большого в нем содержания мельчайших частиц кораллов, вечнозеленые пальмы, мягкий шелест волн.
Все есть для полного релакса. Но часть меня не могла смириться с мыслью, что Алена не приехала со мной. Предпочла другие дела вместо совместной поездки на потрясающий курорт, а я, идиот, еще и целую развлекательную программу для нее придумал. Лика поселилась в том же номере, где жила с Савой в медовый месяц. Остальные расселились в такие же бунгало, с собственным выходом в море у каждого. А я каждый вечер уходил на противоположную часть острова, где уже начались подготовительные работы самого уникального подводного номера в мире. Чуть дальше от него был самый старый домик. Первая на этом острове постройка, в нем я и обитал все ночи.
Мы уже третий день вкалывали от рассвета до заката. Лике удалось придать команде нужный настрой и скорость. Пообещав им, если управятся за три дня, то два оставшиеся и два выходных проведут тут в мини-отпуске за счет компании. В благодарность за оперативную, слаженную и качественную работу я оплатил им поездку на другой остров, где проходят мега-крутые пляжные вечеринки. Вернуться оттуда без впечатлений и трезвым практически нереально. Алкоголь льется рекой в прямом смысле этого слова. На каждой площадке просто сумасшедшие конкурсы, например, пройти под горящей веревкой, согнувшись назад. И на другой стороне тебя уже поджидает девушка с бутылками рома, нужно только открыть рот. Атмосфера заряжает на полный отрыв. Отличная музыка, фаер-шоу и заводилы-аниматоры. Люди совершенно разных возрастов из разных стран сближаются в момент, заражаясь всеобщим весельем.
Наконец согласовав всю работу с нанятым местным подрядчиком, мы с Ликой решили улететь в Москву, оставив народ без начальства, немного расслабиться и оторваться, чего бы они себе не смогли позволить в нашем присутствии, хоть у нас и демократичные отношения в коллективе.
Прилетели в Москву поздно ночью и вместе с встретившим нас Савелием поехали на квартиру к Лике. Потому что ни ее, ни меня все эти дни не отпускала тревога за Аленку. Пообщавшись с Ликой, пришли к выводу, что этот ее отъезд отличается от прежних. Во-первых, она ранее не удаляла свои аккаунты в соцсетях и телефон хотя бы иногда был доступен, а в этот раз она просто удалилась отовсюду и телефон теперь был не просто недоступен, а оператор сообщал нам: «Набранный вами номер не существует». Также раньше Аленка дарила Лике ежедневник в жестком переплете с встроенным кодовым замочком, а потом — дорогую перьевую ручку, и только сейчас подарила хакерский гаджет, один из самых серьезных инструментов в умелых руках.
И всё её эти «меня не нужно искать» наводили на мысли, что Алёна занимается чем-то опасным или выполняет заказы на добычу информацию или взломы серверов. Мы перебирали в голове все варианты, от фриланс-услуг для бизнесменов, заказывающих информацию по своим конкурентам, до связи с криминалом. Но так и не остановились ни на одном варианте.
В квартире Алены не было. Я смотрел на календарь, на котором бегунок стоял на дате почти двухнедельной давности. Получается, она не приезжала сюда с самой первой нашей ночи в берлоге. Никаких вещей Алены, кроме забытого на подоконнике кухни МР3-плеера известной фирмы с логотипом погрызенного яблока. Плеер я прихватил с собой, было интересно, что любит слушать Алёна.
Мы разъехались по домам. Лика с Савой, а я с приехавшим за мной водителем. Родители уже спали. Я прошел на кухню и застал там отца сидящего в одиночестве, точнее, с «Джеком» в стакане.
Папа решил дождаться меня, когда ему доложили.что самолет возвращается на базу. Немного поговорив о делах и маме, я уже собирался уходить, когда он сказал:
— Не знал, что ты начал коллекционировать магниты на холодильник.
Я уставился на дверцу холодильника, там был один-единственный магнит из Эдинбурга. Очень простенький, с изображением центральной улицы Королевская миля. Аленкин подарок, она же говорила, видимо, прицепила, пока я не видел.
В офисе Алена не появилась, ассистентки Лики остались на острове, и поэтому Андрей пришел без предупреждения, коротко постучав в дверь.
— Никита, тут такое дело. На Алену Громову, которая у нас работала, нет никакой информации, даже той, что была раньше. И в моем компьютере досье исчезло и все сканы ее документов, что ты присылал, ни на почте, ни в папках. Мы перевернули все, такого человека как будто и не было никогда.
— У нас ее трудовая и бумажные копии ее документов в кадрах есть. Что значит — не было никогда?
— Нет у нас ничего, я тоже туда первым делом ходил, кадровичка сказала, что Алена забрала трудовую, чтобы ксерокопии для банка сделать, и так и не вернула.
— А приказы? Трудовой договор? Журналы с ее подписями? Заявки на банковскую карту? Полно же всего!
— В бумажном виде частично есть, но не все. Только эти документы как бы теперь недействительны, раз оформлены на паспорт, которого нет и не было. Информации найти не удалось больше никакой. Может, попробовать найти ее физически? Наверняка засветилась где-нибудь, в Москве камеры на каждом доме почти.
— Не надо. Исчезла так исчезла, это ее выбор. Задача снята, занимайся обычной работой. И в кадры загляни, отдай им заявку на вакансию секретаря.
Эти новости раздавили окончательно. То, что она забрала документы из отдела кадров, говорило о том, что сразу после последней ночи Алена знала, что уходит навсегда, иначе забирать их не было смысла. Знала и даже не зашла ко мне, просто стерла о себе все данные и исчезла. А может, и не было никогда ее. Сколько мы все ее знаем? Чуть больше половины года. Может, даже не под настоящим именем жила это время. Появилась ниоткуда и исчезла в никуда, даже не попрощавшись.
Боль в груди не отступала. Она ничего не просила и не ждала ни от кого из нас, никогда. Значит, знала, что в один прекрасный день просто уйдет.
Думать обо всем этом уже просто не мог и не хотел. Но в мыслях все равно мелькали картинки. Калейдоскопом проносятся в голове. От первой встречи до последней. От пистолета, направленного мне в голову, до того утра, когда обнимал и целовал ее тут, в приемной.
И вроде понимал, что не нужен ей никто, тем более я. Вроде надо забыть, вычеркнуть и двигаться дальше. Но проклятое сердце сжималось и ныло только от одной мысли, что не увижу ее больше никогда. И я постоянно ловил себя на том, что
