Как я вообще могла считать ее милой? Женщина, стоящая передо мной в лунном свете, была тигрицей.
- Ты даже не представляешь, – прорычала она, притягивая меня к себе, пожирая мои губы с всепоглощающей страстью.
Она так яростно целовала меня, что я отступила на пару шагов назад, наткнувшись спиной на жесткий шершавый ствол одной из сосен. Должно быть, этот удар вбил в меня немного здравого смысла, потому что я внезапно почувствовала укол совести.
«Это не по-настоящему... Этого не может быть. Она – убийца... что если она сумасшедшая? Она просто играет с тобой...»
Ее язык ворвался в мой рот.
«Нужно. Остановиться. Опасность. Думай, Основной Инстинкт. Нет... Это плохо... Думай о...»
Ее руки двинулись ниже, короткие ногти задевали кожу, тут же покрывшуюся мурашками. Пальцы Миранцы замерли на пряжке моего ремня, ее зубы чуть прищемили мою нижнюю губу.
«Милостивый Моисей...»
Рывок, еще один глубокий ищущий поцелуй, и мой пояс был расстегнут, разрывая в клочья последние остатки силы воли.
- Пожалуйста... Я хочу почувствовать тебя своей кожей.
«Это я сказала? Или она?»
Неважно.
Не знаю точно, когда я закрыла глаза, признавая, что хочу просто плыть по течению, будто лодка без весел. Чувствуя себя разбитой, я сосредоточилась на прикосновениях Миранды, оставляющих жгучие следы на моей коже, и, только когда по ней прошелся прохладный ветерок, я заметила, что женщина отодвинулась.
Я приоткрыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как пятно черной ткани накрыло ее лицо, а потом показалась бледная кожа, когда Миранда стянула свитер через голову и кинула его на землю. Волнующее и внезапное прикосновение ее голой кожи к моей заставило меня застонать и снова закрыть глаза. Ее напряженные соски задели мои, ее руки обвились вокруг моей талии.
- Это было ужасно, ужасно давно, – прошептала она, легонько, будто крылом бабочки, задевая губами мою нижнюю губу.
Губы Миранды проследили линию вдоль моей челюсти к ямочке позади уха, а затем скользнули ниже. Ее дыхание погладило мою грудь и, столетием позже – или это была только секунда – ее рот, горячий и влажный, собственнически окутал мой сосок. Мои глаза мгновенно распахнулись, и звук, более громкий, чем вздох, и более гортанный, чем крик, сорвался с моих губ прежде, чем я сумела его остановить.
- Да, – прошептала я, сама не зная, с чем соглашаюсь.
Миранда глухо застонала и этим лишь подбросила дров в мой пожар.
Прикосновения к ее коже пьянили – чистый бархат и напряженные мышцы, слегка дрожащие под моими пальцами. Ее бедра двигались мне навстречу, и их давление на том месте, которое уже было влажным, пульсирующим и горячим, напоминавшее шоковую терапию, но в хорошем смысле, внезапно адски меня напугало. Это было слишком интенсивно. Я запаниковала, почувствовав, что абсолютно не контролирую ситуацию. Не прерывая поцелуя, я мысленно перебирала мгновения, лица, тела, которые бы так звучали во мне – будто колокола Нотр-Дама на пасхальное воскресенье, – и не смогла вспомнить ничего подобного. Около миллисекунды я серьезно думала о том, чтобы просто оттолкнуть Миранду прочь и сбежать, оставив ее здесь.
Вместо этого я сделала то, что обычно делаю в ситуации, которая давит на меня. Я произнесла абсолютно неправильные слова.
- О, мой Бог, – пробормотала я напротив рта Миранды, борясь с нею и не замечая этого. Я отодвинулась от нее, задыхаясь, будто вынырнула на поверхность из-под воды. – Подожди... я не могу... постой минуту... я должна знать. Расскажи мне... расскажи мне о Зое и штате Техас. Расскажи мне все.
Я почувствовала, как она напряглась. Ее губы плотно сжались. А мой рот распахнут в шоке.
«О, дерьмо! И откуда это взялось?»
Миранда слегка отодвинулась от меня.
- Что ты только что сказала? – произнесла она шипяще-быстрым, тихим, будто гаснущее пламя свечи, голосом.
- Ничего. Я не...
Миранда оторвалась от меня, убрав руки быстрее, чем рулетка уезжает в свой чехол. Она обняла себя, прикрыв предплечьями голую грудь, нервно сглотнула и откашлялась.
- Я слышала тебя.
Я открыла рот, чтобы возразить, но она покачала головой.
- Нет. Я слышала, что ты сказала, – ее лицо стало отстраненным, непроницаемым, затем Миранда тряхнула головой, когда глаза ее наполнились болью. – Проклятье, почему? Почему ты это сделала?
С этими словами она развернулась, подхватила с земли свой свитер и побежала обратно к озеру.
Двумя ударами сердца позже я рванула за ней без единой мысли в голове. Я просто хотела ее вернуть, хотела получить какое-то объяснение. Я заслуживала этого, и я устала ждать, пока она скажет мне правду.
Попытайтесь как-нибудь застегнуть рубашку на бегу. Это непросто.
- Миранда! – кричала я. – Черт возьми, Миранда, постой!
Она петляла между деревьев передо мной. Выбегая из-под сени леса, я видела, как она огибает озеро, золотые волосы струятся за бегущей фигурой, будто за сказочной принцессой.
Я продиралась сквозь кусты и папоротники, бегом спускаясь по склону к берегу озера.
- Мира-ааах-оооомх!
Споткнувшись о выступающий корень, я рухнула, будто срубленное дерево, врезавшись в землю локтями и коленями. На пару секунд боль заслонила все мысли, но потом я вынудила себя выпрямиться, успевая заметить, как Миранда пересекла лужайку Сестры, поднялась на крыльцо и скрылась внутри дома.
- Миранда! – снова бесполезно завопила я.
Поднявшись, я аккуратно ступила на правую ногу, прежде чем нормально опереться на нее. Стиснув зубы, мне удалось прорваться сквозь заросли сорняков, добраться до озера и прохромать через всю лужайку к дому. В итоге, когда я добралась до Сестры, то была раздражена и тяжело дышала.
Я остановилась в паре метров от крыльца. Теперь что, просто постучать? Или ворваться и потребовать объяснений? Нет. Как бы мне этого ни хотелось, я не могла просто ворваться в ее дом.
Зажегся свет в передней комнате.
- Миранда! – завопила я, чувствуя себя просто в ярости, как какой-нибудь персонаж пьесы Теннеси Уильямс[35].
Свет выключился, занавески раздвинулись, и за стеклом показалось лицо Миранды. Увидев меня, она нахмурилась. Минутой позже женщина появилась в дверях.
- Что? Что теперь? Что еще ты можешь мне сказать?
Мой гнев испарился.
- Мне... ээ...
Миранда открыла противомоскитную дверь и подняла руку, заставляя меня замолчать.
- Тебе жаль? О, пожалуйста...
- Но...
- Ты не представляешь, как это было трудно для меня – пойти за тобой туда и сделать... сделать то, что мы делали. Ты просто не представляешь... – внутренняя боль морщинами избороздила ее лоб и вытянула красный цвет ярости с ее щек. – Я не занималась... не была ни с кем с тех пор, как она... она... и... – у нее перехватило дыхание. – И затем ты произносишь ее имя?
