- Сейчас не только будет «же» больно! - кошкой фырчу я. - А ну марш руки мыть! От тебя навозом за версту несет.
- Так бы сразу и сказала, - обиженно сопит большой дядя Дима, но послушно тащится в ванную.
- А то ты сам не знаешь! - кричу вдогонку и начинаю энергичнее орудовать лопаткой, переворачивая стейки.
Пока в ванной шумит вода, я быстро заканчиваю жарить курицу, нарезаю салат, накладываю по тарелкам плов и немного распускаю узел халата, чтобы было видно красивое и очень игривое нижнее белье. Сегодня у меня романтичное настроение, которое не может испортить даже злобный вопль из коридора:
- Вика! Твоя Зараза снова обоссала мне тапки!
Секундная пауза.
- Я куплю тебе новые! - кричу в ответ, думая о том, что это уже третьи тапки на этой неделе.
Взлохмаченный после душа и недовольный Дима появляется на кухне и бросает на Маркизу, что мирно вызывается в своем кошачьем домике смертоубийственный взгляд.
- И до каких пор это будет продолжаться? То ботинки, то тапки. Я скоро разорюсь на обуви. Эту Заразу надо выгнать из дома.
- Бобров! - возмущенно уставилась на мужчину, - Это тебя надо выгнать из дома. Желательно к маме. Она кошек не любит. Там тебе точно никто не будет портить тапки, но если ты немного проникнешься к Маркизе душой и перестанешь звать ее Заразой, то и она глядишь - подобреет.
Дима скептически смотрит на меня, потом на Маркизу и заискивающее сюсюкает:
- Кис-кис-кис.
Маркиза разумеется на него ноль эмоций.
- Я тебя только поглажу, - протягивает руку, чтобы потрепать кошку по холке, за что тут же получает предупреждающее шипение.
Дима, еще помня, как эта хищница располосовала ему руку в кровь, испуганно шарахается в сторону и бубнит под нос:
- И все же Зараза ей гораздо больше подходит.
- Дима! Не порть мне настроение, а то останешься без сладкого.
Чуть приспускаю халатик с плеч, демонстрирую мужчине край пикантного красного бюстгальтера, что эффектно вмещает в себя мои поправившиеся полушария.
- М-м-м, - улыбается и алчно осматривает открывшиеся его взору прелести Дима, - Мне нравится ход твоих мыслей. Сладенькое я очень люблю.
Картинно вздыхаю, обвожу пальчиком ободок пустого бокала для вина и игриво стреляю глазками в мужчину.
- Если ты и дальше будешь клювом щелкать, то я могу и передумать.
Дима заразительно хозочет и, совершенно неромантично чмокнув меня в нос, принимается ублажать мое эго - ухаживать за дамой наливая терпкое красное вино и подкладывая закуски.
Романтический вечер плавно перешел в страстную ночь и, когда мы утомленные взаимными ласками лежали в теплой постельке и разговаривали обо всем на свете, внезапно со стороны парадного входа кто-то яростно забарабанил в дверь.
Я испуганно подскочила в постели, прижимая к груди сползающее одеяло, и подорвалась посмотреть в окошко.
- Не вставай. Я посмотрю кто там, - шепнул Дима, и, натянув домашние брюки вышел из спальни.
Ждать я, разумеется, не собиралась. Накинула теплый и длинный халат прямо на голое тело и побежала вслед за Бобровым.
- Ты чего ломишься? - грозно гаркнул Дима, когда, распахнув дверь, увидел на пороге всклокоченного Витька.
- Беда-беда! Собирайтесь быстрее! - прокричал он, бешено вращая выпученными глазами.
В коридор потянуло едкой вонью перегара вперемешку с «ароматом» давно немытого тела и я, прижав рукав к лицу, попятилась назад.
- Ты уже совсем до чертиков упился?! - разозлился Бобров, наступая на Витька так, что тот затрясся, словно осиновый листик.
- Бог с тобой Бобер Саныч! Со вчера капли в рот не брал! На ферме - пожар. Столярка загорелась!
Никогда в жизни я так быстро еще не одевалась. Кажется, прошла целая вечность, когда мы с Димой прыгнули в машину и на всех порах погнали на ферму, молясь только о том, чтобы Витька просто стеганула «белочка»
Вот только мольбам не было суждено быть услышанным - Витек впервые за долгое время был почти трезв.
Еще находясь за три улицы до базы, мы с Димой заметили полыхающее зарево пожара и высокий столб дыма, что уходил в ночное небо.
- Твою мать! - горько выругался он и, сильнее вцепившись в руль, прибавил газа, -Только бы на коровники огонь не перекинулся.
Бросив машину подле кустов, Дима не глядя на меня стрелой полетел на проходную, выкрикивая:
- Иваныч! Ива-а-аныч!!!
Все что я могла сделать, это заглушить авто, заблокировать двери и, прихватив тросточку, поковылять следом за мужчиной, на ходу набирая номер службы спасения.
- Алло! Девушка? Пожар! Село Трудолюбовка, улица семьдесят лет Октября, семь! Как можно скорее! У нас здесь животные.
Как и следовало ожидать, пожарная бригада не спешила к нам на помощь. Ночь, шестьдесят километров от райцентра...
Пока они приедут от фермы один только пепел останется.
- Иваныч! Федора вызывай срочно. Пусть едет на поле за второй бочкой!
Пожилой охранник, что до этого безуспешно пытался завести трактор с противопожарной бочкой, запыхтел:
- Ну, слава богу! Да как же так, Дмитрий Саныч? А я вам звонил -звонил, звонил-звонил, а вы трубку не берете.
Щеки опалило жаром стыда и чувства вины, ведь, если бы не мое романтичное настроение Дима бы взял трубку и приехал быстрее, а так, нам только и оставалось беспомощно наблюдать, как горит крыша столярной мастерской, а вместе с ней и все то дорогостоящее имущество, что находилось внутри.
- Вика! - крикнул мне Бобров, - Обзванивай всех, собирай народ. Столярку мы не спасем. Огонь перекинется на телятники. Выводите коров, а я буду заливать склад.
Я трясущимися руками сразу набрала нашей Галине Ивановне. Уж она -то точно знает телефоны всех сотрудников. Ее ночь разбуди - все наизусть расскажет.
Буквально через полчаса к ферме подъехали главный зоотехник, ветврач и инженер. С ними из машин вывалили скотники и доярки всей гурьбой.
И закипела работа.
Мужики, сразу за ведра и канистры взялись и стали набивать бортовой САЗик, чтобы на речке воды набрать. К нашей скважине шланг прокинули и принялись со всех фронтов заливать полыхающее здание. Но жар огонь был такой силы, что вода, казалось, испарялась прямо на подлете.
- Бабоньки! - скомандовала наша Галина Николаевна, яростно тряхнув бигуди на голове,
- Стройся! Наша задача скотину завести из стойла. Ласково, аккуратно, чтобы не испугать.
Девки одобрительно загудели и быстро распределились по коровникам. Я, разумеется, вприхромочку тоже кинулась в бой.
- Вика! Тебя куда леший гонит? - закричала на меня бухгалтерша, - Еле ходишь! Мне Дмитрий Саныч голову оторвет и собакам выбросит.
- Не могу я иначе, Николаевна. Не могу, понимаете?!
- Дура! - в сердцах махнула женщина рукой и побежала со всеми коров, да телок отвязывать.
Рассусоливать времени не было. Отбросив трость, я поспешила в родилку. Со взрослой коровой мне не справится - это точно, но помочь девчатам вывести телят вполне по силам.
Через полчаса родилка опустела. Телят мы пристроили в небольшой бытовке охранника. Там стоял обогреватель. Ночи уже холодные, и если оставить малышей на улице - они точно заболеют.
Взрослых коров и телок женщины переводили в дальний загон, где посеяны многолетние травы. Дальний он потому, что идти туда почти к самым полям, через всю ферму и по грунтовой дороге метров пятьсот.
Девчата уже успели вывести уже половину стада, когда загорелась крыша второго коровника.
- Господи. Какой ужас! - зарыдала Галина Николаевна, глядя на то, как быстро огонь с одной стороны перекидывается на шиферную крышу коровника, а с другой на склад с комбикормом, - Чем же мы буренок кормить будем?
Она перевела на меня беспомощный взгляд и утерла рукавом спортивной куртки слезы. Что я могла ответить?
Что сама едва сдерживаю слезы, глядя на то, как Дима из последних сил таскает ведра с водой?
Весь взмыленный, перемазанный в саже, с горящими от отчаяния глазами. Трактор он давно уступил более опытному механизатору, которым тот быстро и ловко подвозил воду.
