моя, Аллистер.
Я приподнял бровь.
— А она знает?
— Завтра узнает.
— Ах. — я облокотился к кухонному столу, потягивая свой напиток. — Так вот почему ты здесь.
Он потер подбородок.
— Завтра мы обедаем у Франческо, чтобы обсудить свадебные планы.
— И что? — спросил я, забавляясь. — Посмотреть, смогут ли они быстро заменить на другую сестру... или что-то в этом роде?
Его глаза сузились.
— Или что-то в этом роде.
— Чего ты хочешь? — я сразу перешел к делу.
— Посредника.
— Не думаешь, что сможешь справиться с Абелли сам?
— Я знаю, что могу. Но я бы не хотел начинать войну с семьей моей будущей жены.
Я кивнул.
— Думаю, это убьет медовый месяц. Хорошо, я пришлю кого-нибудь....
— Я не хочу, чтобы был кто-то, я хочу, чтобы ты это сделал. Если ее долбаный брат или кузен пострадают в процессе...
Господи, как же он сильно испытывал нужду по этой девушки. Жаль, что я не могу понять.
— Девушки должны присутствовать на завтрашнем обеде, — сказал я ему.
Присутствие девушек всегда притупляло мужскую жажду крови.
— Они будут.
— В какое время?
— В полдень.
— Я могу приехать туда в двенадцать тридцать. У меня есть и другие планы.
— Прекрасно. Я задержу их, — он проверил телефон. — Ты останешься в Нью-Йорке?
— Нет. Я в творческом отпуске.
Я скучал по виду и запахам дома. Черт, кого я обманываю? Я знал, почему я здесь, и это было связано с девушкой с блестящими накрашенными ногтями.
— Ну, если у тебя выдастся возможность, я хочу, чтобы ты присмотрел за Джианной и Винсентом Монро.
Напряжение прокатилось по мне при одном только звуке их имен.
Туз наблюдал за мной.
— Ты слышал о нем?
Сухое веселье наполнило меня. Я знал адрес Монро, номер его социального страхования и то, что он предпочитал свою тарелку хлопьев по утрам с эротикой на канале HBO.
Я кивнул.
— Какой-то многомиллионный владелец отеля.
— Ходят слухи, что они в этом замешаны, и я обязан своему старшему капо держать все под контролем.
— Думаешь, у меня есть время следить за девушками в твоей семье?
Если бы он только знал. Я сделал это только через месяц после переезда в Сиэтл, пока давление в моей груди не стало слишком сильным, и я не мог больше терпеть. Мне необходимо было увидеть ее — это уже не выход. Поэтому я наблюдал за ней, просто чтобы убедиться, что она все еще жива. Она была ходячей опасностью для себя и других; я должен был убедиться. Возможно, все немного вышло из-под контроля — наблюдение за ней стала моей ежедневной рутиной, — но я бы не стал извиняться за это. Ее вид успокаивал шум в ушах, биение сердца, и я, наконец, смог снова сосредоточиться на своей работе.
Он двинулся к двери.
— В твоём распоряжении больше людей, чем у меня. Пусть кто-нибудь это сделает.
Через мой труп я бы поручил какому-нибудь вялому аналитику следить за Джианной двадцать четыре на семь.
— А если у нее с ним серьезные отношения?
Я убью его.
Его глаза сузились.
— Если она и дальше будет все портить, эта семья будет выглядеть слабой. Она знает последствия. Если они замешаны, он мертв, и с ней разберутся.
— Ты, блядь, не прикоснешься к ней.
Угроза ускользнула от меня, такая спокойная и смертельная, что воздух застыл. Два проклятых промаха за один день. Я мог бы рассмеяться, но мне не показалось даже немного забавным, что Туз теперь знал, что у меня имеется слабость — теперь у него есть власть надо мной. Вся моя репутация зависела от того, что я неприкасаемый, и это все испортит.
Он наблюдал за моим лицом, издав веселый вздох.
— Ну, испытай меня.
А потом вышел за дверь.
Джианна
По моей щеке скатилась слеза.
— Это так красиво.
Валентина усмехнулась и протянула мне салфетку.
— Ты так думаешь только потому, что выиграла пари.
Надя Абелли, бабушка невесты, смотрела на нас с другой стороны прохода.
Вэл закатила глаза.
— Кое-то из партийной полиции.
Елена выглядела такой красивой в своем свадебном платье, что у меня защипало глаза. А Туз был такой же резкий, как всегда, с розовым галстуком и всем прочим.
Я победила в пари.
Но была рада только потому, что жених и невеста казались такими счастливыми.
Они смотрели друг на друга, будто они были.. влюблены. Моя грудь болела, и улыбка исчезла. Мне хотелось, чтобы любовь была видна, как блестки на платье Елены. Или мерцание солнца на коже. Тогда это нельзя спрятать или подделать.
Интересно, что такое любовь?
Интересно, существует ли она вообще?
Еще одна слеза скатилась по моей щеке, и я вытерла ее.
Когда служащий велел каждому удалиться, мой взгляд упал на двоюродного брата Елены — Доминика, идущего по проходу.
— Ох, прошу меня простить, Вэл. У меня есть кое-какие дела.
— Слишком молод для тебя, не думаешь?
— Заткнись, ему двадцать. Вполне законно.
Я подмигнула ей.
Она рассмеялась и убрала свои длинные ноги в сторону.
Я догнала красивого молодого человека и схватила его за руку. Его взгляд скользнул в мою сторону, пока мы двигались по проходу.
— Я здесь, чтобы извиниться за то, что тебе пришлось позаботиться обо мне вчера ночью на маленькой вечеринке Елены.
Телефонный звонок моего папы преследовал меня день и ночь, и я, возможно, немного переборщила с алкоголем на ее девичнике.
— Так что, у меня есть к тебе предложение: когда бы ты не напился, я буду твоим доктором, отвезу тебя домой, сниму с тебя обувь, укрою и оставлю стакан воды и пару обезболивающих рядом с кроватью.
Уголок его губ приподнялся.
— Как бы мне ни хотелось принять это очень конкретное и щедрое предложение, я не отвозил тебя домой.
Я запнулась, остановившись посреди коридора.
— Но... кто это сделал?
Он только ободряюще улыбнулся мне и ушел.
Последнее, что я помню о той вечеринке, это как Доминик провожал меня к своей машине. Текила и отвращение к себе бурлили у меня в животе, и я страстно желала оказаться дома, прежде чем беспамятство поглотит меня целиком. Я не успела, ночь превратилась в одну из многих, которые я никогда
