм?! О боже! Она же вышла в этот шторм, одна!
Анна попыталась сдвинуть с себя тяжелые ветки, но это лишь усилило ее боль. Уронив голову на мокрую землю, она подождала, пока пройдет головокружение. Казалось, время течет так медленно, как капли воды, капающие с деревьев на ее лицо. Вдруг сквозь туман до нее донеслись голоса.
– Ради бога, поторопитесь!
Анна узнала глубокий голос Грэм, огрубевший от страха. Она хотела выкрикнуть ее имя и сказать, что с ней все в порядке, но смогла лишь слабо простонать. Грэм нужно срочно вернуться в дом, в паническом ужасе подумала она.
– Грэм, – наконец просипела она, – будь осторожна!
– Анна, слава богу, – закричала Грэм, ее голос дрожал от волнения. – Ты поранилась, дорогая?
– Не думаю, – постаралась сказать Анна как можно увереннее. Она больше беспокоилась за Грэм, чем за свои ссадины и царапины.
– Идите в дом, позовите кого-нибудь на помощь. Пожалуйста, Грэм, не сидите здесь, возвращайтесь в дом! Просто сделайте это ради меня!
– К черту! Мы сейчас тебя освободим. Держись, Анна! – закричала Грэм откуда-то поблизости.
– Черт подери, Джон, вы можете быстрее? – она потянула на себя ветки деревьев, сходя с ума от растерянности и невозможности дотянуться до Анны. Казалось будто эти ветки повсюду, они царапали ее лицо и руки. Боже, как же она ненавидела свою незрячесть!
– Я почти дотянулся до ствола, мэм, но прошу вас отойти назад. Не хватало еще, чтобы и вас придавило деревом.
Грэм устремила на мужчину свой сердитый взгляд и прорычала:
– Я никуда не отойду, пока вы ее не освободите.
Устрашающий треск сопровождал движение большого v-образного дерева, державшего в заточении Анну. Девушка вскрикнула, когда, наконец, освободилась из-под его веса. В следующий момент Грэм оказалась рядом и неуверенно протянула к ней дрожащую руку.
– Не двигайся, – мягко прошептала Грэм, – теперь ты в безопасности. Сейчас Джон уберет оставшуюся часть дерева.
Грэм опустилась на мокрую землю, не обращая внимания на грязь и пронизывающий холод, она очень аккуратно переместила голову Анны к себе на колени. Не обращая внимания на боль, Анна подняла руки и обняла Грэм за шею.
– Я так рада, что ты здесь, – прошептала Анна, обнимая ее крепче.
– Я тебя не оставлю, – ответила Грэм, пытаясь сдержать слезы. Нежно убаюкивая Анну в своих руках, Грэм зарылась лицом в ее мокрые волосы. – Я здесь, я с тобой.
Растворившись в объятиях Грэм, Анна позабыла о боли.
Когда дерево, наконец, полностью убрали, Анна попыталась пошевелить ногами и непроизвольно резко вдохнула, когда вдруг множественные ссадины дали о себе знать.
– Где болит? – спросила Грэм, вернув самообладание.
– Плечо. Но не думаю, что оно сломано. – Анна начала осознавать, что их обеих колотит дрожь. – Грэм, тебе нужно в тепло. Позволь мне подняться.
– Лучше подождать врача. Я тебя не оставлю.
Грэм продолжала корить себя за собственную беспомощность, даже когда убедилась, что с Анной все в порядке. Несколько страшных минут она боялась, что потеряла ее навсегда. Она слышала, как упало дерево, слышала крик Анны. Хэлен подтвердила ее самые страшные опасения, что Анну придавило деревом, и последовавшая паника едва не убила Грэм. Она думала лишь о том, что Анна погибла, от этой боли можно было сойти с ума. В тот момент Хэлен оказалась куда более сообразительной, она вызвала врача и позвала на помощь соседа. Она не могла удержать Грэм от стремления, во что бы то ни стало найти Анну, только для того, чтобы обнаружить ее в ловушке огромных ветвей. Хэлен всерьез опасалась, что Грэм может поскользнуться и пораниться в своем неудержимом стремлении вызволить из заточения Анну.
Даже держа Анну в своих руках, Грэм боялась хоть на секунду отпустить ее. Ее руки неустанно блуждали по Анне в поисках подтверждения, что с ней все обошлось. Она не осознавала, что каждый дрожащий вдох вырывался из нее навзрыд. Только однажды в жизни она испытывала такой же страх. Тогда в ночь аварии, когда она то теряла сознание, то приходила в себя, зовя Кристину, но не получая ответа, когда она беспомощно лежала, истекая кровью, в металлической ловушке, крепко сжавшей ее ногу, находясь в полном неведении и ужасаясь тому, что в приступе ревности могла убить Кристину. Если бы это случилось, вероятнее всего, она убила бы и себя.
