кто вообще посмел её сюда впустить?!
Захожу уверенно в свою спальню – она там. Уверен. Ева помогла найти её. Сказала, что видела недалеко от своей комнаты. А моя спальня как раз находится напротив её. Чтобы быть поближе к ней и в любой момент помочь, если потребуется.
И всё равно, что она боится меня как огня.
Не успеваю с порога всё понять.
Если бы не злоба, бурлящая сейчас во всём организме – я бы в шоке застыл на пороге. Но нет.
Направляюсь к ней, по пути хватаю её тряпьё с пола. Поднимаю, сжимая в кулаках, и чеканю по слогам:
– Оденься, дура.
Лана в ответ на мои слова только улыбается. Болтает ногами на моей кровати и привстаёт, показывая обнажённую грудь.
– Зачем? Я тебя жду.
Кидаю в лицо её вещи.
– Затем, что, если ты не оденешься, я выкину тебя из своего дома голой.
– Ничего страшного, – легко смеётся, убирая ткань со своего лица. – Зато та девчонка подумает, что у нас с тобой был секс. Как думаешь, что зародится в её голове, когда она увидит меня голой, ластящейся к твоему телу?
– И летящей за забор, – цежу сквозь зубы. Ева ничего не подумает. Ей вообще плевать. Мне кажется, только платком помашет и в добрый путь проводит. Меня причём вместе с Ланой. – Ты только опозоришься перед моими людьми.
– Ну-у-у, – отводит взгляд, всё ещё продолжая порочно улыбаться. – Не думаю.
– Достаточно, Лана, – прерываю её безумные мысли. – Я же сказал тебе, чтобы ты не появлялась в моём доме. Ещё один такой визит – и ты полетишь отсюда. А пока – собирайся и уходи отсюда сама. Иначе Мансур покажет тебе, как быстро ты умеешь бегать.
Угроза действует хорошо. Лана поджимает губы, встаёт с кровати и натягивает платье на голое тело.
– Это та девчонка, да? – спрашивает с остервенением, завязывая волосы в хвост. – Из-за которой мы развелись.
– Не твоё дело.
– Значит, она, – цедит сквозь зубы. – Из-за неё я лишилась Аяза. Тебя. И нашего не родившегося ребёнка.
Я скриплю зубами и уже готов сам вышвырнуть её из этого дома. Но чувство вины гложет, поэтому я сдерживаюсь, чтобы не сделать этого.
Разворачиваюсь и выхожу из комнаты, чтобы не наделать бед. Звоню Мансуру, чтобы выкинул суку на улицу.
Лана опять задела за живое. Выкидыши для меня как красная тряпка для быка. Первый произошёл у Ланы, когда я объявил о разводе. Второй у Евы, когда я… Да, не вернулся к ней. Поэтому, услышав это от Евы – растерялся. Разозлился.
По сути, я виноват в обеих смертях.
Так Лана теперь постоянно это припоминает. Потому что я её не хочу. Не люблю.
Я только одну бестию люблю. Своего оленёнка Бэмби с огромными карими глазами.
Захожу на кухню, где оставил её, и вмиг на душе становится тепло. Улыбка сама появляется на губах, стоит увидеть, как Ева, склонившись над кастрюлей, уплетает фирменное блюдо востока за обе щеки.
Напоминает мне хомячка. Щёчки такие же.
Ева слышит мои шаги, выпрямляется и смотрит на меня, как воришка. И жуёт быстрее.
– Ешь, не бойся, я не отберу, – продолжаю искренне улыбаться, опускаясь на стул.
– Это очень фкусно, – бубнит с полным ртом.
– Кабса – традиционное блюдо, – подпираю голову рукой и умиляюсь тем, как рис выпадает из её маленького ротика.
– А я думала, это плов. Но со своими причудами, – прикрывает ладошками рот и опять жуёт как хомячок.
– Почти.
Жду, когда Ева доест. И как только она делает это – берёт стакан воды. Запивает залпом.
– Острое, – оправдывает свою жажду. Такую, что даже капельки воды стекают по подбородку. Стирает их и взгляд смущённо отводит.
– Там около десяти зубчиков чеснока. Целоваться я с тобой не буду.
Думал, Добровольская сейчас возьмёт ещё ложку и закинет себе в рот, но нет. Морщится, лезет в холодильник, уже не стесняясь, и достаёт оттуда тарелочку с конфетами. Несколько отправляет сразу в рот.
– Надо ещё на всякий случай, – и ещё одну закидывает. Поднимает взгляд на меня. Ожидаю фраз: «Чего смотришь, иди отсюда», но не этого…
Ева сегодня удивляет. Ну, точнее, сейчас, после того как обматерил её на улице. Надо почаще прижимать её к стене, авось станет снисходительнее.
– Где у тебя аптечка?
– В верхнем ящике, – отвечаю без задней мысли. Добровольская встаёт со стула и идёт туда, куда махнул головой. Кое-как дотягивается до самого верхнего. Встаёт на носочки, чтобы достать аптечку, но даже не касается её пальчиками.
Делает несколько попыток, а потом разворачивается ко мне, зло пыхтя:
– Помоги, что ли.
Я усмехаюсь, встаю. И вместо того, чтобы просто достать аптечку и подать ей – обвиваю её бёдра руками. Слегка приподнимаю и позволяю достать аптечку самой. Вдыхаю запах её волос и прикрываю на мгновения глаза. С ума сводит. Как же это классно – ощущать её после стольких лет. Дыша рядом с ней и трогая столько, сколько позволяет её истерика. И пока её нет – наслаждаюсь этими секундами.
Но приходится её отпустить. Вернуться обратно на своё место.
– И зачем тебе аптечка? – наконец интересуюсь. – Решила съесть активированного угля после кабсы? Она приготовлена из хороших продуктов, если ты волнуешься.
Ева фыркает. Подходит ко мне. И только одним этим движением удивляет. Чувствую её каждым участком тела. И упиваюсь ароматом, который она приносит в окружающий меня воздух, лишая кислорода.
Встаёт между моих ног.
Опасно.
Для нас обоих.
– Это не мне, – насупилась. Достаёт ватный диск, смачивает перекисью. И подносит к моей щеке, на которой ещё заметен хороший след от пощёчины. Ева била на славу. – Просто хочу извиниться. За ту выходку. Я была на эмоциях и…
– Не оправдывайся.
– В общем, – быстро тараторит. Серьёзна, как никогда. – Пока я сытая – я добрая. Поэтому что хочу, то и делаю. Сиди, Саидов, пока я извиняюсь.
Мне хочется улыбнуться, но пока я только и могу, что обескураженно смотреть на её вдумчивое лицо.
Вот это да… Ева удивляет.
Нужно почаще её кормить…
Ева
Я замечала много раз, что рядом с Амиром мне тяжело дышать. Сейчас – намного легче. Хоть и стою к нему очень близко. Между его ног, смотря на него немного сверху вниз. Едва не касаюсь его груди животом. Но… Не отстраняюсь, выхватывая из аптечки лейкопластырь.
Срываю защитный слой, но тут же моё запястье перехватывают.
Перевожу взгляд на Амира и громко сглатываю, видя эти карие, тёмные глаза.
Мне немного стыдно. За ту пощёчину. И не только. За ту ночь на яхте.
