С Костей все было иначе. Он хотел, чтобы она доверилась ему, а для нее это было равносильно тому, чтобы отпустить свой страховочный трос и прыгнуть в неизвестность, гадая, обманут ли ее в этот раз или нет. Но ему хотелось верить. Даже в минуты безнадежного отчаяния его теплые объятия придавали ей сил и уверенности, что вместе - именно вместе с ним - они справятся. Так было, когда некто запугал ее своими звонками и преследованием, а затем и с вестью о беременности. Костя просто ограждал ее от всех бед, укрывал собою. Возможно, тогда она хотела видеть в нем мужчину-отца, которого у нее по сути никогда не было, того, кто взял бы ее заботы на себя, говоря: "не бойся, я рядом". Может это было трусостью, но вверить себя заботе именно Мужчине она не могла себе позволить, это означало бы вновь потерять себя и вновь разочароваться. А в Косте ей не хотелось разочаровываться. Что и говорить, лучшего отца для своего ребенка и быть не могло, так зачем же лишать их будущего малыша столь прекрасных мгновений постоянного общения с папой.
Новый удар судьбы пришел оттуда, откуда не ждали. Оборвавшаяся беременность, и снова больничная койка. Словно какое-то злое дежа-вю. Мир в одночасье разбился на миллионы мелких кусочков, которые осели на душе и в сердце и безжалостно вспарывали еще не успевшую зарубцеваться боль от предыдущей утраты. Еще одна часть ее души умерла, оставив внутри лишь холодную зыбкую пустоту, которую постепенно наполняло отчаяние. Ее маленький человечек, которого она так отчаянно желала, маленький лучик света и надежды покинул ее. И Света винила во всем лишь себя: ей стоило поберечь себя, нужно было сбавить тот интенсивный темп, в котором она жила после развода с Никитой. Света помнила, как ее колотило, но не от холода, а от горя и отчаяния. В тот момент ей жить не хотелось.
Все звуки, все цвета - все для нее померкло, потерялось. Она погрузилась в какое-то состояние, при котором уже совершенно ничего не хотелось. И видеть никого не хотелось, даже маму. Переносить ее сопереживающий взгляд было ужасно непереносимо, так как в ее глазах вся боль отображалась, словно через увеличительное стекло. Лишь только в объятиях Кости становилось легче, словно его присутствие и участие придавало ей силы. Света понимала, что была виновата не только перед не родившимся малышом, но и перед самим Костей. За то, что не сберегла. За то, что разрушила жизнь им обоим.
И эта мысль становилась все навязчивее. Если бы не беременность, не было бы никакой свадьбы, а значит, Костя не оказался бы в ситуации, когда он связан узами брака, словно цепями. Уже успев достаточно узнать его, Света нисколько не сомневалась, что Костя будет с ней до последнего из чувства жалости, боясь уязвить ее и без того раздавленные чувства. А этого Света не могла допустить. Она самой себе напоминала тонущий корабль, так зачем же тянуть на дно вслед за собой и экипаж. Света все больше накручивала себя, и, в конце концов, не выдержав такого напряжения, сорвалась. Ну зачем он ее удерживает возле себя? Зачем она ему нужна такая? Разбитая на осколки, боящаяся довериться, боящаяся, что в любой момент все может снова обернуться трагедией. "Нет больше причины... Наверно, и этот брак больше не нужен". Брошенные жестокие слова даже ее саму остро ранили. Как бы ни страшно было себе в этом признаваться, но она уже не представляла себе, как можно жить без Кости. За относительно небольшое время он стал для нее родным, одним из самых дорогих людей в ее жизни, и потерять его было бы равносильно потере их нерожденного малыша. Света с ясностью осознавала, что в этот раз переживала неудавшуюся беременность намного острее предыдущего раза, потому что она хотела именно этого малыша - именно от этого мужчины. А теперь... кто знает, сможет ли она когда-нибудь снова зачать. Сможет ли стать полноценной женой.
Костя нашел нужные слова, вернее, она почувствовала, что так говорило его сердце. Она ему нужна. Так хотелось в это верить. Так хотелось, чтобы ее любили. Ведь и она уже не была столь равнодушна к нему, и пусть ее любовь только зажглась маленьким огоньком лучины, но с каждым его словом, поступком разгоралась сильнее, согревая своим теплом обожженное холодом льда сердце. Появление Павлика оба ждали с нескрываемым желанием и волнением, ведь этот малыш был их маленьким чудом. Он должен был стать новым этапом их отношений, но вопреки ожиданиям наладить их отношения не получилось. Сын занимал слишком много внимания, постоянно капризничая и часто болея, а Костя из-за расширения сферы деятельности своей компании стал чаще пропадать на работе. Он уходил рано утром, когда измученная бессонными ночами Света крепко спала, и возвращался поздно, но она в это время была занята ребенком. Вера Ивановна и Наташа, не сговариваясь, в один голос твердили, что ей нужно привлекать Костю к помощи с ребенком, чтобы дать себе немного отдыха, но Света жалела устававшего мужа и старалась оградить его от лишних забот. В выходные он посвящал им все свое свободное время, а в будни он и так сильно уставал. Так совершенно незаметно между ними образовывалась огромная пропасть, и лишь маленький Павлик был маленьким мостиком, связывающим их.
Павлик подрос, но между ними, увы, ничего не наладилось. Костя все так же был занят работой, а ей самой трудно было решиться сделать первый шаг. Было страшно снова получить отказ, вновь разочароваться в себе. И чем больше проходило времени, тем боязней становилось. Любила ли она Костю? Да, любила. Да, ее любовь была каплями, которые собирались в единый океан. Как поздно она это стала понимать. Как много всего было упущено. Упущено из-за нелепых глупейший страхов. Из-за нежелания сделать решительный шаг, чтобы стать счастливой.
Многое пришлось переосмыслить за прошедшие два дня. Пожалуй, Света никогда еще не была так откровенна сама с собой. Многие моменты теперь виделись ей в ином свете, за многие из них было стыдно. Вчерашний разговор с Костей всполошил все ее сознание, выкорчевывая все страхи наружу. А сегодня пришло понимание, что каждый момент может быть последним, и можно просто не успеть сказать самое главное любимым, сделать их счастливыми. Сделала ли она счастливым своего мужа настолько, насколько ему самому удалось сделать это по отношению к ней? Скорей всего ответом будет «нет». Света больше не хотела совершать подобных ошибок. Если, конечно, ей удастся выбраться из этого безумия. И если Костя простит ее, даст ей еще один шанс.
Сколько она просидела взаперти, привязанная к жесткому стулу в полнейшей темноте, Света не знала. Казалось, что время совсем остановило свой ход. На улице было совсем темно, и разглядеть что-либо сквозь запыленные окна было трудно. Ей оставалось лишь прислушиваться к звукам, доносившимся с улицы и из-за двери. Но было слишком тихо, словно ее оставили совершенно одну в наглухо забытом пустыре, да и Никиты совсем не было слышно. Интересно, куда он подевался? Оставил ее одну? Уехал?
Спустя некоторое время, показавшееся Свете невозможно длинным, послышались тяжелые шаги где-то во дворе, а следом, протяжно скрипя, отворилась дверь, и в комнату тяжело ввалился Никита. Он не останавливался, направляясь прямиком к тому месту, где была привязана к стулу Света. Даже темнота не могла скрыть его тяжелого исподлобья направленного взгляда. Он наклонился к ней, захватил ее лицо пальцами, больно вдавливая их в щеки, и повернул к себе. Света с ужасом смотрела, как его лицо приближается, как яростно блестят глаза, и не смогла удержаться от дрожи, пронзившей ее. Спустя мгновение она ощутила, как его губы прижались в жестком поцелуе к ее, настойчиво требуя ответить ему. Не ответила. Еще плотнее сжала губы. А тело напряглось. Господи, какими же омерзительными теперь казались его ласки. Света едва сдерживалась, чтобы не передернуться от отвращения.
Никита резко отстранился, но не для того, чтобы отступиться. Он обошел ее сзади, обхватил ее руки. Послушался звук отпираемого замка, и наручники были сброшены с ее запястий. А затем так же одним легким движением ее ноги обрели свободу движений. И только секунду спустя Света поняла, что с просто не увидела в его руках нож, когда он вошел в комнату. Даже не дав ей малейшего шанса на побег или сопротивление, Никита резким движением поднял ее и вновь попытался заявить свои права на нее. Света что было сил уперлась освобожденными руками ему в грудь и стала отбиваться от настойчивых собственнических замашек бывшего мужа, она колотила его кулаками, отталкивала остатками сил, но резкая пощечина, от которой обожгло кожу, заставила ее в страхе остановиться.
