должно быть, шутишь, — бормочу я сквозь улыбку.
— Наконец-то, братан, — говорит Джес, прежде чем захлопнуть дверцу машины и притянуть меня к себе для крепких объятий. — Ждал тебя здесь, черт возьми, целую вечность.
— Что ты здесь делаешь? — От него пахнет дорогим одеколоном и кожаным салоном.
— Я сказал, что дам ей неделю. Время вышло. Я здесь ради своей жены. — Он осматривает наше окружение, вероятно, ожидая, что из кустов выскочит фотограф или фанат.
Его глаза, прикрытые солнцезащитными очками, зацепляются за что-то у меня за плечом. Когда я прослеживаю за его взглядом, то вижу миссис Джонс, наблюдающую за нами через стеклянные двери церкви. Я не вижу его глаз, но по тому, как сжалась его челюсть, могу сказать, что он засек женщину. Похоже, она воспринимает наше внимание к ней как разрешение направиться к нам.
— Отлично, — бормочу я в основном себе под нос.
— Что за сноб? — говорит он, его взгляд прикован к ней, как лазер.
— Ты не захочешь этого знать. — Я отхожу от своего брата, встречая ее на полпути через стоянку. — Миссис Джонс, сейчас неподходящее время…
— Мистер Ли, приятно с вами познакомиться, — говорит она и протягивает руку.
Мой брат смотрит на ее руку, наклоняет голову ко мне, затем снова к ней.
— Кто ты такая?
— Джанин Джонс. Я из «Национальной организации этики евангелистов».
— Труднопроизносимое название, — говорит он с усмешкой.
Я пытаюсь придумать предлог, чтобы уйти.
— Я опаздываю. Нам действительно нужно идти.
Джесайя занят перепиской на своем телефоне, не уделяя миссис Джонс больше ни секунды своего времени.
— Мистер Ли, если вы не возражаете, у меня есть вопрос…
Он поднимает ладонь к ее лицу, заставляя ее замолчать.
— Почти уверен, что мой брат сказал, что он спешит.
Я кусаю губы, чтобы не рассмеяться, когда лицо миссис Джонс заливается краской.
Водитель машины, в которой приехал Джесайя, выходит и направляется к нам. Он явно не просто водитель, но и своего рода сотрудник службы безопасности. Мужчина не произносит ни слова — его не видно, не слышно, но заполняет пространство своим присутствием.
— Хорошего вечера, — говорю я и направляюсь к своей машине.
Джес подбегает ко мне.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не суешь свою палку-брызгалку в эту фригидную клушу.
У меня вырывается смешок. То ли потому, что то, что сказал Джес, смешно, то ли из-за абсолютной абсурдности того, о чем он спрашивает, я не уверен.
— Нет.
Он садится на пассажирское сиденье моей машины.
— Хорошо. Она была бы паршивой любовницей, поверь мне. — Брат откидывается на спинку сиденья и постукивает себя по носу. — У меня нюх на такие вещи.
— Ты не едешь со своим парнем? — говорю я, когда водитель/охранник Джесайи садится в седан и выезжает со стоянки.
— Я сказал ему, что позвоню, если он мне понадобится.
Должно быть, приятно иметь здоровяка по вызову.
— Бетани знает, что ты здесь?
— Нет, я хотел сделать ей сюрприз. — Он слегка съеживается.
— Перевод: если бы она знала, что ты приедешь, чтобы забрать ее домой пораньше, то надрала бы тебе задницу.
Он смотрит в окно с легкой усмешкой на губах.
— Да, в общем-то.
— Надеюсь, что она не задержалась ради меня. Эшли проделала отличную работу с Эллиот. С ней все будет в порядке, пока я не найду замену.
Он молчит, прежде чем повернуться ко мне.
— Это то, чего ты хочешь?
— Таков план.
— Я не об этом спрашивал.
— Я хочу как лучше для Эллиот.
— Тоже не то, о чем я спрашивал.
Что, черт возьми, он хочет услышать?
Я глубоко и тяжело вздыхаю.
— Я просто хочу прожить свою жизнь без осложнений.
— Осложнения… — Он снимает темные очки. — Теперь мы так называем оргазмы?
— Джес, — пытаюсь я сделать ему выговор, но сам тоже на грани смеха.
— Я говорю, навлеки на себя осложнения. — Он ерзает на сиденье. — Без шуток, братан, езжай быстрее. Я умираю от желания немного осложнить ситуацию.
— Ты же знаешь, что твоя жена была создана не только для удовлетворения твоих плотских потребностей, верно?
— Ха! Конечно, я это знаю. Но поверь мне, когда я говорю, что моей жене нравится удовлетворять мои плотские потребности так же сильно, как мне нравится удовлетворять ее.
Без всякой на то причины мой взгляд притягивается к простому черному обручальному кольцу на его пальце. Заходящее солнце успевает зацепиться за мое золотое обручальное кольцо, и я вспоминаю, что у меня больше нет жены. И все же я ношу память о том, что у нас было, как мемориал, на своем безымянном пальце.
Мы болтаем о Лос-Анджелесе, о новом доме, который они с Бетани закончили ремонтировать, и о новорожденном ребенке его барабанщика Райдера. Когда я въезжаю на подъездную дорожку, то вижу машины Эшли и Бетани, припаркованные перед домом. Мой желудок делает… что-то.
К тому времени, как я заглушаю двигатель, Джес выходит из машины и уже на полпути к двери. Радостный визг, доносящийся из-за входной двери, может означать только то, что Бетани рада его видеть.
— Дядя Джесси! — кричит Эллиот, когда я вхожу в открытую дверь. Она врезается в тело моего брата, обвивая руками его талию.
— Как дела, малявка? — Одной рукой он обнимает свою жену, а другой нависает над Эллиот. — Вы, дамы, хорошо проводите вечер? Черт, здесь так вкусно пахнет. Тако?
Как будто к моим глазам прикреплены магниты, они тянутся к коридору, где стоит Эшли, наблюдая за парой, и мой рот мгновенно наполняется слюной. Как всегда, она выглядит невероятно сексуально, одетая во все греховные виды облегающих и прозрачных тканей в комплекте с туфлями на каблуках, которые делают ее ноги невероятно длинными. Ее губы шевелятся, но девушка говорит не со мной — ее взгляд все еще прикован к Бетани и Джесайе, — поэтому я беру лишние секунды, чтобы впиться в нее взглядом.
Когда Эшли, наконец, переводит взгляд на меня, она выглядит изумленной и немного бледной.
— Что? — спрашиваю я всех в комнате, потому что Бетани и Джес теперь тоже смотрят на меня так, будто мне задали вопрос, которого я не слышал.
— Это отличная идея, — говорит Бетани, ее глаза блестят от возбуждения.
Мой брат целует голову своей жены, пряча улыбку в ее волосах.
— Что такое? — спрашиваю я.
— О, я даже не знаю, — говорит Эшли в то же время. — Не думаю, что Бену там понравилось бы.
— Где? — Почему я чувствую себя так, словно меня внезапно вырвали из моей жизни и бросили в чью-то другую?
— Джесайя предложил тебе пойти куда-нибудь. Сегодня вечер пятницы, так что тебе
