Больше испугалась того, что ноги не удержат меня, и я упаду, поранившись. Ведь это нормально — бояться боли? Во рту появился какой-то кисловатый привкус, а перед глазами маячили мушки, пока я жадно глотала живительный кислород. Прохожие поглядывали на нашу парочку кто с тревогой, кто с брезгливостью.
Только окончательно придя в себя, поняла, что руки Артема все ещё держат меня за талию. Выпрямившись, скинула их, зло стрельнув в него глазами.
— Даже спасибо не скажешь? — выгнул он бровь в иронии, хотя видно было, что беспокоился.
О ком? Обо мне?! Пусть о своей жизни печется… А мне срочно нужно было найти Руслана!
— Спасибо, — бесцветно отозвалась, зачем-то поправляя на себе одежду. — Но я спешу, так что пока. Надеюсь, больше не увидимся.
Отделавшись от Артёма поспешила на автобусную остановку. Кажется, вслед он говорил мне что-то еще, но я уже не слушала.
Чувствовала я себя уже гораздо лучше, и о недавнем приступе слабости напоминала лишь легкая дрожь во всем теле. Так как телефон любимого был отключен, решила первым делом отправиться в гараж. Время было рабочее, вероятнее всего, Руслан должен быть там. Всю дорогу до сервиса я собиралась с мыслями, пыталась как-то собрать в единую картину всего произошедшего со мной за эти сутки. В душе было маятно от того, что не было связи с Огаревым. Его внезапная пропажа пугала. Прежде Руслан бы сорвал мне телефон расспросами "где я" и "что делаю".
Каково было моё удивление, когда выяснилось, что гараж закрыт. Сколько бы я не стучалась и не звонила в звонок, открывать никто не спешил. Более того, по указанным на баннере номерам тоже не отвечали. Куда идти дальше я не знала. Точный адрес Степана мне был неизвестен, а те, кто мог мне его подсказать, стойко игнорировали мои звонки. Просто полтергейст какой-то… Был человек и вдруг испарился.
Мне ничего не оставалось, кроме как плестись домой. Следующие сутки превратились для меня в какой-то нескончаемый ад. Ещё с вечера я безустанно набирала Огарева, в надежде услышать его голос или хотя бы узнать, что с ним всё в порядке. На какое-то мгновение в голове даже мелькнула мысль позвонить Александру Юрьевичу, но я отбросила эту идею. Ему бы о своем местонахождении Руслан сообщил в последнюю очередь. Так и не сумев толком успокоиться, к утру почти полностью отчаялась и вырубилась без сил. Не помню, что мне снилось, но проснулась я рывком. Кто-то бесцеремонно тормошил меня за плечо.
— Доча, — послышался до ужаса басистый хриплый голос, в котором я едва узнала отцовский. — До-о-чь…
— Что, пап? — с сонной ленностью в голосе отозвалась. Прищурившись из-за слишком яркого света, заливающего комнату, подняла голову с подушки и сделала неприятное открытие. Оказывается, я уснула прямо в одежде с телефоном в руке. Ещё и голова раскалывалась.
— Ты спишь? — вопросил мой родной отец, сейчас больше напоминающий чудовище со страниц страшных детских сказок. Под глазами у него залегли темные круги. Короткие, местами седые волосы засалены. А широкая, перештопаная тысячу раз рубаха в катышках и пятнах.
— А ты? Хоть иногда… — окончательно очнувшись от тревожного сна, встала с кровати и почувствовала внезапно подступившую тошноту и слабость. Видимо, стоило вчера хотя бы поужинать, но я настолько зациклилась на мыслях о Руслане, что позабыла обо всем на свете. — Ты что-то хотел? — вновь обратилась к отцу, которого видела последнее время нечасто. Разбудив меня, он уходить не спешил, терпеливо топтался в паре шагов, нахмурившись, будто пытался собраться с мыслями.
— Займешь тристо рублей? — все же вопросил он, явно не кривя душой. — Очень надо, там карбюратор у соседа Василия поломался, надо детали выкупать.
— А ты тут причем? Не твой же карбюратор, — мимоходом поинтересовалась я, собирая распущенные лохматые волосы в пучок и проверяя телефон. Ноль пропущенных. Огарев по-прежнему не выходил на связь…
— Так вместе же чиним-то, — замямлил отец
— С кем? — я настолько погрузилась в свои переживания, что потеряла нить разговора. Оторвала взгляд от экрана телефона, все равно через него не получилось бы призвать дух Руслана, и внимательно посмотрела на папу. Плох он стал совсем. Исхудал, ещё и лицо красное почему-то. Загорел?
— С Василием. Соседом нашим, — заявил он, не скрывая раздражения. Так, словно я ему что-то была должна сделать.
— А я тут причем? Чините себе, пожалуйста, — развела руками, говоря уже с меньшей уверенностью. Мои отношения с отцом уже давно перестали быть близкими. С того дня, как он начал пить, мы отдалились. Настолько, что каждый раз, когда он начинал вести со мной разговор, я недоумевала.
— Занять денег же хотел…
— Пап, откуда у меня деньги? — немного вспылила я, нервы были ни к черту. — Я студентка, — сказала, а у самой глаз начал дёргаться от воспоминаний о вчерашнем дне и странного поступка Александра Юрьевича. Я даже не знала, какую сумму перевела Руслану, но надеюсь, что он не поэтому игнорировал мои звонки. Едва ли Огарев побежал на радостях шопиться в ближайший торговый центр за границей. Что-то определенно стряслось…
— Так у вас это же… как ее? Стипендия!
— Летом? — поморщилась я, а следом вздохнула. Достала из сумки, оставленной на прикроватной тумбочки, кошелек, вытащила оттуда несколько купюр и протянула отцу. Глаза его заблестели. — Держи.
— Спасибо тебе, дочка! — приняв деньги трясущимися руками, принялся раскланивается он. — Что бы я без тебя делал.
— Ты? — с горестной улыбкой уточнила, прекрасно понимая, что никакого соседа нет, и отец просто использует этот рассказ как предлог. Не было у него друзей. Совсем… Вот как пить начал, большинство и отвернулись.
— Я и Василий, — быстро сориентировался папа. — Ну… я пошел?
— Пап, — позвала уже, когда отец уже был в дверях моей комнаты. Он остановился, но не обернулся. — Ты завязывай с этим делом. Мама же страдает. Жизнь свою рушишь.
— Да-да, клянусь, сегодня последний раз, — закивал он и ушел, оставляя после себя стойкий аромат перегара и глухую боль в застарелых ранах души.
Немного придя в себя и решив, что предаваться детским травмам сейчас было бы до дикости неуместно, учитывая сложившиеся обстоятельства с пропажей Руса, снова вцепилась в телефон. Нужно было проверить не звонил ли он или не стал
