– Где я родился? На западе.
– О! Где именно?
– В Вайоминге. На юг от Монтаны.
Она не могла поверить своим ушам! Она всегда мечтала побывать в Вайоминге, на юге от Монтаны. Лошади, коровы, быки. Большие открытые пространства. Дружелюбные люди, живущие со вкусом и дающие жить другим.
– Я не был там какое-то время, – сказал он.
– У тебя там семья?
– Да.
Она не могла поверить в это. Ее мечта.
– Большая семья?
– Да, достаточно. – Он посмотрел в темноту. – Большая семья, большая ответственность, большая вина. Я же сказал: я не был там какое-то время.
– А где же ты был?
– Тут и там.
– На моей карте нет таких названий.
Он издал звук, который можно было бы принять за смех, если бы он разжал губы.
– Так где же? – не отставала Дженни. Она уже сказала ему больше слов, чем, вероятно, любому из тех, с кем ей приходилось общаться за последний месяц, и он не ушел прочь и не смотрел на нее так, словно она была в грязи.
– Атланта, Вашингтон, Нью-Йорк, Торонто.
– Что ты там делал?
– Пытался доказать, что не глупее других.
– И как?
– Успешно.
– А что ты делаешь здесь?
Он посмотрел ей в глаза.
– Пытаюсь понять, почему то, что я такой умный, не делает меня счастливым.
– Ты уже нашел ответ?
– Не-а. Пока ищу.
Она внимательно смотрела в его глаза и видела в них нечто притягательное.
– Ты голоден?
– Да, и к тому же устал. Я на колесах с самого утра.
– Я могу тебя накормить.
– Это значит, что мне придется зайти. Я уже сказал тебе – это не лучшая идея.
– Одинокий эгоист. И что это означает?
– Догадайся.
– Я не знаю.
Он молчал с минуту, потом переспросил:
– Значит, не знаешь?
– Она покачала головой.
– Я видел тебя сегодня на танцах. Ты знаешь об этом? – Она кивнула. – Я не смотрел больше ни на кого. Не мог после того, как увидел тебя.
Дженни не верила ему.
– Ты должен был видеть Мелани Харпер. Она выходила на веранду. Ну, такая блондинка… – Она жестом обрисовала пышную грудь.
– Блондинки не так хороши, как рыжие.
Дженни тронула рукой волосы, готовая возразить, но выражение его лица подсказало ей, что не стоит. Поэтому она улыбнулась, потом рассмеялась. Потом прикрыла лицо ладонью.
Он отвел ее руку.
– Ты очень эффектна.
Снова она начала было спорить, но его взгляд подтверждал его слова. А потом он посмотрел на ее грудь – взгляд был коротким, но определенным.
– Это все платье, – сказала она. Он покачал головой:
– Вот я и говорю, что мне лучше не заходить в дом. Я уже отвык от домашней стряпни. – Его голос снова стал грубоватым, его произношение создавало в ее голове образ Вайоминга, чуть южнее Монтаны.
Она сразу же забыла и о груди, и о волосах.
– Домашняя стряпня – это моя специальность. Моя фирма занимается доставкой обедов. – Она приврала совсем чуть-чуть, только одно слово. – Нам заказали ланч на завтра, и у меня есть мясные тефтели в холодильнике. Я могу их приготовить.
– Домашние тефтели?
– На шпажках, с перцем, луком и баклажанами.
Он тихо застонал.
– Если я их съем, что же ты будешь подавать завтра?
– Я приготовила больше на всякий случай, поэтому даже если ты съешь не одну дюжину, клиенты не пострадают.
Казалось, он всерьез задумался над ее предложением.
– Пожалуйста, – сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучала слишком отчаянная мольба, но он был таким красивым, точно таким, какого она мечтала встретить в этот вечер, и, кажется, она нравилась ему.
Она еще раз ущипнула себя за руку и снова почувствовала боль. Нет, это не сон. О да, она нравилась ему. Она понимала это по его глазам. Смотреть в его глаза почему-то было легко. Он должен остаться. Если он сейчас уедет, она этого не переживет.
– О'кей, – наконец ответил он. – Только чтобы поесть. Если это не слишком сложно.
Она повернулась и направилась по ступенькам черной лестницы прямо в кухню, ни разу не обернувшись. Так как на ней все еще были его куртка и шлем, она знала, что он последует за ней. Она повесила шлем на крючок и подошла к холодильнику. Там было четыре подноса с тефтелями на шпажках. Она вытащила два и зажгла духовку. Хлопнула задняя дверь. Не дыша, она обернулась. Уже долгие годы в ее кухню не заходил ни один мужчина, а этот в помещении оказался еще выше, чем она думала раньше. Он был похож на скалу. И к тому же красив – может, и не так по-голливудски идеален, как Том Круз или Брэд Питт, но лучше любого, кого она встречала в Литтл-Фоллз и окрестностях. Да еще и объехал целую страну, а в ее глазах это придавало ему еще большую значительность.
Она сглотнула и постаралась придумать, что сказать. Она окинула взглядом кухню, но ничто ее не вдохновило. Он сам пришел к ней на помощь.
– У тебя здесь так чисто.
Она прокашлялась.
– Я всегда убираюсь после того, как готовлю. Я делала тефтели сегодня днем. И лимонное печенье для танцев.
Она бы очень хотела угостить его и печеньем, но оно исчезло со стола подозрительно быстро после того, как она его туда положила. Может быть, эти старые клуши просто выкинули его? Но это была их проблема. Этот мужчина съел бы все до последней крошки.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Пит.
Пит. Ей это нравилось. Это было настоящее, не сказочное имя.
– Я – Дженни.
– Парень на веранде называл тебя по-другому.
Она коротко вздохнула.
– Ты слышал? А что еще он слышал?
– Только конец разговора. Он сволочь. Еще минута, и я бы заткнул ему рот.
Дженни залилась румянцем. Никто раньше не защищал ее. Он был таким совершенным, что она не могла этого вынести, так красив и высок, что она не знала, куда девать глаза. Она попыталась отвести взгляд, но он остановился на его груди.
– Ой! У тебя промокла рубашка. Хочешь, принесу сухую? У моего отца их полный шкаф.
Сухих и так хорошо отглаженных! Но, глупая Дженни, Питу не нужна отглаженная рубашка! В городе, может быть. Но не в Вайоминге, чуть южнее Монтаны. И не здесь.
Ей очень захотелось снова коснуться его, как тогда, когда они ехали на мотоцикле, но она побоялась, что он посчитает ее слишком легкомысленной. Вместо этого она показала в сторону прихожей.
– Ванная там. Справа. Хочешь пива?
– Конечно. – Он исчез в коридоре.
Дженни поставила противни в духовку, оставив ее дверцу чуть приоткрытой. Воздух в помещении прогревался. Она отошла от плиты и прижала ладони к щекам. Они были горячими сами по себе и наверняка красными, как свекла, подумала она. Однако сегодня ей было все равно.
«Я не смотрел больше ни на кого. Не мог после того, как увидел тебя», – вертелись в голове его слова.
