Андрей замолк, подавившись очередным ругательством и только хватал ртом воздух, не в силах ничего больше сказать.
Но нашел. Такие, как он, всегда находят.
Он подпрыгнул и указал на Марусю своим коротеньким пальцем:
— Все узнают! Все в институте узнают, какая ты шлюха! И в лабе твоей узнают! Работать ты у нас не будешь больше! Потому что ты шлюха! И не защитишься никогда — потому что ты! Ты! Шлюха!
— Я и не собиралась у вас защищаться, — беззаботно откликнулась Маруся, покачиваясь в руках Макара. — Осенью я еду на постдок во Францию. Уже все решено. Я слышала, французы шлюх любят…
Она хотела насладиться тем, как он заткнется. Как он утрется.
Так же сильно, как еще пару недель предвкушала, как сообщит ему новость — и он будет за нее рад.
Но не успела сказать тогда — пришлось сейчас.
Тоже удачно получилось.
Но не так удачно, как она думала.
Макар развернулся к Марусе, демонстрируя Андрею отлично прокачанную спину и задницу от вида которой у всех женщин от восемнадцати и старше потекла бы слюна. Тот, впрочем, не оценил.
— Что значит — во Францию?.. — спросил Макар недоуменно.
И в воздухе зазвенело напряжение.
47
Возможно, Андрей порадовался бы за Марусю. Или изобразил бы радость — в конце концов, она формально считалась его девушкой всего несколько недель назад.
Она столько работала ради этого!
Проводила целые дни в библиотеке и за компьютером, ночевала в лаборатории, перекопала все материалы по своей теме.
Она привыкла быть отличницей.
Еще даже папа с мамой не знали, что у нее получилось. Хотела обрадовать их одновременно, чтобы эта новость объединила их хотя бы ненадолго.
Но она совсем забыла, что ее сводные братья — не ученые. Они совсем не понимают, что для нее значит такое признание ее заслуг. И смотрят на это по-другому.
Как?
— Ты что, собираешься уезжать из страны? — Никита развернул ее к себе, ловя холодными глазами ее взгляд.
— А мы? — Макар дернул ее, разворачивая обратно.
— Как же мы?
Никита схватил ее за плечи, удерживая на месте, не давая брату отнять Марусю у него.
Хотя бы сейчас.
Она развела руками, искренне удивляясь их реакции:
— Что было в деревне… — и весело улыбнулась, еще не понимая происходящего. — Остается в деревне! Разве не так?
— В смысле — остается? Ты остаешься!
— Ты собираешься уехать и бросить нас?
— Почему мы это только сейчас узнаем?
— Что значит — постдок? У тебя степень?
— Так значит это было прощание?
— Почему не сказала?
— Что еще ты скрываешь?
Маруся устала вертеть головой в ответ на сыплющиеся градом вопросы близнецов.
— Тихо, тихо! — она все еще улыбалась, хотя уже довольно нервно. — Спокойно! У меня степень кандидата биологических наук, да. Я выиграла грант французского института на постдокторантуру с гарантией трудоустройства по окончанию. У них лучшая кафедра нейробиологии в Европе. Уезжаю в середине сентября, уже обо всем договорились, даже квартира меня ждет. Ну вы же сами говорили, что это просто развлечение на вечер… ну или на недельку.
— Мы говорили?! — Никита отчетливо бесился, а холодные злые глаза словно резали ее кожу кусочками льда. — Мы просто тебя уламывали! Чтобы затащить в постель! Ты всегда мужикам веришь?
— Конечно, она всегда верит, этому петушаре тоже верила, — ядовито вставил Макар. — А нам решила правду не говорить! Она же у нас умница! Зачем братьям знать о ее планах!
— У нас тоже были планы! — прорычал Никита. — Ты не догадывалась?
— Какие у вас могли быть планы?.. — улыбка медленно сползла с лица Маруси. — Ник, Мак, вы чего взбесились-то?
— Она спрашивает, что мы взбесились! Мало тебя драли! — сквозь зубы процедил Макар.
Андрей, все еще стоявший на дороге, попытался привлечь их внимание, что-то еще кричал, но на него уже никто не обращал внимание. Оба брата дергали Марусю за руку то туда, то сюда, разворачивали ее к себе, задавая одни и те же вопросы, в бессильном отчаянии пытаясь извлечь из них какую-то иную информацию.
В конце концов бывший жених осознал, что он совершенно перестал интересовать троицу «извращенцев». Он постоял еще немного в пыли, сел в машину и что-то обиженно бухча, поехал обратно в город. Что теперь делать, он не понимал.
Одна надежда была, что абитуриентки, превратившись в студенток, в первую сессию догадаются, от кого зависят их оценки и станут сговорчивее.
— Я не понимаю, что вы беситесь! — пыталась воззвать к логике и разуму близнецов Маруся. — Лето и каникулы — это прекрасно, но вы же сами осенью вернетесь в Питер и в свое училище. Разве не так?
— Питер — не Франция! — сказал Никита. Внешне он успокоился, но его пальцы с такой силой сжимали перила балкона, что Марусе стало страшно, что старое дерево не выдержит его хватки. — И мы однажды закончим училище.
— Мы не скрывали этого, в отличие от тебя! — добавил Макар.
Он держал Марусю за плечо, но сейчас оттолкнул ее и отступил вглубь комнаты, ероша волосы и зачем-то хлопая в ладоши.
— Да какая разница-то! — она потрясла головой. — Все равно разъехались бы! Да и какое может быть будущее, вы что? Макар? Никита?
— Действительно, никакой разницы!
Макар развернулся и ушел в пиратское логово. Подобрал с пола шорты, впрыгнул в них и ссыпался вниз по лестнице, направляясь неведомо куда.
Никита продолжал стоять на балконе, отвернувшись и глядя куда-то поверх горизонта. Щуря холодные голубые глаза, словно он уже на мостике своего корабля вглядывается в грядущий шторм.
— Ник… — тихо сказала Маруся ему в спину.
Сильные мышцы напряглись, но он ничего не ответил.
Она сделала несколько шагов, положила маленькую ладонь ему на лопатку.
Он замер, медленно втянул воздух сквозь зубы и проговорил, не поворачиваясь:
— Иди к себе пока. Нам нужно подумать. Одним.
Марусины пальцы дрогнули. Она уронила руку, постояла, силясь найти какие-то слова, но поняла, что совершенно ничего не может придумать.
Вернулась в мансарду, закуталась в легкое одеяло и осторожно, стараясь не шуметь, будто боясь кого-то разбудить, спустилась в свою комнату, забытую за последние дни.
Там на кресле лежало легкое летнее платье с миллионом пуговиц спереди. Маруся, когда вынимала его из шкафа, еще думала, как близнецы будут его расстегивать, как нетерпеливо сопеть, с трудом справляясь с нетерпением…
Но почему-то забыла надеть.
Она растерянно села на край кровати и почувствовала, что не улавливает чего-то крайне важного. Они же хотели затащить ее в постель и болтали всякую ерунду. Они затащили.
Секс был великолепен. Она даже не догадывалась, что может быть — ТАК.
И мозги прочищает прекрасно — теперь она смотрела на Андрюшу не как на божество, спустившееся с небес, а как на вялый гамбургер в холодильнике после ужина со стейками.
Но это не могло продолжаться долго. Рано или поздно пришлось бы вернуться в реальную жизнь. Близнецы это должны были понимать. Так ведь?
48
Весь день близнецы ходили хмурые и сторонились Маруси. Макар вообще взял велосипед и умотал куда-то в леса. Никита достал ноутбук, огромные наушники и погрузился в кровавую стрелялку. Бродившая на цыпочках как тень по дому Маруся то и дело вздрагивала от его воплей:
— Куда ты лезешь, рачило! Клешни на войне оторвало? Ты, бля, в экран смотри, а не за тем как твоя бабка трусы меняет!
И сбегала во двор, подальше от компьютерных баталий.
Она плавала в бассейне, валялась в гамаке, читала книгу, сидя в беседке, то и дело бросая взгляды то на мансарду, то на дорожку, ведущую к лесу. Но Макар не возвращался, а Никита даже не спустился пообедать.
