– Явилась! – выдохнул он.
– Здравствуй, Матвей, – постаралась я ответить как можно тверже. – Нам нужно поговорить.
– О как? – он был удивлен, что я не опустила глазки долу, а открыто смотрю на него. – Ну заходи.
Бывший муж недобро усмехнулся и отошел в сторону, пропуская меня.
Холодок тревоги пробежал по позвоночнику, но с самого начала препираться и злить его я не хотела.
– Я так понимаю, ты свинтила куда-то. Устала небось с дороги-то? Где обитаешь? Налей себе чаю, а заодно и мне. Посидим, поговорим.
– Спасибо за предложение. Но у меня мало времени. Нужно обратно успеть. Мы с тобой говорили о разводе. Теперь я думаю, ты согласен?
– С чего ты взяла? – обманчиво ласково спросил он.
– Мы же больше года не живем вместе, и обоих это устраивает. Так ведь?
– Нас да. Но я не хочу, чтоб моя дочь называла папами всех твоих хахалей.
– Не будет никаких хахалей, – уверенно заявила я и не покривила душой. Если мы с Антоном поженимся, он будет мужем. А если, не дай Бог, что-то пойдет не так, то тогда точно никого из мужчин рядом с нами не будет.
– Знаю я тебя, шалаву. Раз простил, что ты мне не девкой досталась, так ты опять за старое! – крылья его носа нервно дернулись, и мне показалось, что глаза Матвея наливаются кровью.
Вот тут мне по-настоящему стало страшно. Никакие разговоры вести он не собирается, раз снова начал макать меня носом в дерьмо. И оправдываться не имеет смысла. По-прежнему есть два мнения: его и неправильное. Но сдаваться я не собиралась и постаралась придать голосу максимум спокойствия.
– Матвей, давай не будем говорить о том, что не имеет отношения к разводу. Ты прекрасно жил без нас, значит, причин не давать мне его у тебя нет.
– Не твое дело, как я жил без вас. Хорошо жил.
Я не удержалась и хмыкнула.
– Заметно.
Невооруженным глазом было видно, что после меня здесь хозяйничала другая женщина. Другие занавески, коврики. Сидушки для стульев, которые я вязала сама, заменены покупными.
– Ты что, к Гудвину за смелостью сходила? Где моя дочь? Я требую, чтоб ты ее вернула. И сама естественно.
– Что, сама естественно? – переспросила я, все еще надеясь, что с ним можно договориться.
– Остаешься здесь. Я тебя простил. За Ладкой и твоим скарбом сам съезжу. – Матвей снова рассуждал так, будто я домашняя зверюшка, которую нужно заново приучать к лотку.
– И тебя не смущают откровенные следы присутствия другой женщины в твоем доме? – немного придя в себя от такой наглости, спросила я.
– Это все в прошлом. Она не оценила моей заботы, того, что живет на всем готовом. Только ты меня понимала, и теперь я уверен, что мы идеальная пара. Хорошо, что ты сама приехала. Я ж тебя сразу вычислил. Но решил подождать, когда ты сама приползешь назад.
Ага-ага! Время решил дать! Некогда было, хотел новую куклу воспитать! А она не воспиталась. Да и я бы не воспиталась, если б не рождение Ладушки. И за то, что у меня есть это сокровище, я готова простить ему все. Простить и забыть навсегда.
Только как же сделать, чтоб и он согласился забыть?
– Матвей, послушай. Я не твоя пара. Между нами год раздельной жизни. И я ни разу! Заметь, ни разу не пожалела о том, что ушла от тебя. Я тебе благодарна за все, – мне пришлось опять сильно преувеличить, чтобы только полить бальзамом его раздутое Эго и успокоить зверя. – Но у меня своя жизнь. Я работаю, Ладушка у меня под присмотром. Давай просто разведемся, чтоб не было этих бесконечных позорных судов. Разве ты хочешь этого?
Матвей подозрительно прищурился, очевидно, что-то складывая в голове.
– Судов не хочешь? А почему б и нет? Не надо было б ко мне тащиться. Ты же знаешь, могу и проучить за твое бегство. Или ты скрываешь от кого-то, что у тебя законный муж есть?
– С чего ты взял? – от волнения у меня пересохло горло, и вопрос получился хриплым.
В чем – чем, а в умении соображать ему не откажешь. Мгновенно может сложить факты и сделать вывод. Не зря он мастер спорта по шахматам. А по запугиванию, так и вообще чемпион. В его глазах снова мелькнул хищный блеск, и не успела я рот открыть, он выхватил у меня сумку. Вот когда я пожалела, что взяла самую простую модель телефона и не поставила пароль на него. Мгновенно он вытащил мой аппарат и полез в меню.
– Матвей, отдай! Я не твоя собственность!
Он в ответ лишь насмешливо усмехнулся и оттолкнул мою руку, когда я попыталась выхватить телефон.
– Я выйду, поговорю с твоим хахалем, а ты осваивайся. Все равно тебя больше никто ждать не будет. Вот объясню, что я с тобой сейчас делаю, и все. Ни один мужик не захочет объедки подбирать.
От ужаса у меня потемнело в глазах. Я представила, какие гадости он может наговорить. Да и без подробностей. Даже если Антон подумает, что муж меня изнасиловал, то это конец. Я буду для него грязной. Мужчинам нелегко смириться с тем, что его женщину кто-то «попользовал». И умом будет понимать, что вины ее нет, но трещина будет расти.
И что бы я потом ни говорила Антону, сомнение может остаться. И это гораздо хуже, чем если бы он узнал, что я замужем. Действовать нужно было незамедлительно. Я начала лихорадочно соображать, как выпутаться. Выход из безвыходного положения там же, где и вход. Сунулась сюда, как овца, значит, надо и делать ноги.
– Матвей, ты победил. Все. У меня там рабочие контакты, и я не хотела бы, чтоб ты всех обзванивал и говорил обо мне гадости, – я подняла руки ладонями вверх, подавая знак «сдаюсь».
– И-и-и? Вот так просто останешься, и мне не надо будет тебя запирать на замок? – его вздернутая бровь ясно показывала, что доверия ко мне ноль.
– А ты считаешь, что я тебя плохо изучила? Ты же, если захочешь, ни перед чем не остановишься. Так что у меня шансов ноль. Еще прошлый раз ты сказал, что ребенка мне не отдадут, потому что не смогу обеспечить ему достойное существование.
Я говорила тихо, опустив глаза. Так, как ему нравится. Отвесив комплимент, я усыпила его бдительность, и он начал расслабляться. Да и весь мой обреченный вид говорил о том, что я сдалась.
– Что тебе приготовить? – сделав вид, что сглотнула слезы, тыльной стороной ладони вытерла сухие глаза.
Очевидно, предыдущая женщина не угодила с кухней, потому что Матвей стал похож на голодного кота.
– Давай свой фирменный борщ! Ты хоть и недотепа, но борщ у тебя нормальный.
Спасибо, дорогой! Думаю, чего это мне не хватало для полного счастья? А оно во чего! Чтоб меня опять считали вещью! Ну подожди, рано расслабился!
Понуро я побрела на кухню и принялась лихорадочно искать взглядом приправы. Искренне надеясь, что пристрастия к острой пище у Матвея не прошли.
Бинго! В знакомых баночках нашелся и красный, и черный перец. Для верности я понюхала и тот, и другой и остановилась на жгучем красном. Открыла колпачок и зажала в руке.
– Матвей, а какую кастрюлю взять? – крикнула я, пытаясь поймать сердце, которое билось где-то в горле.
– Ну ничего не можешь, – довольный, что очередной раз признали его превосходство, он зашел на кухню
Выдвинув ящик, собрался ткнуть пальцем в какую-то из кастрюль, но я ему помешала. Резким движением я сыпанула перец ему в глаза. Инстинктивно он схватился за лицо, выронив телефон. Я тут же вцепилась в него, и не дожидаясь благодарностей, рванула к выходу. На одевание времени не было, поэтому я сгребла в охапку пуховик и сумку и выбежала на улицу.
Молодым сайгаком я неслась к остановке, умоляя транспортных богов послать мне маршрутку раньше, чем Матвей придет в себя и бросится в погоню.
Глава 24
Наверно, Вселенная решила, что я уже и так получила хороший урок за свою глупость – маршрутка пришла сразу. И сразу отпал вопрос – ехать на электричке или на автобусе – конечная – жд вокзал.
Поймав несколько настороженных взглядов, поняла, что надо одеться, а то я так и держала пуховик под мышкой. Меня трясло, как лихорадочную. То ли от холода, то ли от страха.
