— В том- то и дело, а если компромат с жёсткого диска навредит им?
Думаю о том, что идея о слиянии компаний в таком случае становится намного интересней — в случае отстранения от дел Вильданова, все полномочия должны будут перейти другой стороне — моей, нашей…
— Плевать. — Сверяю даты тендера на участок. Время еще есть, но его мало, нужно заняться делами вплотную. Быстро пишу замечания и предложения юр. отделу, чтобы посмотрели, что можно будет сделать оперативно и четко.
Молчание со стороны Руля затягивается. Закончив, поднимаю на него глаза, смотрю вопросительно.
— Олег говорил с Фаней, это сторчавшийся нарик с Заводской, барыга, — Руль говорит тихо, но внятно, серьезно, спешит, пока не появились новые дела, не зазвонил телефон и не случилось еще чего-то из ряда вон выходящего. — Узнал про это вот только вчера. И знаешь, что?
Кажется, я начинаю подозревать, — вернее нет! — точно знаю то, что скажет дальше Руль.
— Его грохнули совсем недавно.
— Он же барыга? — делаю вид, что мне не интересно, что происходит. — Свои же и мочканули.
— Неет, это точно не наркоши, это кто-то другой, — Руль начинает делиться соображениями о том, кто это мог быть, рассказывает сплетни, которые появились вокруг персоны убитого, а я вспоминаю темный подъезд на окраине города, в котором пахнет кошками, мочой и безысходностью. Я сам там был, и все разговоры, которые ходят после убийства, не имеют к делу никакого отношения. Знаю это также точно, как и то, что меня зовут Амир.
— Кто стоял над Фаней? — вспоминаю имя убитого.
Руль секунду глядит на меня, а потом откидывается на спинку кресла.
— Так все Заводские под Алмазом ходят, — напоминает он.
Точно. Надо будет наведаться к нему на минуту разговора, только так, чтобы об этом никто не узнал, ни единая душа.
— Да и черт с ним, — смотрю в глаза Рулю. — Дамир Рустамович сказал — не копать, ничего больше не искать, значит — не копать и ничего больше не искать. Олега нет, свидетелей нет, значит, нет и дела.
Начальник охранного агентства согласно кивает.
— Хорошо, — поджимает он губы. — Жираф большой, ему видней.
Мужчина встает, жмет на прощание руку, выходит из кабинета и уже в дверях сталкивается с Камиллой. Останавливается, пропускает ее и оценивающим взглядом пробегает по изящной фигурке, затянутой в бежевый шелк с горошком.
Девушка явно наряжена не для похода по дому. Длинное платье, туфли, прическа, макияж. Она даже не смотрит в сторону Руля, который явно потерял дар речи от восхищения. Дожидается, когда его шаги затихнут в конце коридора, и только потом улыбается мне. Открыто и вполне доброжелательно.
— Ты занят? — озвучивает она очевидное и подходит ближе, встает рядом. Немного склоняется над столом, и меня обдает терпким ароматом ее духов. Немного приторный запах для раннего утра, как по мне, он больше подошел бы для ночи, для ужина на двоих.
Камилла берет в руки мою ладонь, медленно проводит пальцем по ободку обручального кольца и бросает на меня хитрый взгляд.
— Мы ведь с тобой почти и не успели познакомится, муж, — с ноткой хрипотцы тянет она. — А ведь у нас с тобой довольно много…общего…
Девушка опирается о стол своей филейной частью, и поворачивается так, что прямо напротив моих глаз оказывается ее грудь. Сквозь полупрозрачную ткань платья просвечивает кружево светлого белья, удерживающего ее женское богатство. Камилла знает, как выгодно преподнести себя, как показать в правильном ракурсе.
Она кладет свою ладонь на мое плечо и поглаживает его, будто бы разминая, делая ненавязчиво такой лайт-массаж.
Камилла невыносимо красива сейчас. Притягательна, открыта. Она транслирует неприкрытое желание, на которое любой мужчина половозрелого возраста отзовется с радостью, всеми фибрами души и тела следуя за ведьмой, манящей за собой, чтобы взять свое.
— Так много? — с усмешкой говорю, наблюдая, как она расставляет ноги, чтобы через мгновение полностью сесть на мой стол, оперевшись сзади на руки, удерживая вес тела и презентовать свою фигуру в наилучшем ракурсе.
— Проверь, — приоткрывает она полные губы.
Я тут же встаю с кресла, и оно резко отъезжает назад, к окну. Оказываюсь прямо напротив девушки, встаю между ее ног. Она призывно смотрит сквозь полуопущенные веки, и даже ресницы подрагивают в этот момент. Кротко вздыхает, и пышная грудь поднимается выше, ловя взгляд.
Она знает, что должно случиться дальше. Знает, что противостоять такой неприкрытой сексуальности нельзя. Знает, на что мы оба способны.
Или…
Ошибается…
45
Полчаса на дорогу, и я уже на месте. Машину оставляю у старого здания, на котором бессмертными цветами разрослись черные граффити. На асфальте — старый мусор: отсыревшие пакеты тетра-пака, бумага, пластик, старые бутылки, коричневые баллоны из-под дешевого пива, стекло.
Ветер подхватывает одноразовый прозрачный пакет, больше похожий на медузу, несет его дальше, за одноэтажное заброшенное здание, в темное безлюдье обоссаной подворотни. Здесь город будто вымер — нет никого. Люди если и есть, все запрятались по своим квартирам, как мыши по норам, потому что в сумеречный час на Заводской улице лучше не показывать свое лицо.
Глушу мотор и беру ключи с собой. Не то, чтобы я боялся за сохранность автомобиля, потому что марка неприметная, дешевая, специально для таких выездов, чтобы не оказаться замеченным тем, кем ненужно. Просто понимаю: вполне возможно, что на выходе из кажущегося нежилым здания тачка окажется разутой, и тогда добираться отсюда будет проблематично.
Достав с соседнего пассажирского кресла лыжную маску — балаклаву, натягиваю ее на голову. Черт знает, как пойдет дело, но быть пойманным и замеченным не хочется.
Карман черной куртки оттягивает пистолет, но он — только на самый крайний случай, по нему меня можно вычислить, и сегодня он должен только выполнить роль пугача. Ничто не должен связать происшествие на Заводской улице с моим именем.
Выхожу из автомобиля и негромко хлопаю дверью, широким размашистым шагом направляясь внутрь дома. Двери без замков, охраны нет — Алмаз, главный барыга этого города ничего и никого не боится, а это значит, что он реально чувствует свою власть здесь.
Лестница на второй этаж, единственная дверь, которая легко поддается, будто бы приглашая войти.
Входя прямиком в преисподнюю, я вижу нижайший уровень человеческой порочности. Две клетки, выставленные у стены в ряд, внутри которых сидит по девушке, скрутившейся и обнявшей свое избитое до синяков тело. Мой желудок тут же скручивает тошнотворным узлом ярости, закипающей внутри.
Рядом с клетками на диване расположился толстый мужик. Он лениво стянул медицинскую маску с лица, и она зафиксировалась под подбородком. Я передернулся — какая ирония: барыга, распространяющий наркоту, думает о своем здоровье и носит одноразовую медицинскую защиту.
— Наличка с собой? — Лениво протянул он, даже не удивившись моему появлению. Похоже, сюда приходили за большими дозами спокойно с улицы, и все знали, что легко могут получить желаемое.
— Много надо?
Я молча кивнул.
— У меня хватит на весь город, — мужик почесал пузо под растянутой майкой. — Отсюда растекается по городу вся дурь.
Дверь за моей спиной хлопнула, и я сделал шаг в сторону.
— Свои, — поднял руку толстяк кому-то у меня за спиной. — Так сколько тебе?
Я потянулся в карман, вытаскивая пачку денег. Когда он вытянул руку, я увидел татуировку, которая при сжимании им кулака открывала слова изображение шприца и к горлу снова подступила тошнотворная удавка.
Потряс головой, душа в себе ярость, но тьма злости уже сгущалась вокруг меня. Темный, блуждающий монстр хотел взять контроль и убить каждого из них — тех, кто был в этой комнате сейчас и до меня.
Девчонки в клетках прижались к стенам, одна из них невидящими глазами смотрела вперед, и совсем не реагировала на происходящее вокруг. Это видение разорвало мои мысли, и я дернул головой. Все внутри задрожало и подобралось. Нет времени ждать. Ни секунды не могу пробыть здесь и бездействуя.
