его точно ничем не удивишь! – Без особой надежды и уверенности, Аля продолжала спорить с малышкой. Видимо, привычка и желание оставить последнее слово за собой никак не хотели сдаваться.
– Ошибаешься. У меня в детстве было не так и много игрушек. Мне очень интересно посмотреть… – Виктор шепнул это, чтобы девочка не услышала. Не хотел подрывать Алин авторитет.
Не обращая внимания на ее поджатые недовольно губы, присел и начал расстегивать ремешок на женской сандалии.
– Аль, замерзла же. Не боишься простыть? – Заметил, что пальчики ног, выглядывающие в прорезях, покраснели от холода.
– Это не твоя головная боль, Пальмовский. Как-нибудь сама разберусь со здоровьем, и Настиным, и своим. – Ну, вот, Аля снова стала похожа сама на себя – попыталась показать зубки, но опять как-то слишком вяло для настоящего серьезного отпора.
– Вот когда уйду, тогда и будешь разбираться. А пока займись тем, чтобы дочку согреть и самой согреться! – Пока противник устал и деморализован, самое время показать, кто здесь главный. Возможно, получится сделать его даже своим союзником…
Так далеко, конечно, Виктор не заглядывал в будущее, но взялся командовать, пока никто не мешает.
Загнал Алю с Настей в ванную – прогреваться и переодеваться, заказал доставку еды (в надежде, что его не выгонят из-за общего стола, сославшись на нехватку продуктов), засел на кухне в томительном ожидании…
Из ванной комнаты неслись какие-то радостные вопли и визги, порой – чертыхания Али, потом общий смех девчонок, плеск, новые возгласы и смех. Девочки развлекались. Виктор завидовал. Ему опять хотелось быть рядом, в гуще событий, и только понимание, что в женском купании мужчине не место, его останавливало. А еще грела надежда, что будет возможность принять душ вместе с Алей. Как когда-то, давным-давно. Главное – не пороть горячку и не гнать коней!
Довольные, переодетые в теплые домашние костюмы, мама с дочерью вывалились в коридор. Настя что-то голосила на тарабарском языке, плохо похожем на любой из известных Виктору, Аля вторила ей… Мелодия была знакомая, а вот смысл ускользал полностью.
– Ой, дядя Витя! Ты еще здесь?! – Малышка смутилась и замолкла, спрятавшись за спину матери. Та буравила мужчину взглядом, как будто совсем не ждала его здесь обнаружить.
– Да. А куда я мог деться, не попрощавшись?
– Ну, ты взослый. У тебя дела. Я не думала, что будешь ждать.
– Ради тебя, малыш, я готов забыть про все свои дела. И вообще, это не мой стиль – уходить по-английски.
– Ну-ну… – Аля выплюнула этот звук с каким-то дьявольским презрением. Так, словно с удовольствием сейчас плюнула бы Виктору в лицо, но ее удержало присутствие дочери…
– Я НЕ ухожу по-английски. И готов это доказать! – Да, он когда-то накосячил, причем не по своей воле. Но это совсем не значило, что на нем нужно ставить крест, прятаться и всячески проклинать!
Виктор завелся с пол-оборота. Сдерживала только Настя: она переводила любопытные глазенки с мамы на дядю Витю и обратно, явно ждала продолжения…
– Настена, ты прости. Мы не будем с мамой ругаться. Потом уже все с ней обсудим и обговорим.
– Нееет! Я хочу послушать!
– Настя, тебе не нужно слушать взрослые скандалы! – Аля пыталась высушить непоседе волосы полотенцем, а та всячески уворачивалась, отталкивая материнские руки.
– Ну, я же их не слышала никогда! Мамочка, ну пожалуйста! Мне очень интеесно!
Виктор подавился, в попытке спрятать смех. Аля нахмурилась еще более сердито.
– Дочь! Ты должна радоваться тому, что не видела настоящих скандалов!
– Мам, ну как я могу им адоваться, если даже не знаю, что это такое?
– Ты помнишь, как я на дедушку ругалась за варенье?
– Дедушка не виноват! Я сама его съела!
– Мне лучше знать, кто из вас виноват! И не нужно его постоянно выгораживать!
– Мама. Он мне сказал, что нельзя. А я не послушалась! – Девочка даже топнула ногой, пытаясь отстоять честь и совесть деда…
– Теперь неважно. Но вот ты помнишь, как было неприятно, что я ругалась?
– Помню. – Настя повесила нос и опустила глазки.
– Вот это и был скандал. Ты хочешь, чтобы он повторился снова?
– Нет…
– Вот и славно. Мы с дядей Витей потом пообщаемся, без твоих любопытных ушек, хорошо? – Аля присела перед дочерью на корточки и звонко чмокнула ее в нос.
– Хоошо.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, потому что глаза Настены, вроде как и прикрытые смущенно, продолжали стрелять в Виктора очень хитро. Девочка явно сочиняла новую проказу, но в дверь позвонил курьер, притащивший огромную сумку еды.
– Сууууп?! – Разочарованию в голосе Насти не было предела. Ее как будто обманули в самых лучших ожиданиях. – Ты заказал суп, дядя Витя?!
– Конечно. Ты же сегодня еще не обедала нормально. Только сладости всякие лопала. Сначала суп, потом пюре с котлетами. А потом уже вкуснятина всякая будет…
Они, почти как настоящая, всамделишняя семья, вместе накрывали на стол: Настя расставляла тарелки и приборы, Виктор доставал еду из пакетов, Аля постепенно разогревала. Пальмовский успел поймать взгляд девушки – удивленный и почти благодарный, но на добрые слова никто не расщедрился.
– Ты уверен, что эти продукты можно ребенку? – Аля включила настоящую маму – строгую и подозрительную ко всему.
– Да. Я лично знаю хозяев этого заведения. Они никогда не используют ничего запрещенного, готовят только из свежих компонентов, и доставка качественная. Крестников только оттуда едой кормлю. Еще ни разу не было проколов.
– О! Салатик! – Настя уже смирилась с перспективой супа, а томатам и огурцам обрадовалась как родным. – Можно?
– Можно. Садись уже за стол, не хватай на ходу…
У маленького энерджайзера заряд энергии заканчивался прямо на глазах. С каждой новой ложкой, поднесенной ко рту, Настя все чаще сонно хлопала глазами и клевала носом.
Злосчастный суп еще как-то успел в нее попасть, а вот котлета практически падала изо рта, хотя девочка честно ее ловила и пихала обратно.
– Пойдем-ка спать, горюшко мое. А то придется тащить тебя, сонную, прямо отсюда. – Аля не выдержала, не смогла смотреть на это издевательство.
– Мама, я еще немножечко с вами посижу. Можно? – Настя на пару секунд смогла выпрямить силу и даже четко попала ложкой в рот, а не мимо. И даже глазенки раскрыла пошире, держала их так, почти не моргая.
– А потом упадешь. Как будто я
