не от страха, а какого–то странного предвкушения. Ахаю, так как в этот момент ребенок пинается весьма ощутимо.
– Ой, – вырывается у меня непроизвольно после череды чувствительных ударов, а сама я обхватываю живот, пытаясь унять боль.
И в этот момент руки Фарида останавливаются в миллиметре от моих рук, но не прикасаются, а словно нависают, боясь сделать неосторожное движение.
– Можно? – спрашивает он, голос его звучит так беззащитно, что в эту секунду я испытываю какое–то предвкушение и, словно во сне, сама ничего не понимая, лишь киваю в согласии.
Почти сразу же после моего кивка обе мужские ладони тут же обхватывают весь мой немаленький живот. И будто чувствуя присутствие и касания отца, малыш снова пинается, ощутимо толкая меня ножками в ребра.
– Ох, – стону снова, стискивая зубы, не сдерживаюсь.
Сзади мои волосы колышутся от горячего дыхания Фарида, который дышит все чаще и интенсивнее, словно ему не хватает кислорода. А затем он смеется, видно, что испытывает явное удовольствие от этой ситуации. Время для меня, будто замирает, и в какой–то момент, когда ребенок успокаивается, я неловко начинаю переминаться с ноги на ногу и не знаю, что делать. Но Галаев не глупый и сам убирает руки, так что я сразу же сбегаю от него, убеждая себя в этом, хотя глубоко внутри знаю, что мой главный враг – мои же собственные меняющиеся эмоции. Подрываюсь с места и спускаюсь по лестнице вниз, а вслед мне доносится непрекращающийся смех Фарида.
Внизу за столом уже сидит Сархан и вяло ковыряется вилкой в омлете. Поднимает голову и кивает, здороваясь таким образом со мной.
– Доброе утро, – говорю и, наливая себе горячий чай, сажусь следом за стол.
Тошноты сегодня нет, так что жадно и с аппетитом осматриваю завтрак на столе, выбирая, с чего бы начать. Спустя какое–то время спускается Галаев и присаживается не напротив, как обычно, а слева от меня. Я замираю на секунду, а затем заставляю свое тело расслабиться.
– А где Тимур? – спрашиваю у него как бы невзначай, когда утоляю первое чувство голода.
От моего невинного, казалось бы, вопроса замирают и Фарид, и Сархан. И если второй кидает опасливый взгляд на своего начальника, даже бутерброд, поднесенный ко рту, снова кладет на тарелку от греха подальше, то вот отец моего ребенка медленно, словно в замедленной съемке поворачивается ко мне. Я кидаю на него взгляд и застываю от того холода, что сейчас отражается в его черных глазах.
– У него были другие дела, – еле как улыбается, выдавливая из себя это движение губ. – Для чего ты интересуешься?
И вот вроде бы обычный вопрос с его стороны, но почему–то кажется мне, что он таит в себе нешуточную угрозу, причем не в отношении меня, а Тимура. Сглатываю и как–то растерянно кидаю взгляд в окно.
– Ну, это странно, обычно их же было двое, а тут только ты и Сархан, вот и спросила, – пожимаю плечами и говорю как можно равнодушнее.
Не нравится мне та интонация, с которой произносит все сейчас Фарид, все это вызывает у меня невроз и мурашки по коже.
– Я его отослал, вы слишком сблизились с ним, – щерится мужчина и дергает губами.
Я же стискиваю челюсти и хмурюсь. Ясно, просто необоснованная ревность, на которую он не имеет права.
– Но… – только было открываю рот, чтобы возмутиться, как вдруг краем глаза замечаю еле заметное качание головой Сархана, словно он предупреждает меня не лезть в это, иначе худо будет.
– Новых пока предоставить не могу, а Сархан не справляется со своей работой один. Так что завтра Тимур снова приступает к своим обязанностям, – произносит Фарид как раз прежде, чем я успеваю договорить свои претензии.
– Хорошо, – киваю и снова утыкаюсь носом в тарелку, не показывая, как меня радует эта новость.
В этот момент охранник берет в руки телефон и выходит из кухни, видимо, чувствуя приближение намечающейся бури со стороны Галаева. Я смотрю ему вслед с завистью, но сделать точно так же не могу, ведь он все равно найдет меня в любой части дома, если этого захочет. И когда снова смотрю на Фарида, то натыкаюсь на его тяжелый пронизывающий взгляд исподлобья. Там отчетливо видна угроза.
– Но если я узнаю, что ваши отношения вышли за рамки, ему не поздоровится, ясно? – говорит безразлично и холодно, как если бы мы говорили просто о сводках ничего не значащих новостей.
Молча киваю, но он продолжает вглядываться в мои глаза, а затем чему–то улыбается, видимо, удовлетворившись от увиденного. А я выдыхаю с облегчением. Не знаю, что искал в моем взгляде, но уверена, ничего бы там не нашел. К Тимуру иначе, чем к хорошему другу, я все равно не отношусь. И чувств своих не поменяю, так что никому из не о чем беспокоиться.
Так что расслабляюсь, продолжая аппетитный завтрак, вот только еще не знаю, что появление его жены было лишь предвестником куда больших проблем. И на следующий день появляется Тимур, как и обещал Фарид. Но следом за ним приезжают новые незваные гости… Родители Фарида…
Фарид с самого утра пропадает на улице, вроде как договаривается о новой пристройке возле дома, но в подробности я не вдаюсь. Когда я спускаюсь вниз, в этот момент как раз заходит Тимур и улыбается мне приветливо.
– Привет, давно не виделись, – говорю ему с легкой полуулыбкой на лице, немного подергивая кончиком носа.
Он было тянется, чтобы приобнять меня, но в последний момент останавливается, до него доходит, что это вызовет гнев Галаева, ведь неспроста его отлучили от обязанностей. Я понимающе ухмыляюсь, но никак не комментирую, и в этот момент входная дверь снова открывается.
– Ну наконец–то, и почему наш сын не встретил нас, Саид? А все эта Москва виновата, – раздается недовольный женский голос.
Тимур замирает, словно узнав незнакомых мне гостей. Я выглядываю из-за его плеча, моему взору предстает пожилая пара. Мужчина довольно сильно похож на Фарида, и я догадываюсь, что это его родители. С интересом смотрю на его отца, понимая, что даже с возрастом Галаев будет выглядеть внушительно, мощно и презентабельно, ничем не напоминая старичка–пенсионера. Вот что значит, матерая порода.
– Успокойся, я не говорил Фариду, что мы приедем. Это сюрприз, – отвечает мужчина своей жене, а затем они оба замечают меня.
Воцаряется тишина, каждый оценивающе смотрит на другого.
– Здравствуйте, – говорю я растерянно, не зная, куда деть руки, и что вообще происходит.
Фарид предупреждал, что его родители
