— Я нашла их, — услышал он.
— Их?
— Отца и сына. И того и другого зовут Ричард. Только они переменили фамилию. Теперь они не Брайанты, а Брэдли.
— Брэдли? — переспросил Филип, торопливо записывая фамилию в блокнот.
— Да. Сын сейчас живет в Эдгартауне.
«Эдгартаун», — записал Филип.
— Штат Нью-Йорк?
— Нет, Массачусетс. В Вайнарде.
Вайнард? Филип задержал дыхание, вскочил, отошел от стола, насколько позволяла длина шнура, потом вернулся на место.
— Вайнард? — проговорил он. — Невероятно.
— Отец живет в Вайнард-Хейвене, — продолжала Марша. — Как мне удалось выяснить, у него там гостиница. Называется «Мейфилд-Хаус».
— Отлично, — пробормотал Филип, записал название, значившееся на почтовом штемпеле злополучного конверта, и подчеркнул его. — Наверное, там хорошо коротать время в старости.
— Вряд ли в этом дело, — возразила Марша. — Они переехали на остров в шестьдесят восьмом, как раз тогда, когда переменили фамилию.
В шестьдесят восьмом. Вот, значит, когда это случилось. В тот самый год, когда Филип впервые увидел свет и судьбы еще нескольких человек изменились.
Он закрыл глаза. Страшно подумать, что означает эта информация и что почувствует Джесс, узнав обо всем.
— Значит, родители Ричарда сменили фамилию, взяли у моего отца деньги и скрылись в Вайнарде, — почти шепотом подытожила Джесс.
— Похоже, что так, — подтвердил Филип.
Он и Джесс стояли на балконе ее квартиры, где их не могли услышать Мора и Тревис.
— Очень мило с их стороны.
— Есть кое-что еще, — продолжал Филип. — Я навел справки о совершенных в том году сделках в Вайнарде. Так вот, Брайанты — или Брэдли — не покупали гостиницу. Отец Ричарда устроился туда на работу.
— Кем? Смотрителем? Имея двести тысяч долларов?
Филип покачал головой.
— Не знаю. Известно только, что гостиница принадлежала даме по имени Мейбл Адамс. После ее смерти гостиница перешла к отцу Ричарда. По ее завещанию.
Джесс кивнула.
— Значит, этот бережливый янки предпочел спрятать деньги в кубышку. И все-таки я не понимаю смысл письма и звонка. Не понимаю… — Не договорив, она вздрогнула и быстро повернулась к Филипу. — Господи! — вскрикнула Джесс. — Как вы сказали? Как звали эту женщину?
— Мейбл Адамс.
Колени у Джесс подкосились, и она задрожала.
— Филип, — прошептала она. — Мейбл Адамс была знакома с мисс Тейлор.
— Я не сомневался, что кто-то подкупил ее, желая получить вашего ребенка.
— Неужели Мейбл Адамс?
— Не исключено. А может, и отец Ричарда.
— Как — отец Ричарда? О чем вы?
— О том, что, вероятно, родители Ричарда воспользовались частью денег вашего отца и выкупили у мисс Тейлор вашу дочь.
— Что-о?!
— Я хочу, чтобы вы, Джесс, были готовы вот к чему: если ваша дочь не в Вайнарде, значит, кому-то известно, где она.
Мимо пролетела чайка.
— Родители Ричарда… — повторила Джесс. — Боже мой!
— Что вы теперь хотите?
— Я найду своего ребенка, — твердо сказала она.
Джесс позвонила в пароходство и заказала место на пароме для своей машины. Затем присела на край постели и набрала номер единственного человека, которого интересовали ее планы.
Как ни странно, Джинни взяла трубку. Джесс вкратце рассказала ей новости.
— Значит, ты направляешься в Вайнард, — проговорила Джинни. — Филип едет с тобой?
— Нет. Он предлагал сопровождать меня, но у него много дел.
— Где остановишься?
Джесс перевела дыхание.
— Я забронировала номер в «Мейфилд-Хаусе».
— Ты сошла с ума!
— Наверное.
— Бронь на твое настоящее имя?
— Конечно. Тот, кто отправил мне письмо, должен знать, что я приеду.
— Даже если он ненормальный?
— Да. — Джесс сделала паузу. — Джинни, я обязана это сделать.
— Знаю, мой друг. И думаю, что ты не в себе. Поэтому мы с тобой там встретимся.
— Что?!
— Позвони еще раз в «Мейфилд-Хаус» и забронируй номер для меня. Я в любом случае не позволю тебе ехать туда одной. Я слишком тебя люблю. И потом, — добавила Джинни с недобрым смешком, — мне до зарезу нужно убраться из Лос-Анджелеса. Прогуляться на восточное побережье — совсем неплохая мысль.
Она звала его Брит, а он ее — Янк. Она влюбилась в него тогда же, когда впервые увидела в «Мейфилд-Хаусе», в тот год, когда он приехал в Вайнард, чтобы подыскать себе летний дом, и остановил свой выбор на доме в Уэст-Чопе.
Он был старше ее, но она решила, что раз уж в этом, шестьдесят девятом году отправили человека на Луну, то разница в возрасте не имеет значения.
Так оно и было — в течение двенадцати лет.
Парочка Брит — Янк возникла в тот день, когда она явилась в Уэст-Чоп. Бриту нужна была женщина, которая готовила и стирала бы ему, когда он будет жить здесь, а также поддерживала чистоту в доме в его отсутствие. Он сказал, что кто-то из местных жителей назвал ему ее имя. И еще сообщил, что зовут его Гарольд. Гарольд Диксон.
— О! — удивленно обронила она, выслушав его. — Я думала, у вас британский акцент.
На нем был темно-синий блейзер с латунными пуговицами, светло-серые брюки и свободно повязанный поверх расстегнутого ворота белой сорочки шарф. Прислонившись к белым перилам просторной веранды с видом на море, он курил изогнутую тиковую трубку (в воздухе вился дымок с легким вишневым запахом) и немного походил на Кэри Гранта.
Он засмеялся:
— Извини, что разочаровал тебя.
Она отбросила за спину длинные темные волосы.
— Это вы извините, я ведь ничего не знаю. Я просто янки, живущая в Новой Англииnote 9 на острове.
— Значит, Брит и Янк, — весело подхватил он. — Ну что ж, Янк, как по-твоему, ты справишься с этим хозяйством? Не устроишь тут революцию?
Она улыбнулась, радуясь, что Гарольд Диксон вовсе не такой надутый, как многие богачи, которые снимают на лето домики, а потом делают вид, будто купили весь остров.
— Я буду очень стараться, Брит, — пообещала она и двинулась в дом, чтобы поскорее приняться за работу, а красивый чужак уже поселился в ее девятнадцатилетнем сердце.
Впрочем, в то первое лето они мало виделись. По утрам она меняла постельное белье и мыла полы в «Мейфилд-Хаусе», а кроме того, помогала Мейбл Адамс регистрировать приезжающих и уезжающих чудаков-постояльцев. После обеда вскакивала на велосипед и мчалась в Уэст-Чоп на вторую работу, поблагодарив Бога, что послал ей лишние деньги, которые ох как пригодятся ее родителям зимой, когда гостиница будет пустовать.
Она начинала хлопотать по хозяйству, а Гарольд Диксон спускался на пляж. Пока она работала, ее овевал свежий морской бриз, проникавший сквозь большие окна в этот огромный дом, который был арендован на весь сезон.
