— Юр! — раздалось за спиной.
Мужчина притормозил, потом качнул головой и пошёл дальше. Галлюцинации от избытка эмоций, решил он.
— Юр, подожди! — донеслось уже ближе.
Он резко остановился и увидел, как к нему быстро приближается Слава, словно гонимая ветром. В сумрачный день вдруг выглянуло солнце и позолотило роскошную гриву развевающихся волос. Со всего маху девушка врезалась в застывшего Юрия, обняла за шею и поцеловала долгим, страстным поцелуем.
— Я вернусь, — шепнула она, ощутив кольцо его рук. Разлука давалась тяжело. Недоброе предчувствие лишало покоя. — Вот, возьми. Пусть остаётся здесь. У меня будет только тот телефон, что ты дал. А здесь адрес, если случится что-то важное.
— Что важное? — хрипло спросил Юрий, взволнованно глядя в ее полные слёз глаза.
— Не знаю. Пригляди за Егоркой, — Слава всунула ему в руку телефон и клочок бумаги.
— Ты опоздаешь. Чемодан уедет без тебя, — говорил, а сам не отпускал мужчина. Сердце выделывало такие выкрутасы, что стягивало грудь.
— Не уедет. Ещё пять минут. Пиши мне сообщения.
— Ты устанешь их читать, — улыбнулся он и склонил голову, чтобы поцеловать и отпустить. — Ты нужна мне. Беги.
— Будь осторожен. Не могу потерять друга. Не могу потерять тебя.
Они разомкнули объятия. Слава побежала обратно, а Юрий смотрел ей вслед и смаргивал непослушные слёзы, от которых мутилось в глазах. Никогда он так не страдал по женщине. Былые расставания не приносили мук. Всего лишь бередили совесть, да и то ненадолго, а здесь душа отрывалась от тела и летела к другой душе, оставляя после себя пепелище.
«Слава меня проклянёт. Как только узнает, так сразу и проклянёт. Я больше не увижу её. Зачем я согласился с Жилиным, ввязался в его игры? Он не жилец в любом случае. Операция не даёт никаких гарантий в его случае. Сколько проживёт? Год? Два? Три? Он прав, конечно, для Славы так будет лучше. А для меня? Мне она нужна как воздух», — с тяжестью на сердце думал он, провожая взглядом отходящий от платформы поезд. Расстояние между людьми увеличивалось в метрах и сокращалось в чувствах. Чем дальше локомотив тащил вагоны, тем сильнее ощущалось притяжение.
«Всё будет хорошо», — пришло сообщение с нового номера, и Юрий улыбнулся. Хоть что-то принадлежит только им двоим.
«Доброго пути!» — ответил он и быстрым шагом направился к стоянке, дожидаясь, когда зажужжит телефон.
«Спасибо. И тебе».
Смайлик с поцелуйчиком подпрыгивал в конце послания и дразнил. Юрий едва сдержал порыв плюнуть на всё и помчаться по адресу, написанному на клочке бумаги. Его держали обязательства: работа и данное Жилину слово. С первым якорем он знал, как поступить: заявление на отпуск и вся недолга. С мармеладным королём всё сложнее. Он обещал вернуться в ближайшее время, как только позволят врачи. С его способностью убеждать это могло случиться и через несколько дней, и тогда многое откроется. После смерти дочери Жилин сильно изменился, и не только болезнь тому виной. Его выгрызала изнутри месть. Правда, сначала было отчаяние, потом апатия. Нежданно-негаданно появившаяся на пороге дома Слава разбудила, подтолкнула к внуку, а он как две капли воды походил на другого младенца. Остановленные поиски возобновились с ещё большим усердием. Деньги, вырученные за проданный бизнес, пошли в дело, а вот продажу дома Жилин остановил. Улетая в Швейцарию, Александр Николаевич ещё не знал, что его ждёт очередная пакость от жизни. Настырная Слава воспользовалась его именем, чтобы найти подход к хозяину ритуальной конторы, а тот, само собой, проверил её слова. Сначала Жилин пожалел девушку, а потом, узнав кому памятник, опешил. Мужчина никак не ожидал увидеть на присланных эскизах знакомое лицо. Жить хотелось всё сильнее, чтобы разворошить осиное гнездо и сжечь дотла. Обо всём этом он успел поведать Юрию Петровичу, заметив за ним слабость — Славу. Эта слабость могла стоить жизни.
«Всё правильно. Пусть навестит родителей. Так всем спокойнее. И никто ей не дозвонится, кроме меня», — мысленно убеждал себя Юрий, забираясь в машину. В руке ожил телефон.
«Все приняли тебя за моего мужа», — сообщила Слава.
«Со стороны виднее», — ответил он, представляя себе смущение девушки.
Юрий ошибался. Она не смутилась. Более того, ей понравилось, как завистливо соседка по креслу восхитилась «офигенным мужем». Да что там соседка, Слава сама себе позавидовала. Он и вправду был хорош собой, а смотрел так, что сердце норовило выпрыгнуть из груди. Зачем же разочаровывать людей?
— Это точно, — ответила она в тот момент девушке, сидевшей рядом.
В пути им предстояло провести два часа тридцать пять минут, но вместо того, чтобы завести беседу, они обе уткнулись в телефоны, строча сообщения. К моменту прибытия Слава знала о Юрии практически всё от самого рождения: любимые книги, блюда, вид спорта, с кем дружил в детском саду, какого цвета был горшок, в какую девочку впервые влюбился, почему поступил в медицинский институт и связал свою жизнь с детьми, каких женщин любил. Отдавая должное выдержке мужчины, она не сильно настаивала на описании любовниц. Ей было достаточно сказанного в общих чертах. Все они — полная противоположность Славе, начиная от внешности и заканчивая жизненными приоритетами.
«Я на вокзале», — написала Слава, когда выбралась на платформу.
«Я тоже», — пришёл ответ и смутил девушку. Всё время, пока она ехала на поезде, Юрий не двинулся с места, словно оставался рядом с ней.
«Спасибо, друг. Ты не бросил меня», — написала Слава от души.
«Я всегда с тобой».
Так и было. Слава ощущала его присутствие, ибо слишком яркими сохранились воспоминания. За всё время поездки девушка не вспомнила о Егоре, будто его никогда не существовало. Лекарство подействовало. На стоянке такси, она сняла обручальное кольцо и спрятала в карман.
— Вам куда? — оглушил раскатистый бас.
Слава повернулась и уткнулась в необъятных размеров мужскую грудь, обтянутую футболкой поло. Взгляд пополз вверх и остановился на тёмной бороде.
— Улица Туманова, — сглотнув тугой комок, застрявший в горле, ответила она.
— Беру.
Борода радостно шевельнулась, и Слава непроизвольно взглядом поискала в ней рот. Однако рассмотреть, как следует, ей не повезло, потому что чемодан взлетел, словно пёрышко, поднятый мужской рукой.
— Это всё?
— Да.
Богатырь быстрым шагом направился к машине, стоявшей чуть в стороне от остальных машин. Слава едва поспевала за ним, вернее, за своим чемоданом, который вскоре скрылся в багажнике.
— Прошу, — таксист открыл дверь с пассажирской стороны. — Не укушу.
— Уверены? — усмехнулась девушка. Её терзали сомнения, но чуйка молчала. Поэтому Слава нырнула в салон и с комфортом расположилась на удобном сиденье. — Улица Туманова, дом тридцать.
— Отлично, — прогудел мужчина, устраиваясь на своём месте.
Машина издала рычащий звук и с визгом сорвалась с места, унося колёса прочь с вокзала. Славу впечатало в спинку сиденья. Шея возмутилась и наградила нудной болью.
— Э, а здесь можно так разгоняться? — пролепетала девушка, не успевая фиксировать взгляд на проносящихся мимо людях, постройках, деревьях. На мотоцикле подобная скорость не чувствовалась, да и некогда было смотреть по сторонам.
— Нет. А кого это останавливает? Не трусь. У меня ни одного штрафа за нарушения, — смеясь, ответил таксист и лихо вошёл в поворот. Красный сигнал светофора замигал от наглости.
— Угу. Догнать никто не может?
— Точно. Реально, ни одной аварии. У меня четверо детей, — он с гордостью показал четыре пальца. — Помирать некогда. Надо кормить. Если я буду ползать, никогда не заработаю.
— Серьёзное оправдание.
— Как тебе наш город?
— Даже не знаю. Не успеваю посмотреть, но вроде ничего не меняется, — пожала плечами Слава.
— Так ты местная, — ещё сильнее загудел мужчина.
— Точно. Кажется, приехали.
— Какой подъезд?
— Третий. Сколько я должна? Наличкой или по карте?
