— Еще как касается, потому что я люблю Лекси, а она любит меня. А еще совсем скоро мы станем родителями двоих прекрасных близнецов. Мы поженимся и будем счастливы несмотря ни на что.
— Что ты сказал? — выпучив глаза растерянно спросил мужчина.
— Смотря что ты имеешь в виду, ведь я много что сказал.
— Алексия беременна?
— Да. Так что ты скоро станешь дедушкой Разин. А сейчас извини, но нам нужно в больницу. Мой папаша решил поиграть жизнями, и я не знаю, насколько Лекси или малыши пострадали. Я не собираюсь сбегать или прятаться. Если захочешь поговорить или разобраться, или еще что, найдешь меня.
После чего я воспользовался растерянностью Разина и быстрым шагом миновав расстояние, добрался до машины и аккуратно устроил малышку на заднем сиденье, а сам занял водительское сиденье и вырулил автомобиль на дорогу.
Глава 31
Алексия.
Последнее, что я помню, это удивленное лицо откуда ни возьмись появившегося отца. А дальше салон автомобиля, и я проваливаюсь в беспамятство. Даже адреналин и удивление, не помогают мне удержаться в сознании.
Сквозь сон слышу встревоженный голос Данте, который говорит с кем-то по-итальянски, а затем пиканье медицинского оборудования, женские голоса и ощущаю боль в руке, а затем приятную теплоту по всему телу.
— Ты в безопасности, малышка, отсыпайся, — шепчет Данте мне на ухо и поглаживает мои волосы.
Окончательно просыпаюсь, когда спустя какое-то время хлопает дверь, а в моей палате приглушенные голоса о чем-то спорят. Открываю глаза, протирая их кулаками, хорошенько зеваю, разминая затекшие мышцы потягиванием и опускаю руки на живот, поглаживая небольшую выпуклость. Улыбаюсь, потому что нутром чувствую, что с малышами все в порядке.
Перевожу взгляд в сторону шума.
— Папа? — приподнимаюсь на локтях, видя, как Данте яростно тыкает в сторону моего отца пальцем, — Данте?
Мужчины тут же оборачиваются в мою сторону. Любимый подбегает первым, обхватывая мою ладонь своей и даря жаркий поцелуй. Кажется, прошло достаточно времени, потому что Данте выглядит бодро и свежо, на нем чистая одежда и волосы больше не разлохмачены. Сколько же я спала?
Отец остается в стороне, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Сладкая, не волнуйся. С Бьянкой и Данте-младшим все хорошо, а тебе надо как можно больше отдыхать и не нервничать, — успокаивает меня Данте, но от его слов я только хмурюсь. Данте и Бьянка? Когда это он успел дать имена нашим малышам?
— Поговорим об этом позже, — прищуриваюсь я, сверкая взглядом в сторону любимого, — Позволь мне поговорить с папой наедине, — прошу Данте, положив свою ладонь на его щеку и нежно поглаживаю скулы пальцами.
Вижу, как все внутри него противится оставлять меня один на один с отцом, но он кивает головой и выходит из палаты, мазнув предостерегающим взглядом по Владимиру.
— Папа, — начинаю я, подзывая его подойти поближе, — У меня к тебе только один вопрос и я думаю, что ты знаешь какой.
Он подходит к моей кровати и тяжело вздыхает, нервно потирая ладонью лоб. Решается на слова, но по его реакции понимаю, что именно он мне сейчас скажет.
— Ты действительно должна была умереть… Другие мне просто бы не позволили поступить иначе. Так я бы показал свою слабость. Прости меня… Я очень рад, что Мирослав помог тебе сбежать и сейчас ты жива, — выдыхает он, склонившись над моей ладонью, зажатой между его пальцами.
— Мирослав жив? — глотаю накатившие слезы, потому что боюсь услышать непоправимое.
— Он умер за тебя, тем самым заняв твое место, — признается отец, а соленая влага уже катится по моим щекам.
Эта жизнь невероятно несправедлива. Самые лучшие люди уходят первыми. Я бы хотела, чтобы Мирослав видел, как родятся близнецы. Учил их чистить яблоки и ездить верхом на лошадях, как он это делал со мной в детстве. Он заменил мне отца, который вечно пропадал на работе. А теперь он погиб из-за меня. Умер от руки человека, который дал мне жизнь и чуть ее не забрал.
Выдергиваю ладонь из его рук.
— Я не знаю смогу ли когда-либо простить тебя, — хриплым бульканьем вырывается из меня, прежде чем я начинаю в голос рыдать. Все-таки беременность обострила мои эмоции до предела. Я и раньше не особо умела их контролировать, но никогда не плакала на виду у всех, а уж тем более при отце.
По лицу Владимира скатываются немые слезы. Впервые вижу, чтобы папа проявлял свои чувства так ярко. Обычно он не позволяет себе подобной мягкотелости.
Отец коротко кивает и выходит из палаты, прикрыв за собой дверь в мою жизнь. Не уверена получится ли мне когда-нибудь понять и принять совершенные им поступки.
— Я же просил тебя не волноваться, — сокрушается вошедший следом Данте, — Что случилось, малышка?
Любимый ложится рядом со мной и накрывает теплой рукой низ живота, приятно поглаживая его пальцами. Этот жесть сразу же успокаивает меня, а в объятиях Данте я чувствую себя, как дома. Рядом с ним так же уютно и тепло, как было в отчем доме возле камина зимними вечерами, когда я еще играла в куклы.
— Мирослав мертв, — всхлипываю, утыкаясь в крепкую грудь Данте и вдыхая его аромат.
— Я знаю, Лекси, знаю. Это первое что я спросил у Владимира, когда он заявился в больницу, — Данте целует меня в лоб, вытирая мокрые дорожки на щеках костяшками пальцев, — Это ведь Мирослав сообщил мне о том, что ты в опасности и помог забрать тебя в Италию.
Признание Данте заставляет меня крепко обнять его и плакать еще пуще прежнего. Кажется, я нашла первый минус беременности. Глаза вечно на мокром месте. Надеюсь, это когда-нибудь пройдет, и я не останусь плаксой на всю жизнь.
— Я люблю тебя, — сиплю я, — Так сильно ты не представляешь.
Данте обхватывает мое лицо ладонями и его губы изгибаются в мягкой улыбке.
— Ti amo amore mio (ит. Я люблю тебя, моя любовь), — шепчет свое признание любимый, заставляя меня хихикать сквозь слезы.
— Только не смей называть нашего сына Данте-младшим, — напускная серьезность придает моему заплаканному голосу забавные капризные нотки, из-за которых Данте начинает смеяться, — Я тебе серьезно говорю!
— Хорошо, хорошо, — прокашливается любимый и крепко обнимает меня, — Как ты хочешь назвать мальчика?
— Венцель. На русский манер это будет Вячеслав. А сокращенно Слава. В свою очередь Слава — это производное от Мирослава.
— О боже, как ты все запутала, — давит хохот в кулаке Данте и целует меня в макушку, — Хорошо, пускай будет Венцель, хоть это и не итальянское имя. Я не против. А девочку как?
Поднимаю взгляд на Данте и не могу сдержать улыбки.
— Ты тоже думаешь, что у нас будет мальчик и девочка?
— Я не думаю, а предчувствую, а это равносильно знанию, — подмигивает любимый.
— А девочку Бьянкой.
Данте со всей своей серьезностью смотрит мне прямо в глаза, пытаясь что-то в них прочитать.
— Ты уверена?
— На все сто, любимый, — целую его в губы и обвиваю шею руками, стараясь не задеть катетер на сгибе локтя.
— Спасибо, — шепчет сквозь поцелуй Данте и сдавливает меня в своих крепких объятиях.
Эпилог
Данте.
Говорят свое счастье нужно выстрадать. Раньше я не понимал значения этого выражения, и лишь после того, через что мы прошли с Лекси, я могу сказать, что правы те, кто придумал это высказывание. Нам пришлось побороться за свои чувства и счастье, но мы победили, несмотря на все преграды, которые преподнесла нам жизнь.
Во время облавы на заброшенный особняк, где держали Алексию и Габриэля, отцу удалось сбежать. Наверняка ему помогли, но мы этого узнать так и не смогли. О его судьбе ничего не известно по сей день. Он вряд ли когда-то еще появится в нашей жизни. Оно и понятно. Розетте удалось раскопать слишком много компромата против отца, от махинаций до серьезных краж и пропажи людей из различных группировок. После такого казнят, таковы законы мафии. Всех подробностей я не знаю, меня посвящать не стали. Как сказала госпожа Мареска, мне теперь есть что терять, и раз я решил отойти от дел, связанных с мафией, то и знать всего мне не стоит. И не поспоришь, она права.
