не поможет, и никакой супчик не спасет.
А потом произошло то, что добило меня окончательно. Снежная королева села в машину к другому.
Я сразу понял, что это не такси. Догнал, чтобы разглядеть водителя.
Разглядел. Слащавый пудель! Откуда он тут нарисовался? Неужели Аня ему позвонила, и он примчался?
Пусть совсем недавно я говорил себе: она найдет другого, у нее все будет хорошо… Но я не думал, что это произойдет так быстро! И что этим другим будет этот Филипп Баранович.
Она смотрела на него. Улыбалась. Он что-то говорил.
Нечеловеческим усилием я удержался от того, чтобы въехать ему в бочину.
Обогнал. Помчался дальше. Куда-то повернул. Потом еще и еще.
Разогнался, перестроился, подрезал какой-то джип. Едва не вылетел на встречную, на секунду потеряв управление. Поймал машину и погнал дальше.
Не знаю, куда. Не знаю, зачем.
Аня
Моя подруга Аленка, когда застукала парня с другой и послала его, пошла в бар. Выпила пару коктейлей и переспала с первым попавшимся красавчиком.
Теперь она за ним замужем и у них подрастает восьмое чудо света по имени Егорка.
Но мне этот вариант не подходит. Хотя бы потому, что я не могу напиться.
Не могу выпить даже каплю — в последнее время меня мутит от запаха алкоголя. Что за напасть? Раньше такого не было.
А сейчас я хочу кокос. Есть, не пить. Так бы и вгрызлась в его твердую ароматную мякоть!
Думаю о нем — и слюни текут. Лучше уж слюни, чем слезы и сопли. Этого добра из меня вытекло с полведра еще утром, в машине Филиппа.
Сначала я пыталась улыбаться и держать лицо. Села, поздоровалась, даже спросила что-то о работе. А потом самым позорным образом разревелась!
Филипп выдал мне упаковку салфеток, я истратила почти всю. Не могла придумать, куда девать мокрые комки салфеток, пихала их в сумку. Потом вытряхнула целую гору, когда приводила себя в порядок в туалете.
— Я не знаю, что у вас случилось, — произнес Филипп через некоторое время после начала моей истерики. — Но одно могу сказать точно: он вас не достоин. — Кто?! — опешила я. — Не знаю, кто, — пожал плечами Филипп Робертович. — Но… плюньте на него.
— Я бы с удовольствием, — пробормотала я. — Харкнула бы прямо в рожу.
И как я не догадалась?
Грубовато прозвучало, зато от души.
Действительно, почему я просто вышла из машины? Почему не расцарапала лицо этому долбодятлу, почему не треснула ему чем-нибудь тяжелым по яйцам? Шок помешал мне это сделать.
— Вы обязательно встретите кого-нибудь получше, — продолжал меня успокаивать начальник. — Ну уж нет! — вырвалось у меня. — Больше никогда и ни за что. А ребенка заведу от анонимного донора. — Интересная идея. — Все мужики — козлы! — ляпнула я.
Потом спохватилась, и добавила: — Кроме вас, конечно. Спасибо что подобрали меня. И что поддержали. И за салфетки… Мы уже въехали на парковку, я почти успокоилась. — Мне нужно идти, — произнес Филипп Робертович, глядя на часы. — Планерка у начальства. А вы можете посидеть тут немного. Ключи потом занесете. — Спасибо! — А, может, вы ходите взять сегодня отгул? Езжайте домой, съешьте упаковку мороженого, порвите его фотографии… Или что вы делаете, когда расстаетесь с парнем? — Я…
Я зависла. Что я делаю в таких случаях? У меня в жизни ни разу не было такого случая! Я всегда бросала парней первая. И это они обжирались мороженым, рвали мои фото и рыдали. Наверное.
Кстати, Демида тоже я бросила.
И реветь больше не собираюсь — Спасибо, но я лучше останусь на работе. Отвлекусь. — Тоже правильно. Разозлитесь на него как следует. И направьте эту энергию в мирное рабочее русло, — дал мне странный совет начальник.
И пошел к лифту. — Спасибо! — крикнула я ему вслед.
После планерки я вернула Филиппу Робертовичу ключи. — Прекрасно выглядите, — выдал он. — Ярость вам идет.
Я чувствую именно ярость. И это намного лучше, чем чувствовать боль.
Весь день представляла, как подвергаю Демида самым извращенным пыткам. Втыкаю иголки под ногти. Держу его голову под водой, а он дергается и задыхается.
Заставляю круглосуточно смотреть клипы Егора Крида. Демид как-то говорил, что от этого певца его тянет блевать.
- Ты сегодня какая-то странная, — сказала мне Марина за обедом. — Да? — рассеянно переспросила я. — Такое ощущение, что ты ненавидишь эту бедную котлету… Я ненавижу Демида! И представляю, что кромсаю ножом его.
Домой я вернулась поздно, задержалась с последним отчетом.
Лучше бы я сюда не приезжала! Демид отравил мою квартиру. Теперь все здесь напоминает мне о нем. На этом подоконнике мы вчера начали. На этом диване продолжили и уснули в обнимку.
На кухне он готовил мне завтрак… И планировал ранить меня побольнее.
Как можно быть таким козлищем?
Это вообще за гранью добра и зла! Всю ночь быть нежным и страстным, чувствовать каждое мое желание, целовать так, как будто я — что-то ценное и дорогое… А потом заявить, что вечером он будет в клубе со студентками.
Он что, с каждой так себя ведет? Извращенец хренов!
Мудак! Дебил! Козел!
Не могу находиться дома. Поеду к Аленке. Я не буду ей рассказывать всего, но она — единственный человек, на плече у которого я могу поплакать.
Злость прошла. Боль снова меня настигла.
Демид
По городу особо не погоняешь, я выбрался на загородные трассы, намотал несколько сотен километров по области. Пару раз заправился, один раз остановился в какой-то забегаловке, сожрал отвратную шаурму, явно из бомжатины.
День выдался очень странный. Я как будто выпал из жизни. Меня ждали во Владивостоке, но я не прилетел. Мне звонили из офиса, но я не мог включить мозг и начать общаться на
