Дорогой Дерек!
Спасибо за цветы. Хотя я бы хотела, чтобы ты их не посылал. Я не изменю своего мнения. Мне жаль. Будь счастлив.
Стефани.
К концу дня она еле волочила ноги.
— Разве ты не возьмешь цветы домой? — спросила у нее Элизабет, девушка, работавшая за соседней кассой.
— Нет. Если хочешь, возьми их себе.
— Хорошо, я возьму, если они тебе не нужны.
Стефани могла бы поспорить, что Элизабет никто никогда роз не присылал. Она принадлежала именно к тому типу женщин, к которым Дерек относился с презрением, и поэтому Стефани приятно было думать, что серая мышь Элизабет понесет домой цветы, купленные Дереком.
Стефани взяла лишь маленькую карточку в белом конверте, чтобы выбросить ее в первую попавшуюся на глаза урну.
Дома она приготовила себе хлопья с молоком, на десерт взяла баночку персикового йогурта и, плюхнувшись на диван, включила телевизор. Ей и телевизор смотреть не хотелось, но так хоть был повод поваляться на диване. Конечно, она велела себе не быть идиоткой и не пытаться воссоздать в памяти все то, что происходило на этом диване прошлой ночью. И конечно, именно этим она и занялась. Укутавшись в халат, Стефани представила себе, что этот халат пахнет Рафом, и стала вспоминать все, что происходило сутки назад, в каждой ошеломительной подробности.
Когда зазвонил телефон, она так глубоко успела погрузиться в свои фантазии, что была уверена, что звонит Раф. Но потом вспомнила, что у Рафа нет номера ее телефона — ведь он не попросил дать ему его. Стефани подождала пару гудков, но потом подумала, что узнал же Раф, где она живет, и если у него есть ее адрес, то и телефон скорее всего тоже есть. Он ведь коп, а у полиции есть доступ к такого рода сведениям.
Стефани бросилась к телефону, ударившись пальцем ноги ю фен, который оставила включенным в наст енную розетку сегодня утром.
— Алло? — Она пыталась не выдать своего горячего желания услышать его голос в трубке.
— Стеф, нам надо поговорить.
Ощущения в ее животе были примерно такими же, как у человека в летящем в свободном падении лифте. Если у нее еще и были какие-то сомнения относительно правильности решения порвать с Дереком, то теперь они окончательно исчезли.
— Мы уже поговорили. Мне правда очень, очень жаль, но я не могу за тебя выйти.
— Но я люблю тебя. И у меня есть планы.
Дерек всегда говорил о себе. Похоже, его никогда не заботили ее чувства и ее планы. Однако она обидела его и знала об этом, и поэтому старалась отнестись к нему с пониманием.
— Я не думаю, что могла бы стать тебе хорошей женой. Тебе нужна женщина более… — Более послушная? Более рассудительная? Менее склонная к кражам из магазина в состоянии стресса? Не такая распутная? — Более зрелая. Я, видимо, еще не готова к браку.
— Ты боишься. Так бывает. Послушай, давай пообедаем завтра вместе. По крайней мере это ты можешь сделать.
Стефани уже готова была ответить согласием, но одернула себя. Если она пойдет с ним на ленч, то, пожалуй, совершит какую-нибудь глупость. Например, позволит ему снова надеть ей на палец это кольцо. Нет, она не могла. Просто не могла.
— Сожалею, но завтра я занята. Послушай, мне пора уходить.
— Подожди. — Тон Дерека изменился. Стал резким, осуждающим. — Я заскочу в банк. Мне надо тебя увидеть.
— Я больше там не работаю. Я ушла из банка.
— Ты что, сумасшедшая?
— Вероятно.
— Я серьезно. Тебе надо к психиатру. Ты бросаешь работу? И думаешь о том, чтобы меня бросить? С тобой что-то не так.
— Считай, что тебе повезло. Ты от меня избавишься.
— У тебя кто-то есть?
Раньше его постоянная ревность поддерживала в Стефани уверенность в том, что он ее любит. Мужчина, который так ею дорожит, едва ли станет ей изменять. Однако сейчас она начинала в этом видеть иную, темную сторону.
Стефани не знала, чего в ней сейчас было больше: эйфории или боли. Но она была уверена, что если честно ответит на его вопрос, то покончит с ним навсегда. Ей хотелось ответить «да», но правда состояла в том, что произошедшее прошлой ночью той же ночью и кончилось. Роман на одну ночь. То, что она чувствовала к Рафу, вовсе не свидетельствовало о его чувствах к ней.
— Мне надо идти.
Стефани услышала щелчок: Дерек первым положил трубку. Она закрыла глаза в ожидании, когда к ней придет сожаление. Но сожаления не было. Ничего удивительного. Ей всегда удавалось причинять себе боль.
Стефани снова взяла трубку, зная, что должна сделать еще один звонок — звонок, которого она боялась.
— Мама, это я, Стефани.
Через две минуты она получила именно то, на что и рассчитывала. Приглашение на ужин завтра вечером. Она расскажет матери о том, что они с Дереком расстались, а потом останется на ночь в своей детской комнате, той самой комнате, где она строила свои большие планы, где предавалась своим глупым мечтам до того, как жизнь ее повернула туда, куда повернула.
Дебора сделала то, что делала всякий раз, когда клиент выводил ее из себя. Из своего кабинета она прошла в кабинет Джордана. Оба уже закончили прием, Джордан что-то печатал на компьютере, и вид у него был серьезный и ученый.
— Джордан!
Он вздрогнул.
— Дебора, ты меня напугала.
— Извини. Я могу зайти позже, если ты занят.
— Нет-нет. Пожалуйста, заходи.
— Я хочу поговорить с тобой о Петерсонах. О паре, с которой я работаю. — Дебора поморщилась. — У меня не очень хороший контакт с ними.
— Расскажи мне о них.
Он всегда так поступал. Спокойно приглашал ее разделить с ним ее груз. Он всегда ее поддерживал. Дебора сёла в кресло напротив него и принялась размышлять вслух:
— Хенрик — трудоголик. Он редко бывает дома, думает и говорит он только о работе. Его жене кажется, что муж ею пренебрегает, что он ее недооценивает.
Джордан издал звук, подозрительно напоминающий хмыканье. Раньше он никогда не перебивал Дебору, поэтому она удивилась и посмотрела на него, приподняв очки для чтения, чтобы яснее его видеть.
— Что, прости?
— Нет, ничего. Продолжай.
— У меня такое ощущение, что я не могу до них достучаться. Джанин, его жена, выполняет задание каждую неделю, а Хенрик сопротивляется. Он не желает выполнять задания и вообще отказывается признать, что у него есть проблема. У тебя есть какие-нибудь соображения?
Джордан на какое-то мгновение задержал на ней взгляд. Может, освещение сыграло свою роль, но Деборе показалось, что взгляд у него не такой спокойный, как обычно.
— Иногда ты просто не можешь исправить людей, даже если очень этого хочешь.
— Мы здесь не для того, чтобы исправлять людей, — возразила она. — Мы исправляем отношения между ними.
