— Я работал под прикрытием, и теперь у меня полно компенсирующих отгулов.[16]
— А почему так?
— Когда работаешь под прикрытием, сверхурочные тебе не платят, а вместо этого дают отгулы. Так что их у меня набралось порядком.
— И вы решили потратить их на то, чтобы помочь мне? Он посмотрел на нее этим своим особым взглядом полицейского. Очень выразительным взглядом. Однако Хлою этим было не пронять. Не дрогнув, она не раз смотрела в глаза разгневанным любовникам, своему брату и однажды даже — а о таком не забывают — принцессе Анне, когда Хлоя назвала ее лошадь не тем именем. Так что Раф еще не знал, с кем связался.
— Вы просили меня об услуге, помните? — наконец произнес он.
— Конечно. Но тогда мне показалось, что вам не очень-то хотелось меня выручить. И предложенная мной компенсация вас не слишком вдохновила.
Раф пожал плечами:
— Возможно, когда-нибудь я все же попрошу вас помочь мне разорвать отношения, которые меня не устраивают. — Раф поерзал на стуле. — Так расскажите мне об этой женщине. О психотерапевте.
Хлоя жестом остановила его. Это пока подождет.
— Вначале расскажите мне о вас и моей секретарше.
— Это личное. И здесь все запутано.
— Рвать отношения между людьми — тоже очень личный бизнес. Я не хочу осложнений.
— Никаких осложнений не будет.
— Хорошо. — Потом она поговорит со Стефани. От женщин всегда проще получить ценную информацию. — Вот книга Деборы Бьюмонт. Должна вас предупредить, ее содержание может вызвать у вас тошноту, и все-таки нам стоит ее прочесть. Что от вас требуется, так это предстать перед ней неопрятным, растрепанным — ну, таким, каким вы умеете быть.
Раф взял книгу и, перевернув ее, взглянул на последнюю страницу обложки.
— Объясните — зачем?
— У меня есть теория, согласно которой эта бедная женщина, как это явствует из ее книги, угодила в ловушку ею же разработанных систем. Сама не сознавая того, она мечтает влюбиться в безнадежно пропащего мужчину, чтобы затем его исправить.
Раф напрягся.
— Я не могу заставить женщину влюбиться в меня.
— Сходите к ней на прием и увидите, что произойдет. Всего один раз. Вот адрес. Я уже записала вас на завтра. — Хлоя протянула ему свою визитку, на обратной стороне которой она указала адрес и время, на которое Рафаэля назначили.
— Вы меня записали?
— Да. В противном случае пришлось бы ждать по меньшей мере неделю, чтобы к ней попасть.
— Но ведь я мог вам и отказать.
— Тогда мне пришлось бы отменить встречу, — с готовностью сообщила она. — Но к счастью, вы мне не отказали.
— А стоило бы. У меня такое чувство, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Чепуха. Вы помогаете двум людям найти свое счастье. Что может быть благороднее?
— Как вы себе все это представляете? Яне хочу иметь никаких дел с психиатричкой.
— Иногда мы испытываем большее удовольствие, когда рвем с кем-то, чем когда в кого-то влюбляемся. По крайней мере я очень надеюсь на то, что вы заставите ее пересмотреть свои отношения с тем мужчиной, с которым она связана сейчас, и понять, что у них нет будущего.
— Не уверен.
— Пойдите завтра на прием. Если больше не захотите приходить, можете на этом поставить точку.
Раф кивнул:
— Ладно.
— Могу я задать вам один вопрос? — Спрашивайте.
— Имеет ли ваше внезапное желание выполнить эту работу какое-то отношение к Стефани?
Рафаэль посмотрел на нее этими своими темно-кофейными глазами, и Хлоя ничего не смогла в них прочесть.
— В котором часу я завтра должен быть у нее?
Хлоя увидела перед собой кирпичную стену, о которую она уже билась головой. И поскольку у нее не было желания разбивать себе голову, она безнадежно вздохнула и сказала:
— В два часа дня.
Он взял у нее книгу и визитку и пошел к двери. Сексуальная грива высветленных солнцем волос мотнулась в сторону и упала на спину. О да, подумала Хлоя, если вы мечтаете о гремучей смеси сексуальности и хаоса, то Рафаэль Эскобар именно то, что вам нужно.
Не иначе как этот ублюдок прицепил к ней маячок! Стефани, вне себя от ярости, укладывала папки с только что приклеенными к ним этикетками в шкаф в определенном, ею же придуманном порядке.
Но если уж ему не хотелось выпускать ее из виду, то почему бы ей не позвонить? Почему бы не повторить своего ночного визита? Дрожа от гнева, Стефани вспоминала, что она поменяла постельное белье, побрила ноги, купила новую ночную рубашку и все выходные просидела дома в ожидании своего принца. Жалкая влюбленная дура!..
Рафаэль Эскобар не позвонил, не постучал поздно ночью в ее дверь, заставляя обмирать от желания и страха, не вошел напористо, по-хозяйски в ее квартиру и в ее тело. Он трахнул ее и был таков.
Может, он и носил полицейский значок, но при этом мало чем отличался от тех, кого ловил. Плохие парни всегда были слабостью Стефани. Роковой слабостью.
Стефани вдруг обнаружила, что ставит папку с этикеткой «Дорен» под букву «Б». Сегодня она должна была начать новую жизнь. Так ей казалось.
Еще раз жизнь с чистого листа. Но разве это возможно, если на новой работе этот человек не оставляет ее в покое? А ведь Раф мог бы спокойно прийти к ней домой, однако он не счел нужным это сделать.
Стефани решила, что не станет подслушивать, хотя, прижавшись ухом к стене, могла бы услышать все, что говорилось в соседней комнате.
Но она не позволила себе до этого опуститься.
Гнев кипел в ней, а еще ужасная боль, которая возникает тогда, когда совершишь какой-то по-настоящему глупый поступок и винить в нем можешь только себя. Наверное, нечто подобное испытывают люди, когда из-за гангрены лишаются конечности. Когда гангрена вынуждает их расстаться с важной частью собственного тела, чтобы спасти все остальное. Возможно, у нее сердечная гангрена.
Совещание в кабинете Хлои продлилось недолго. Ну и что?
Когда Стефани увидела, как Раф поднимается по лестнице, на мгновение она поверила в то, что он пришел к ней. Сердце ее радостно забилось, настроение поднялось до небес.
Он ее нашел!
Но Раф не бросился к ней, чтобы заключить в объятия, как виделось ей в грезах.
В который раз Стефани прокручивала в голове сцену их встречи под невнятное бормотание, доносившееся из соседней комнаты. Увидев ее, он сказал:
— Привет, Стефани.
Едва Хлоя ушла к себе в кабинет и оставила их вдвоем, Стефани спросила его:
— Что ты тут делаешь?
— Я пришел к Хлое.
Догадаться о том, что он чувствует, по его выражению лица она не смогла. Ни единого намека. А возможно, он как раз и хотел дать ей понять, что не чувствует к ней ничего.
